Звезды мудрого Бируни
Шрифт:
– Я всю дорогу думал об этом. Мне хочется помочь моему благородному устоду.
– Боюсь, что Якуб наш забывает даже о еде, – сказала Лейла. – Не слишком ли много забот у юноши в такие годы?
– Какие годы? – возразил Якуб. – Мне известно, что в моем возрасте врачеватель ибн Сина уже лечил эмира бухарского, а я еще ни на что не годен, кроме того, что послушно выполняю поручения Абу-Райхана.
– Но ты ведь учишься, сынок? – спросила мать. – Отец говорил мне, что нет числа тем премудрым книгам, которые ты постиг. Да удалит от тебя аллах заботы, горе, беду и печали.
Кроткая и тихая Лейла, всю жизнь привыкшая к мысли, что сказанное мужем – закон, не прекословила, но в душе горевала о своем Якубе. Ей казалось, что сын похудел и побледнел в чужом городе, его занятия казались ей ненужной причудой.
– Грустно мне, сынок, – говорила Лейла. – Прискорбно мне, что не вижу тебя. Тебе, сыну купца, надо сидеть в лавке. Продавал бы ты златотканую парчу, и каждый почтенный житель Бухары смог бы увидеть, какой достойный сын растет у Мухаммада. А что толку от этих премудростей? Ни денег, ни почета тебе не даст твоя ученость. Я молчала, сынок, но душа моя в печали, и я говорю тебе это.
Якуб понял, что сердце матери изболелось о нем. Никогда прежде мать не решалась в чем-либо прекословить отцу. «И почему это она так тревожится? – думал Якуб. – Ей кажется, что если сын не поел вдоволь, то это беда вроде стихийного бедствия. А какая там беда! Все это пустое! Надо только объяснить ей, чтобы не проливала слез понапрасну». Она никогда не понимала его, и потому он был скрытен, у него всегда были тайны. Когда он стал постарше, он боялся ее огорчить. А тайны накапливались, и Якуб наконец понял, как далеки они друг от друга. Сейчас, когда Лейла убеждала его в тщетности намерений, ему очень хотелось от всего сердца объяснить ей, что она неправа. Ему хотелось рассказать ей, как много интересного он узнал за время, проведенное вблизи ученого. Он бы охотно рассказал про астрономические измерения, которые показались ему не только очень важными, но и таинственными. Но поймет ли она, он не знал, и потому не стал ничего рассказывать.
Настала пятница. Незадолго до вечерней молитвы мать позвала цирюльника и стала просить Якуба, чтобы он немедленно постриг волосы.
– Сынок, ты ведь знаешь: кто подрежет волосок в пятницу, от того будет отвращено семьдесят болезней. Прошу тебя, не откладывай, – говорила мать.
– Зачем торопиться? – отвечал Якуб. – Я пробуду здесь еще три дня. Времени хватит и для стрижки.
– Ты неправ, юноша, – вмешался цирюльник. – Ведь в пятницу как раз и следует стричь волосы. Вот я поставил сегодня отцу твоему пиявки, да будет над ним благословение аллаха, и теперь он будет в безопасности от потери зрения и множества болезней. Поторопись, юноша. К тому же со мной астролябия с семью дисками, выложенными серебром, я хочу предсказать тебе твою судьбу на ближайшее время. Пользуйся тем, что я призван к вам в пятницу.
– Теперь я понимаю, – рассмеялся Якуб, – дело тут совсем не в стрижке, а в том, чтобы сделать мне предсказание. Но что ты можешь мне предсказать, почтенный брадобрей? Откуда тебе ведома моя судьба, когда я и сам о ней мало что знаю?
– Ты молод, юноша, что ты можешь знать об этом таинственном и загадочном? Ты отлично знаешь, что я говорю не вымысел, а основываюсь на расчетах по звездам.
– А я с некоторых пор не верю в эти предсказания, – ответил Якуб. – Я считаю их вымыслом и болтовней.
– Как ты смеешь так говорить! – рассвирепел старик, и его нижняя челюсть задрожала. – Я, старый человек, которого многие считают мудрым, должен выслушивать дерзкие слова от неоперившегося птенца.
– Помилуй аллах! – воскликнула Лейла. – Не надо ссориться. Ты устал, сынок, и потому так говоришь. Ты ведь знаешь, что почтенный брадобрей уже не первый год предсказывает отцу удачу в торговых делах. Он же разумным врачеванием сохраняет здоровье отца. Почему же ты ему не веришь? Я говорила доброму цирюльнику о своих сомнениях, и он сказал мне, что в его власти рассеять мои сомнения и внести ясность в мое сердце. Позволь ему, сынок, сделать тебе предсказание по астролябии с семью дисками, выложенными серебром.
– Какая причуда! А если мне не хочется выслушивать предсказания брадобрея, почему я должен покорно внимать его глупым речам? Какая будет мне польза?
– Не хочешь ли ты сказать, что отцу твоему не было пользы от моих предсказаний? – Теперь цирюльник уже не говорил, а кричал, потрясая кулаками.
Он был зол и сейчас просто ненавидел упрямого юношу, но он и не подумал покинуть поле битвы. Он решил во что бы то ни стало сделать свое предсказание. Это было нужно ему не только из упрямства, но и потому, что Лейла пообещала ему хорошее вознаграждение, если предсказание поможет ее сыну избрать истинный путь. А истинный путь, каким его представляла себе Лейла, должен был увести Якуба далеко от дерзкого мыслителя, который сумел за короткий срок внушить юноше, что звездочеты – болтуны и шарлатаны. На этот раз кроткая Лейла решила всеми средствами добиться задуманного и сделать так, чтобы Якуб по своей воле отказался от поездки в Хорезм и чтобы пожелал стать помощником отца.
– Поистине ты шакашик! [37] – кричал цирюльник, тыкая в Якуба указательным пальцем.
– Аллах свидетель, – кричал Якуб, – ты настоящий аль-бакбук! [38]
– Не прекословь старому человеку, – взмолилась Лейла. – Он пришел к тебе с добрыми намерениями, к тому же я его позвала. Мне стыдно будет, если он уйдет с обидой в сердце. Сделай милость, сынок, покорись, и добрый человек выполнит свое намерение.
– Пусть сделает свое предсказание и скорее оставит меня в покое! Ведь не для этого я прибыл домой? Клянусь всемогущим, я не думал, что в Бухаре мне будет такая неудача! Я так стремился домой, и сердце мое предвкушало радость…
37
Шакашик – пустомеля.
38
Аль-бакбук – болтун.
– Какая же в этом неудача, Якуб? Тебе хотят сделать добро, у матери сердце разрывается от тревоги, а ты недоволен.
Лейла посмотрела на сына своими большими выразительными глазами.
А тем временем цирюльник взял астролябию и стал предсказывать:
– От нынешней пятницы, пятого дня сафара, [39] пройдет три дня, и ты будешь иметь дело с верблюжатником. Он будет способствовать твоей встрече с человеком, но тебе лучше его не встречать. Я это говорю с полным знанием дела, потому что мои расчеты по звездам сулят неудачу в этой встрече. Ты покинешь свой родной город Бухару и пойдешь по караванным тропам для своего дела, но тебе не предвидится удачи. Согласно расположению звезд над тобой путешествие следует отложить до лучшего времени.
39
Сафар – второй месяц мусульманского календаря.
– Слова нашего уважаемого цирюльника близки к истине, – сказала Лейла, увидев, как старик прячет за пазуху свою астролябию.
– Я предвижу, что встреча с верблюжатником принесет один только вред. Ты должен остаться дома, сын мой. К чему торопиться? Как говорят умудренные опытом, поспешность – от дьявола, а медлительность – от милосердия.
– И все же через три дня я добуду верблюда и доберусь до Хорезма. Я снова примусь за книги. Только они способны открыть мне путь к знаниям и снять покров невежества, который мешает нам видеть прекрасный мир.