Звезды против свастики. Часть 1
Шрифт:
Абрамова покачала головой. Во что превратилась за несколько минут эта совсем недавно прилично выглядевшая женщина? Какую чушь она несёт! Всё, пора балаган прекращать! Голос Абрамовой зазвучал предельно жёстко:
– Допустим, вам повезёт. Допустим, выпадет один шанс из миллиона. Но и в этом случае мой сын лучше отсидит какой-то срок, чем всю жизнь будет маяться с нелюбимой женщиной! Разговор окончен! Вот вам бог – вот порог!
– Думаю, именно с этой минуты Руфь окончательно перестала быть для Юлии матерью!
«Жёстко
– Мне кажется, в отношении Руфи ты перегибаешь палку, – сказал он.
– Да где там! – в сердцах воскликнула Евгения. – Ты знаешь, какую истерику закатила Руфь по возвращении домой? И всё потому, что муж и дочь отказались поддержать её замыслы в отношении Абрамовых. Кончилось тем, что ей потребовалась врачебная помощь. И пока папа с ней возился, Юлия в отчаянии убежала из дома!
«Ну вот опять, – подумал Ежов. – О Юлии как о посторонней, а Моисей Абрамович всё-таки папа».
– Так что никакую палку я не перегибаю, – продолжила Евгения. – Женщина, которая ставит дочь перед выбором: жить с позором или с мужчиной, которого на тебе женили насильно, такая женщина матерью называться не может! По её и только по её вине с Юлей случилось несчастье…
…Юлия уже несколько часов бродила по городу в распахнутом пальто, не замечая дороги, и как оказалась на станционных путях между двумя товарными составами, не имела ни малейшего представления. Три тёмные фигуры выросли возле девушки, возникнув прямо из воздуха. Так, по крайней мере, показалось перепуганной Юлии. Самая огромная фигура сделала шаг вперёд и слегка нагнулась, видимо, пытаясь рассмотреть в свете раскачиваемого ветром у них над головами станционного фонаря лицо девушки. Юлия с ужасом смотрела на приближающуюся к ней заросшую щетиной харю с маленькими глубоко посаженными глазками.
– А девочка-то ничего, смазливенькая, – произнесла «харя», обдав Юлию тошнотворным амбре из смеси водочного перегара и чеснока.
– На вид они все ничего, – заметила одна из стоявших в стороне фигур, – особливо молоденькие. Ты её на вкус попробуй.
– А и попробую, – заявила «харя» и стала приближаться к лицу Юлии с явным намерением поцеловать девушку в губы.
Отвращение прибавило сил и отваги. Юлия упёрлась руками в грудь верзилы и, что есть силы, толкнула. Тот невольно сделал шаг назад и начал терять равновесие. Точно упал бы под сдержанный гогот товарищей, когда б не упёрся спиной в борт вагона.
– Ах ты, сука! – взревел верзила и со всей силы ударил кулаком прямо в лицо девушке. Та, не успев вскрикнуть, отлетела к стоящему на соседнем пути вагону, ударилась о борт и тряпичной куклой сползла на землю.
Один из спутников верзилы бросился к ней, наклонился над телом. Потом зло прошипел в сторону напарника.
– Ты, Кувалда, совсем охирел! Прибил девчонку-то.
– Ты, Хобот,
– Ладно, – прервал его Хобот. – Давай хоть пальто с неё сымем, пока и на него кровь не попала.
Стаскивая с бесчувственного тела пальто, заметил:
– Фигурой на твою Нюрку похожа. А вот насчёт лица не скажу. После того, как ты в него своей кувалдой ткнул, там одна кровавая рана.
Сняв пальто, Хобот отошёл в сторону, его место занял Кувалда. Посмотрел на тело. Покачал головой.
– Не, моя Нюрка пофигуристее будет. Хотя… – Кувалда нащупал через одежду грудь девушки. – Титьки, похоже, такие же, да и рост тот же…
– Тьфу! – сплюнул Хобот, потом заметив, что Кувалда стал расстёгивать на девушке кофточку, спросил: – Ты часом не поиметь покойницу решил?
– Да ну тебя! – возмутился Кувалда. – Шмотки снять хочу. Ей они тепереча без надобности, а Нюрке, может, сгодятся.
– Так они же кровью перепачканы, – сказал Хобот. – Пальто только потому и не пострадало, что нараспашку было.
Пальцы Кувалды замерли.
– Наверное, ты прав, – неохотно согласился он. – Так я с неё хоть сапожки сыму!
– И колечко, – подсказал Хобот.
– Какое колечко? – спросил Кувалда. – Потом рассмотрел на пальце у девушки кольцо. – Верно, колечко, я и не приметил…
Сняв с тела сапоги и не забыв стащить с пальца кольцо, Кувалда посмотрел на Хобота.
– Чё с ней делать будем. Тут оставим?
– Зачем? – рассудил Хобот. – Давай в вагон закинем. Нечего легавым подсоблять, улики разбрасывать.
Кувалда откинул засов и откатил дверь вагона.
– Слышь, тут, кажись, лошади… – сказал он.
– Ещё лучше, – обрадовался Хобот. – Когда тело найдут, решат, что это конь её копытом зашиб.
Только закинули тело в вагон, только закрыли дверь, как издалека донеслось:
– Кто такие? А ну, стой!
– Атас! Ходу! – скомандовал Хобот, и вся троица со скромной добычей шмыгнула под ближайший вагон…
Лошади в вагоне вели себя неспокойно. Запах крови неприятно щекотал их чувствительные ноздри. Неподвижное до того тело стало подавать признаки жизни. Пошевелилось. Раздался слабый стон, который повторялся всё время, пока девушка ползла в сторону кучи сена в углу вагона. Вряд ли она соображала, что делает. Скорее её действиями управлял инстинкт. Ткнувшись в сено, девушка стала в него зарываться, пока огромный ворох не свалился на неё сверху, накрыв с головой. Некоторое время в том месте ещё продолжалось шевеление и слышались стоны. Потом всё стихло…