Звезды против свастики. Часть 1
Шрифт:
– Быстро!
«Выстрелит», – понял Браун и подчинился насилию.
Пригнувшись, они побежали прочь от самолёта, хотя могли это делать и в полный рост: на их побег никто не обратил внимания. За исключением спецагента Маруси, которая незамедлительно устремилась следом за беглецами.
– Пятеро пленных, включая командира группы, остальные диверсанты уничтожены. А с нашей стороны, не считая четверых раненых, никаких потерь! Неплохой итог, а, товарищ подполковник?
– Пожалуй, – согласился Васильков, с улыбкой глядя на довольную физиономию Гончара. – Главное, все пассажиры
– Это да, – кивнул пограничник.
– Кстати, – напомнил Васильков, – вы так и не рассказали: как вы здесь оказались?
Гончар, не артачась, изложил вкратце и своими словами историю, которая нам уже известна, завершив повествование словами:
– Перед самым выходом из Петрограда пришла радиограмма о вашем самолёте, и о том, что немцы его тоже ищут.
– Не только ищут, – перебил Гончара Васильков, – но, как видите, и нашли.
– Да, – согласился Гончар. – Но ваша бдительность, и то, что мы вовремя подоспели, свели их временный успех к нулю. Однако, – огляделся пограничник, – где сопровождавшие самолёт представители органов?
Васильков кивнул в сторону лежащего неподалёку гебиста.
– Где девушка? – спросил его Гончар, когда оказался рядом, но тот лишь пожал плечами.
– Да вот тут она лежала, – показала рукой пожилая пассажирка, – а куда делась – не знаю…
– А вот тут были ещё двое мужчин, – сказал гражданин в шляпе, – теперь они тоже исчезли…
– Ясно! – Гончар быстро определил возможное направление побега. – Лукашенко, Янукович, Медведев, по коням!
Браун был неплохим спортсменом, но бегать привык по ровной поверхности.
– И как тебя угораздило?
Улссон склонился над побелевшим Брауном. С повреждённой ноги осторожно сняли ботинок, потом носок. Щиколотка на глазах распухала и наливалась багрянцем.
«Вряд ли это вывих, – подумал Улссон, – но попробовать стоит», – и дёрнул за ногу. Браун вскрикнул и потерял сознание. «Ладно, отсидимся здесь», – решил Улссон, но шум приближающейся погони потребовал принятия другого решения. «Извини, Вернер, но у меня приказ: если не нам, то никому!» Улссон навёл на лежащего без сознания инженера пистолет.
В нескольких метрах от них выскочила из засады спецагент Анюта, в её вытянутой руке была зажата авторучка. Улссон не успел перенаправить ствол, как почувствовал удар в плечо. Кисть самопроизвольно разжалась, и оружие упало на землю. Морщась от боли, Улссон потянулся к оружию здоровой рукой, но девушка в высоком прыжке нанесла ему удар ногой в голову и агент абвера отключился.
Анюта спрятала авторучку, подняла пистолет Улссона, и встала в киношную позу, держа поверженного врага на прицеле. Такой и увидели картинку подоспевшие пограничники…
Служили два товарища, ага…
– Товарищ подполковник, капитан Грачкин, представляюсь по случаю прибытия к новому месту службы!..
Вечером комендант военной базы «Заячий остров» подполковник Шарабарин и его новый заместитель вдвоём потребляли привезённый Грачкиным коньяк.
– Только мы тут с тобой настоящие чекисты! – пьяно тряс головой Шарабарин. – И нечего нам добро, – он указал пальцем на бутылку коньяка, – на всякую мутотень переводить.
Грачкин согласно кивал, хотя в душе был
– … Вот вы мне скажите, товарищ подполковник, – канючил Грачкин.
– Не «товарищ подполковник», а Виталий Аристархович, – поправил его Шарабарин, – мы же условились: без чинов.
– Виноват, товарищ… Виталий Аристархович. Вот вы мне скажите: должен был я выполнить просьбу старшего по званию, или нет?
– Нет, не должен, – мотнул головой Шарабарин, и, насладившись растерянностью на лице Грачкина, воздел палец к потолку: – Обязан!
– Вот и я так думаю, – вновь воспрянул духом Грачкин, – а они меня за это вместо обещанного повышения в звании понизили, и в эту дыру запихали! Ой, простите…
– Бог простит, – отмахнулся Шарабарин. – Я тебе, брат Грачкин, больше скажу: у этой дыры есть более конкретное имя – жопа! Чё ты на меня вылупился, как баран на новые ворота? Да, меня, в отличие от тебя, сюда на повышение прислали, и даже звание очередное присвоили досрочно, а всё равно как наказали. И всё из-за какой-то сучки… – В этом месте Шарабарин опомнился и строго погрозил Грачкину пальцем. – Я последних слов не говорил, а ты их не слышал, понял?!
– Так точно, – кивнул Грачкин, – Я – могила!
– Это если будешь языком трепать, тогда да: ты – могила, – зловеще пообещал Шарабарин, и тут же лицо его расплылось в улыбке: – А пока язык за зубами держишь – живи, брат Грачкин! Скажу больше: держись меня. Станем вместе из этой задницы выбираться!
Три ступеньки вниз. За массивной деревянной дверью хозблок. Справа просторная вешалка, слева вход в умывальник. Там же, возле умывальника, дверь нужника. Ещё одна дверь, за ней недлинный коридор, с каждой стороны по четыре двери, за ними крохотные комнатушки. Офицерское общежитие номер два, так на канцелярском языке именовалось это отдельно расположенное сооружение. Именно сооружение, и именно отдельно расположенное. Назвать его отдельно стоящим зданием язык не поворачивался, поскольку оно врыто в землю почти по самую крышу. По этой причине все окна в эту самую крышу и вмонтированы. Потолки низкие. По такому же принципу построен и остальной военный городок, который в донесениях именовался «Турбаза «Заячий остров».
Таких зарытых по самые уши в землю гарнизонов построено вдоль наших западных рубежей за месяц, предшествующий германскому вторжению, где-то с десяток. В случае продвижения противника вглубь союзной территории их предполагалось использовать в качестве опорных пунктов для разведывательно-диверсионной деятельности в тылу врага спецподразделений союзных войск.
Как на посту коменданта одного из таких гарнизонов оказался шкодливый майор, а теперь уже и подполковник Шарабарин, и уже тем более как к нему в помощники затесался любитель подслушивать чужие разговоры бывший майор, а ныне капитан Грачкин, следовало спросить у неизвестного крючкотвора из кадрового управления КГБ. Впрочем, он бы ответил: а что? Мне приказали отправить в дыру, я и отправил. И, поди, купи его за рупь за двадцать…