Звонкий ветер странствий
Шрифт:
– Это был мой двоюродный братишка, с которым я не виделась целых десять лет! – торопливо объяснила Гертруда и извинительно погладила мужа по руке: – Продолжай, дорогой, продолжай! Я, честное слово, не буду тебя больше перебивать. Честное слово!
Людвиг криво усмехнулся, недоверчиво покрутил головой, но рассказ продолжил:
– Вот, на шею этому высокому и широкоплечему красавчику, облачённому в парадную офицерскую морскую форму, моя наречённая невеста и бросилась… Тут серая вязкая шторка и опустилась – и на мои глаза, да и на мой разум в целом. Поднялся я на ноги, да и пошёл – куда глядят глаза, старательно размазывая по лицу горючие слёзы и зелёные сопли… А что вы, уважаемые господа, делали бы на моём месте? Чтобы подумали? Небось, что королевский блестящий офицерик – нечета деревенскому увальню-кузнецу? То-то же… К утру я успешно притопал в город Копенгаген и нашёл морской порт. Долго ходил между разными фрегатами, бригами, корветами и бригантинами, всё пытался наняться юнгой и уйти в дальнее и долгое плавание. Ибо твёрдо и окончательно решил – навсегда покинуть хмурый и печальный датский берег, где проживают такие ветреные и вероломные особы, – с нежностью и обожанием посмотрел на супругу. – Но никому, как назло, юнги были не нужны! Вот, такая неприятная закавыка образовалась… Только на фрегате «Проныра» было вакантно место корабельного повара, кока – по-морскому. А старого кухаря зарезали – третьего дня – в пьяной кабацкой драке. Готовить, конечно же, я толком не умел, но больно, уж, хотелось уплыть. Нанялся, естественно, понятное дело. Вечером того же дня мы и ушли – курсом на английский Плимут, к порту которого «Проныра» был приписан… В первое же утро я получил с десяток крепких зуботычин и недобрых подзатыльников. Не, с капитаном, его помощником и штурманом не возникло никаких проблем. Я им приготовил отличную яичницу с беконом и солониной, бутерброды с малосолёной икрой камбалы и печенью трески. Ели и не жаловались, а за кофе даже похвалили, мол, получилось просто замечательно… Боцман же – мужчина хмурый и серьёзный – велел на всю остальную команду наварить рисовой каши. Я и наварил – со всем усердием. А про то, что рисовую крупу перед готовкой надо тщательно промывать, естественно, не знал. Получился натуральный, очень скользкий и противный клейстер, ну, моряки и поучили меня немного – кулинарным морским секретам… Ничего, со временем я научился неплохо готовить, за что и получил соответствующее прозвище – Датский Кок. А ещё я сдружился с пожилым помощником капитана. Стал старик меня потихоньку обучать всяким морским премудростям: когда и какие паруса поднимать, правильно пользоваться буссолью и астролябией, курс прокладывать по морской карте, обходить стороной коварные боковые течения, лавировать между острыми прибрежными рифами.…Так что, я уже через полгода мог сойти за неплохого штурмана. А потом «Проныра» был взят на абордаж пиратами… Мы тогда перевозили портвейн в бочках – из португальского Синиша – в английский Лондон. Отошли от пиренейского берега миль на сто двадцать, тут и налетел сильнейший пятисуточный шторм, отнёс наш фрегат далеко на юго-запад, прямо на пиратскую эскадру Эдварда Теча – по прозвищу Чёрная Борода… Пираты нашему появлению очень обрадовались – ещё бы, полторы тысячи пузатых дубовых бочек, наполненных отличным португальским портвейном. Прямо-таки, подарок Судьбы! Настоящий дар Небес! Нашего капитана, его помощника, штурмана, боцмана и нескольких матросов разбойники хладнокровно пристрелили и выбросили в море, а остальным велели – под страхом лютой смерти – продолжать старательно выполнять прежние судовые обязанности. Вот, так я – пусть, и не по своей воле – стал пиратом… Сперва плавал простым камбузным кухарем, через некоторое время был произведён в боцманы (с одновременным исполнением функций штурмана), потом – в помощники капитана. Но и тогда все меня упорно величали по-прежнему – Датским Коком… Очень мне не нравилось быть пиратом, только, вот, никак не предоставлялось удобного случая – сбежать обратно, в нормальный человеческий мир. «Проныра» на якоря становился сугубо в гавани городка Порт-Ройала, всемирного пиратского гнезда. Да и там за мной присматривали внимательно… Герда, твоя очередь наступила, рассказывай!
Гертруда задумчиво прищурилась, мечтательно улыбнулась и – с видимым удовольствием – приняла эстафету:
– Через сутки после прибытия двоюродного брата выяснилось, что пропал мой любимый и обожаемый жених. Внезапно, никого не предупредив, без единого следа… Уже потом кто-то из деревенских вспомнил, что видел Людвига в копенгагенском порту. Тогда-то я и догадалась обо всём… Глупый записной ревнивец! – грозно и недовольно посмотрела на своего, тут же засмущавшегося мужа. – Надо же быть таким законченным дураком! Ладно, с тобой, ревнивым и нервным негодяем, мы побеседуем чуть попозже.… Поехала я в морской порт, хорошенько порасспросила тамошних аборигенов, узнала про фрегат «Проныру», про далёкий английский Плимут. Делать нечего, пришлось и мне собираться на этот загадочный Туманный Альбион. Чтобы найти там некоторых недотёп и объяснить им – как всё было на самом деле… Но не получилось – сразу отправиться в Плимут. Ведь, эта поездка стоила немалых денег. Устроилась я тогда обыкновенной прачкой, работала по четырнадцать-пятнадцать часов в сутки – без выходных и праздников – позабыв про всякий отдых. Ещё, вот, колечко продала золотое, что осталось от матушки покойной… Уж, как я его любила! Так любила, словами не передать! – Людвиг покаянно закашлялся, но чёрствая Герда не обратила на это обстоятельство ни малейшего внимания и невозмутимо продолжила: – Только через десять месяцев добралась я до Плимута. А непутёвого женишка уже и след простыл! Добрые люди рассказали мне, что, мол, фрегат «Проныра» уже и не торговое мирное судно, а самый натуральный пиратский корабль, плавающий под чёрным «Весёлым Роджером». Что было делать? Домой возвращаться и там, позабыв про Людвига, искать нового суженного? Или же утопиться от нешуточной досады, бросившись в солёные морские воды? Стою это я у дальнего причала и самозабвенно реву в три ручья… Мимо проходил молоденький и симпатичный кавалер – с длинной дворянской шпагой на левом боку. Остановился, утешил, вежливо расспросил. Я ему всё-всё и рассказала… Кавалер мне тогда и говорит, мол: – «Не расстраивайтесь вы так, милая и красивая девушка, раньше времени! Может, ещё и жив ваш драгоценный жених. Пираты, как правило, хороших коков очень ценят и всемерно уважают, а на реях вешают только плохих, которые готовить совершенно не умеют и всё подряд бессовестно пересаливают… А я – Том Ред, шкипер бригантины «Невеста Ветра» – решил, как раз, посетить те заманчивые и благословенные края. В смысле, лазурное Карибское море и тамошние вечнозелёные острова. Могу взять вас с собой. Тем более что и на моей «Невесте» должность кока сейчас вакантна… Ну, как, красавица, поплыли?». Сперва-то я, понятное дело, долго не думая, отказалась наотрез. Как же иначе? Одна, в море, без всякой защиты, в окружении грубых и похотливых мужчин? Они же, наверняка, бедную и смазливую девушку сразу же и используют – по прямому назначению… Кавалер всё понял про те мои трусливые сомнения, негромко рассмеялся, а потом тихонько поведал, что никакой он и не кавалер, а, наоборот, девица – по имени Мэри Ред – двадцати шести лет от роду. Вот, так-то оно, братцы… Почему она притворялась мужчиной? Понятное дело, что и тут виновата любовь. Нет, про это я не буду рассказывать, потому как – чужая тайна… Если судьбе будет угодно, и наши пути с Мэри пересекутся ещё раз, то сами у неё и поинтересуетесь. Одно только скажу, Мэри тогда очень нужны были деньги, чтобы выкупить из английской королевской темницы одного молодого, знатного и очень красивого человека… Так вот, новая подружка умело обкорнала мне волосы, нарядила под обычного парнишку, отвела на бригантину, представила команде. Ну, и поплыли, благословясь! То есть, пошли, выражаясь по-морскому.…Уже в открытом море выяснилось, что и «Невеста ветра» – пиратское судно. Правда, не совсем обычное. Мэри и её команда грабили только французские торговые корабли. Почему – только французские? Наверное, об этом надо спросить у тогдашнего английского короля. А моей подруге, как уже было сказано выше, очень были нужны деньги… Почти год мы плавали по разным тропическим морям, пока, наконец, «Невеста» не бросила якоря в гавани знаменитого Порт-Ройала, где, как раз, и отстаивался на мелком ремонте правого борта искомый мной «Проныра». Вот, в местном, насквозь прокуренном кабачке, мы с Людвигом и встретились, он тогда уже ходил помощником капитана. Видели бы вы, господа и дамы, его глаза, когда он меня высмотрел! Я чуть не померла от смеха… Рассказала ему, естественно, всё про двоюродного брата, представила другое веское доказательство, свидетельствующее о моём высочайшем моральном облике… Какое – веское доказательство? Нет поблизости детей? Хорошо, тогда скажу. Конечно же, девичью невинность, бережно сохранённую в таких, скажем прямо, непростых условиях… Людвиг, увалень датский, иди-ка сюда! Думаю, что жаркий и долгий поцелуй будет достойной точкой в этой истории…
Сашенция принялась восторженно и бурно аплодировать, а Егор заинтересованно спросил у Лаудрупа:
– Ну, с этим всё понятно. Любовь, морковь и девять человек на сундук мертвеца… А, вот, по поводу этих приметных серёг… Почему у этой черноволосой Мэри Ред в ухе имеется точно такая же серьга, как и у нас с тобой?
– Это опознавательный знак братства «Белых флибустьеров», – неохотно ответил датчанин. – Его мы учредили втроём – я, Мэри и Медзоморт-паша. Интересуетесь целями и задачами нашего братства? Что же, попытаюсь объяснить доходчиво. Двумя словами, это можно так сформулировать: – «Грабь награбленное!». То есть, наша эскадра, состоящая из двух бригов и одной бригантины, грабила и уничтожала другие пиратские суда. Естественно, широко не афишируя этой деятельности. Восемнадцать кораблей рыцарей удачи тогда отправились на морское дно. А все отобранные деньги и ценности мы использовали на выкуп у барбаресок европейских женщин и детей, захваченных ими в плен… Но это – уже совсем другая история. Чтобы её рассказать – от начала и до конца – и недели не хватит… Кстати, любезные дамы и господа! Нам, ведь, надо хорошенько подумать и о смене названий всех посудин эскадры. Как же иначе? Чарли Ван теперь нас будет искать усиленно и неустанно. У портовых английских служб он сразу же выяснит, кто мы такие и откуда. Информацию передаст многочисленным сподвижникам – по делам кровавым. Не удивлюсь, если и британская корона запишет всех нас в число своих злейших врагов… Так что, попрошу задуматься – о новых названиях. Ещё раз о флагах. «Чёрные кошки», безусловно, очень подходят для дальних походов по тропическим морям, кишащим злыми пиратами. Но, ведь, нам потом предстоит пройти по Магелланову проливу и направиться на север, вдоль западного побережья Южной Америки. А там ходят только многопушечные испанские галеоны, перевозящие серебряные слитки из чилийских и перуанских рудников. Их чёрным цветом лучше не дразнить. Себе дороже…
– На западе вижу чёрный дым! – громко известил матрос, сидящий в марсовой бочке.
– Енсен! Срочно идём на запад! – тут же скомандовал Лаудруп и пояснил для остальных: – В океане, где поблизости нет островов, гореть может только одно – деревянный корабль. Не иначе, и здесь не обошлось без кровожадных пиратов…
Глава девятая
Юная японская гейша
Уже через час с небольшим стало понятно, что Лаудруп оказался абсолютно прав – горел двухмачтовый, непривычно широкий и громоздкий корвет. Сквозь пелену чёрно-серого дыма было ясно видно, что на реях мачт неизвестного корабля тихонько покачивались полуобнажённые мёртвые тела повешенных. Слабый переменчивый ветерок – временами – приносил насквозь неприятные и противные ароматы.
– Я, конечно же, мало что понимаю в конструкциях морских судов, – известил Егор, отрываясь от окуляра подзорной трубы, – но с этим кораблём, определённо, что-то не то. Какой-то он э-э-э…, неправильный…
– Старомодный, устаревшей конструкции, – поддержал Лаудруп. – Такие неповоротливые корветы закладывали на лондонских верфях лет пятьдесят назад, а может, и все семьдесят… С другой стороны, видно, что его построили всего-то пять-шесть лет тому назад. И сделали это достаточно грубо и не очень-то умело.
– И как такое может быть? Нестыковка – на лицо…
– Тут есть только одно правдоподобное объяснение! – предположила Гертруда Лаудруп, которая, как выяснилось совсем недавно, знала о серьёзных морских делах отнюдь не понаслышке. – Допустим, что очень-очень много лет назад, у берегов какой-то далёкой южной страны потерпел крушения английский корабль. Но кто-то из команды – самым счастливым образом – спасся… Долгие годы эти люди готовились к строительству нового надёжного судна, искали необходимые материалы, запасались подходящим инструментом. Наконец, они, приложив неимоверные усилия, построили новый корабль, подняли паруса и поплыли на Родину… Но тут везение и удача от них окончательно отвернулись. Нарвались на пиратов. Не повезло. Знаете ли, на море и не такое случается…
На глазах впечатлительной и добросердечной Сашенции тут же навернулись крупные слёзы и, всхлипнув пару-тройку раз, она проговорила – голосом смертельно-обиженного ребёнка:
– Как же так? Это же несправедливо! Столько лет мечтать о встрече с родным берегом, с родственниками и друзьями, столько выдержать и… А эти пираты? У них, что же, вместо сердец в груди – камни? Как же так? Есть же природная человеческая жалость…
– Пиратам не ведома жалость! – подытожил этот непростой разговор Лаудруп. – Именно поэтому мы – в своё время – и создали братство «Белых флибустьеров». Пираты – жестокие нелюди. Все, без исключения! Смерть – вот, единственное, чего они заслуживают!
До лениво горящего корвета оставалось метров триста пятьдесят. Вдруг, с той стороны долетели странные и жалостливые, едва слышимые звуки.
– Тихо всем! – скомандовал Лаудруп и через минуту предположил: – Кажется, кричит молодая женщина. Только ничего не разобрать, язык какой-то незнакомый, птичий…
– Вон же она! – объявила Гертруда, глядя в сторону горящего судна в подзорную трубу, конфискованную у мужа. – Бежит вдоль правого борта…
Егор внимательно посмотрел в указанном направлении через окуляр своего оптического прибора – жаркое пламя беспрепятственно разгуливало по палубе неизвестного судна, передняя мачта напоминала собой высокую сосну, попавшую в самое пекло лесного пожара. Только вместо сосновых шишек она была густо облеплена тлеющими телами повешенных. Вот, одно из тел неожиданно сорвалось вниз, второе, над палубой допотопного корвета высоко вверх взлетел сноп ярких искр…
– Верёвки постепенно перегорают, – кратко пояснила Герда.
Только корма корвета оставалась неподвластной коварному огню, и именно там заполошно металась худенькая фигурка в тёмной одежде.
Женщина встала на самый край кормового ограждения и, с трудом удерживаясь руками за последние остатки корабельных снастей, жалобно закричала… Звуки её голоса напомнили Егору отчаянные причитания смертельно раненой косули, получившей под сердце стрелу, выпущенную из безжалостного охотничьего арбалета.
Неожиданно налетел шквалистый порыв ветра, пламя коварно рванулось к корме, ещё краткое мгновение и тёмная худенькая фигурка, прокричав – на этот раз резким голосом испуганной чайки – сорвалась в высокие морские волны. Тут же с борта «Орла», который находился с другой стороны от горящего корвета, но метров на пятьдесят-шестьдесят ближе, в воду бросился кто-то из членов экипажа.
– Енсен, спустить на воду две шлюпки! – велел Лаудруп. – Пусть одна направляется к пловцам, а на второй мы подойдём к корвету. Очевидно, что весь порох с этого корабля пираты перегрузили на свои суда, иначе, давно бы уже рвануло… Кстати, огонь по ветру полностью ушёл на корму, так что, возьмём с собой абордажные крючья на длинных верёвках и попробуем залезть на нос. Может, и выясним историю этого странного корабля – откуда он взялся, и кто ходил на нём по морям и океанам…