Звезды против свастики. Часть 1
Шрифт:
Молодой курсант с лётными петлицами нетерпеливо озирался по сторонам.
– Василий! – окликнула его Анна-Мария, которая только что вышла из вестибюля станции метро «Парк культуры»
Курсант поспешил ей навстречу. Улыбка на его лице выглядела вполне искренней, но нетерпение в глазах сохранилось.
– Привет, Анюта! – воскликнул он. – Я не очень понял по телефону… у тебя ко мне какое-то дело?
– Здравствуй Васенька! – проворковала Анна-Мария: – Как ты, однако, возмужал. И эта форма… Может,
Улыбка сошла с лица курсанта.
– Извини, – стараясь быть тактичным, произнёс он, – в другой раз обязательно тебе подыграю. А сейчас я спешу. За мостом меня ждёт девушка, которой на самом деле хочется провести со мной время. Поэтому…
– Это ты меня извини, Вася, – испытывая неловкость, сказала Анна-Мария. – Мне действительно нужна твоя помощь. Устрой мне встречу с отцом.
– С отцом… – протянул удивлённый Василий. – Даже не знаю… – Но увидев в глазах Анны-Марии мольбу, поспешил девушку обнадёжить: – Но я попробую. Как скоро тебе это нужно?
– Чем быстрее, тем лучше.
– Ладно, жди звонка.
С этого дня Анна-Мария, когда находилась вблизи телефонного аппарата, вступала с ним в вымышленный диалог.
«Ну?» – «Что ну?» – «Когда зазвонишь-то?» – «Да я вроде только этим и занимаюсь» – «Но это всё не то» – «Ну, это не от меня зависит. Наберись терпения, глядишь и дождёшься нужного звонка».
На территорию правительственного квартала, который в народе называли «золотым», вход без специальных пропусков был заказан, потому в гастрономе царило похвальное изобилие, при полном отсутствии очередей.
Рассчитавшись за покупки, Анна-Мария направилась к выходу, вот тут-то её и окликнули. С женой Сталина до того они пересекались не раз, и здесь и на улице, но всегда лишь вежливо раскланивались. Теперь Надежда Сергеевна манила её к себе.
– Я по поручению Иосифа Виссарионовича, – негромко сказала она. – Он готов вас выслушать, вот только время… Он не возвращается домой раньше девяти часов вечера.
– Меня это вполне устраивает, – заверила Анна-Мария.
– Да? Тогда приходите, завтра после девяти, адрес знаете?
– Да, спасибо, я обязательно приду!
Домой Анна-Мария не вошла – влетела, и первое, что сделала после того, как разделась, показала язык телефону.
– Ээ! Без тебя обошлись!
Телефон не ответил, видно, обиделся…
В домашнем Сталин был точь-в-точь добрый дядюшка из фильма киностудии «Кавказ», что в эти дни шёл в кинотеатре «Художественный». Несмотря на то, что знала его с детства, Анна-Мария не решилась назвать его иначе как «Иосиф Виссарионович», на что Сталин улыбнулся в усы:
– Называй меня дядя Сосо, или ты забыла, как я качал тебя вот на этой ноге?
Это было правдой, как было правдой и то, что последние лет десять они общались крайне редко, а вот так, один на один, не общались вообще.
Преодолевая
– То, что Михаил Макарович решил узаконить свои отношения с Евгенией Владимировной – это очень правильное, я бы сказал, мудрое решение. Негоже чиновнику его ранга жить с женщиной в гражданском браке. Однако и тебя, Машенька, я тоже понимаю. Жить рядом с родным человеком и не понимать друг друга – тяжкое испытание.
Он назвал её «Машенька», и как будто по голове погладил. Кроме него её так никто не называл. Близкие люди звали Машаня, остальные производными именами от первого имени Анна. А Сталин сразу стал называть её маминым именем. От нахлынувших чувств у девушки на глаза навернулись слёзы. Сталин это заметил, но истолковал по-своему.
– Не волнуйся, девочка, – сказал он. – Я не буду напоминать тебе о дочернем долге, в твоём возрасте делать это бессмысленно. Я только спрошу: ты твёрдо решила перебраться в Петроград?
– Да, дядя Сосо, – негромко, но твёрдо ответила Анна-Мария.
– Тогда спрошу ещё. Резонно ли менять место учёбы за полгода до окончания университета?
– Нерезонно, – признала Машаня, – но я так решила…
– Что ж, – вздохнул Сталин. – Если ты столь тверда в своём решении – я тебе помогу! Как я понимаю, речь идёт о том, чтобы, не тревожа отца, оформить перевод из Московского университета в Петроградский? Сделаю. Ну а жить ты собираешься в вашей старой квартире, так? Ежовы ведь переезжают в Москву, и квартира остаётся свободной.
– Вообще-то, я рассчитывала на место в общежитии… – растерялась Анна-Мария.
– Глупости! – нахмурился Сталин. – Не займёшь квартиру сейчас – её займут другие, потом не выселишь. Такой ошибки я тебе совершить не позволю. Считай это моим обязательным условием, поняла?
– Да, дядя Сосо…
Проводив Анну-Марию, в комнату вошла Надежда. При разговоре она не присутствовала, но, сидя в соседней комнате, слышала всё.
– Ты уверен, что поступаешь правильно? – спросила она у раскуривавшего трубку Сталина. – Есть ли резон ссориться с Жехорским ради блажи сопливой девчонки?
– Ты слышала слова, но не видела глаз, – ответил Сталин. – У этой далеко не сопливой девочки глаза матери. А Мария Спиридонова, если намечала цель, шла к ней, сметая на пути всех и вся. Если не помогу я, она найдёт другой способ и всё равно поступит по-своему. А поскольку у Маши нет жизненного опыта её матери, то и дров она может наломать неизмеримо больше, а этого я допустить не могу.
– А не проще ли обо всём рассказать её отцу, – не сдавалась Надежда. – В конце концов, это их семейное дело!