Звезды в кармане
Шрифт:
– Как это, аннигилирует? – осторожно уточнил я.
– Ну… Как обычно… Вещество переходит в излучение.
– Не-а, – решительно качнул головой Васька, – Я переходить в излучение не согласен!
И опять взялся за кусок трубы.
Нам с Бинком едва удалось сдержать его творческий порыв.
– Есть ещё шанс, – сказал волосатик, – Искривление – нестабильно. Значит, оно может быть неоднородным.
– То есть?
– Вдруг где-то сохранился выход. Горловина, через которую можно покинуть флуктуацию!
Мысль
– Пространство влияет на гравитацию… Бинк, у тебя есть, чем её мерять?
Волосатик задумчиво оскалил левый клык:
– Увы… Вся измериловка накрылась ещё при первом обстреле.
Я почесал затылок. Меня осенило:
– Бинк! Как искривления действуют на магнитное поле?
Хоббит радостно встрепенулся:
– Чем больше искривления, тем сильнее будет прыгать стрелка компаса!
– Она и сейчас прыгает, – хмуро заметил Лубенчиков, разглядывая изображение стрелки на экранчике своего браслета.
– Возле горловины она вообще с ума сойдёт! – успокоил Бинк.
Мы двинулись в разные стороны. Браслеты высвечивали дистанцию от корабля.
– Есть пятьсот метров! – послышался васькин голос. Не из браслета, а откуда-то рядом с моим ухом. Я даже оглянулся с непривычки. Конечно, вблизи никого не было.
– Поворачивай налево и наблюдай за компасом! – отозвался Бинк.
Через минуту и я последовал этому совету.
Мы двигались по окружности, в центре которой был звездолёт-цилиндр. Медленно, как лунатики. Не сводя глаз с красных стрелок.
Лубенчиков бормотал что-то. Всё громче. И я, наконец, разобрал слова:
– А в Подмосковье водятся клещи,Ловятся киты!– Лучше места нет и не ищи!.. – затянул Васька, без всякого оптимизма в голосе.
– Тише, придурок, – мягко попросил Бинк.
Стрелки подрагивали, равнодушно исполняя нехитрый танец. Минута тянулась за минутой…
– Есть! – вдруг выпалил Васька. Замолчал и добавил не так уверенно, – Кажется, что-то было…
– Стой на месте! – скомандовал хоббит, – Иду к тебе!
Что мне делать – он не посоветовал. Я решил продолжать обход. Может, мне повезёт больше?
Две зелёные точки на экране браслета сближались. Бинк шёл к Ваське. А потом случилось непредвиденное. Неподвижная точка слегка шевельнулась. И исчезла с экрана.
– Васёк, – позвал я, – Ты там?
Никто не отозвался.
– Бинк! Ты его видишь?
Молчание. И хмурый голос хоббита:
– Нет… Не вижу.
Фигня какая-то! Сначала – Димыч, а теперь и Лубенчиков!..
Я провёл ногтем по экрану, задавая азимут и бросился через мглу. Справа и слева, у самого уха, попискивало. Регулируя интенсивность звука, браслет
Бинка я обнаружил сразу.
Волосатик медленно переступал взад-вперёд. Таращился на красную стрелку компаса. Тихонько ругался.
– Васёк! – опять позвал я. Без малейшего результата.
Я глянул на свою стрелку. Вялую, как примороженную… Бесполезную.
В этот миг, будто что-то толкнуло изнутри.
Я сделал один шаг. Второй. Я прыгнул через кочку…
В глаза мне ударил яркий солнечный свет.
– Ну, и где вы там застряли? – усмехнулся Лубенчиков.
А я зажмурился с непривычки. Кругом был день.
Яркий, ослепительный… Прекрасный.
Куртка и рубашка Лубенчикова валялись на травке. С видом победителя, Васька нежился под лучами.
– Чего молчишь, Лёха?
Я не ответил. Я смотрел.
Небо над нами – ярко голубое. Земное. Метрах в ста начинался лес. За ним, вдали, темнели горы.
Я обернулся. В другую сторону тянулась обширная равнина. Блестела лента реки. И опять лес – у самого горизонта.
Я моргнул.
Это было красиво. Так красиво, что дух захватывало…
– Ау, Лёха! – позвал Васька.
– Ау, – машинально пробормотал я. И завертел головой. Рядом слышалось низкое жужжание. Какие-то насекомые, чертовски похожие на шмелей, кружили над луговыми цветами.
– У тебя что столбняк?
– Слушай, Васёк… Здесь же – совсем… совсем как у нас!
– Может и лучше, – лениво заметил Лубенчиков, – Как ты думаешь, долго этот волосатый будет искать выход?
Лёгкая рябь пробежала. Будто нагретый воздух поднимался, там, откуда я вышел пару минут назад. И опять прояснилось. Сколько ни вглядывайся – ни корабля, ни нашего волосатого друга… Гладкое, ровное место – до самой реки. Если не знаешь – хрен догадаешься. Бермудский треугольник местного значения…
Когда чудес много – они становятся утомительными.
Я расслабленно опустился на травку:
– Подождём… Спешить все равно некуда.
Мы лежали и слушали «шмелей». После всех потрясений, выпавших нам за эти часы, размышлять о чём-то серьёзном не хотелось. Прошлое, будущее… Сейчас мы жили в настоящем. И мы им наслаждались.
– Лёха, спорим, что волосатик ещё полчаса будет бродить?
– Не-а… Полчаса это слишком… От силы – минут пятнадцать.
– Спорим на десятку!
– Да хоть на миллион, – лениво пробормотал я. Сомневаюсь, что где-нибудь в Галактике нам пригодятся российские рубли.
Возвращаться и помогать хоббиту отыскивать выход совершенно не хотелось. Пускай он, неандерталец, почувствует – мы земляне тоже кой-чего стоим!
Минуты пробегали. Васька рассуждал вслух. Лубенчиков уже вынашивал планы освоения здешнего мира. И первым пунктом в грандиозной программе значилось: найти местных девиц.