Звонкий ветер странствий
Шрифт:
– Ну, подполковник, рассказывай! – дождавшись, когда подчинённый слегка насытится, велел Егор. – Что это за черноволосая девица? Кем были – в земной и бренной жизни – те два хладных трупа, которых мне пришлось хоронить лично? Давай, давай, оторвись на минутку от говядины, никуда она не убежит. В этой стране, похоже, говядина – самое любимое и часто встречающееся блюдо…
Фролка послушно отодвинул тарелку в сторону и, мечтательно вздохнув, приступил к повествованию:
– Эти благословенные края называются – «Аргентина». Ну, в том смысле, что здесь – по идее – должно быть очень много серебра. Правда, при этом не уточняется, кому конкретно пришла в голову эта великолепная и смелая идея. Потому как серебра здесь почти и нет, так, только сплошные крохи и слёзы… Может, цвет воды реки Ла-Плата тому виной? Ну, в плане названия? Короче говоря, во всём это серебро, которого и нет, и виновато… Лет так сто пятьдесят тому назад в эти места съехалось, в том смысле, что приплыло, очень много народа. Целая куча. В первую очередь, конечно, испанцы. Но хватало и португальцев, да и голландцев с англичанами… Заложили они здесь крепкие фермерские хозяйства, навезли из Европы породистых коров, лошадей, буйволов, коз, баранов… Идея была тривиальна и проста – как английский серебряный шиллинг. Для того чтобы полноценно и решительно продвинуться вглубь континента, было необходимо иметь за спиной крепкие базы. Продовольственные, в том числе… Опять же, успешные золотодобытчики (и серебродобытчики), как правило, люди очень щедрые, и всё необходимое покупают, не торгуясь, по бешеным ценам… Но случился всеобщий и грандиозный облом! Ну, не обнаружилось в Аргентине стоящих рудников и россыпей, богатых драгоценными металлами. Зато, всё это отыскалось – в немалом избытке – в чилийских и перуанских горах и предгорьях. Европейские переселенцы постепенно стали перебираться на постоянное место жительства в эти страны. А, что было делать с коровами, баранами и прочим скотом? Не с собой же брать? Понятное дело, что выносливые лошади в долгих походах нужны и необходимы, да и свежая говядина пригодится. Но большую часть парнокопытных животных (по выражению Александра Даниловича) переселенцы бросали, разгоняя по пампе. Одичавший рогатый скот и лошади очень быстро размножались и чувствовали себя на аргентинских равнинах просто превосходно. Для травоядных (по выражению Александра Даниловича) здесь идеальная среда и климат, так сказать… И тогда в пампу пришли бродяги – самых разных национальностей – бедные, как худые церковные крысы. Чтобы не умереть от голода, они отлавливали всех этих полудиких лошадей, буйволов и коров и загоняли их на наспех огороженные территории. Так в Аргентине появились ранчо и гаучо – вольная и свободолюбивая разновидность людей, упрямо не признающая общепринятых устоев. Мораль у гаучо проста: – «Мы были никому не нужны. Когда наши дети пухли от голода, то никто не помог, не протянул даже куска хлеба, все презрительно отворачивались в сторону. Мы всего добились сами, только собственными руками, безо всякой помощи со стороны. Поэтому, теперь мы ничего никому не должны! Мы живём, как хотим, и никто не имеет права вмешиваться в нашу жизнь!». Кстати, в переводе с языка местных индейцев племени кечуа, слово «хуачу» означает – «сирота»…
– Как романтично! – восхитилась трепетная и мечтательная Сашенция. – Значит, эта твоя черноволосая Исида будет из гаучо?
– Потомственная, в третьем поколении! – с гордостью подтвердил Фрол. – Её прабабушка была чистокровной индианкой из древнего племени тупи.
– А эти двое – в белоснежных рубахах? Ну, те, которые – нынче – хладные трупы? – поинтересовался Егор.
– Этих деятелей здесь называют – «кабальерос», – помрачнел Иванов. – Понимаете, далеко не все крупные плантаторы и скотопромышленники перебрались в Чили и Перу. Примерно только половина. Остальные, естественно, остались здесь. Пока, по крайней мере… Так вот, оставшиеся богачи – кабальерос, как я уже сказал – считают себя местными единоличными хозяевами. Ну, образно выражаясь, как это любит делать наш Александр Данилович, «хозяевами жизни». Это в том смысле, что весь брошенный и самостоятельно размножившийся в пампе скот безраздельно принадлежит только им. Поскольку они благородны, знатны и богаты… Какие такие гаучо? Ещё не хватало, чтобы бездомный бродяги – без роду и племени – претендовали на ничейный скот! Сегодня они бесхозных коров, баранов и лошадей себе заберут, а завтра? Завтра они большего захотят, начнут отнимать у людей благородных и всё остальное – асьенды, поместья, дома, земельные наделы…
– Понятная и насквозь знакомая логика, – невесело усмехнулся Егор.
– Вот-вот! Ну, естественно, гаучо и кабальерос уже целые десятилетия друг с другом общаются сугубо «на ножах». Иногда наступают периоды крепкого перемирия, которые – рано или поздно – завершаются новыми кровавыми войнами. Сейчас, как раз, и наступил период такого обострения, в пампе почти каждый день постреливают… Сегодня кабальерос подло убили троюродного брата Исидоры, её саму ранили. Я Исиду отвёз в деревушку гаучо, что расположена на берегу реки Рио-Рохо [24] . Вернее, это поселение не является полноценной деревней, так, обычный стационарный полевой лагерь, не более того. Девушка чувствует себя уже гораздо лучше. Горячо благодарит Александру Ивановну за перевязанную ногу, велела и вам, Александр Данилович, кланяться…
24
Рио-Рохо – в переводе с испанского – розовая река.
«Вообще-то, из прочитанных – ещё в той, старой жизни – книг, известно, что в девятнадцатом веке кабальерос окончательно победят», – с грустью сообщил внутренний голос. – «Тогда Аргентина уже станет независимым и полноценным государством. При этом, естественно, вся власть этим кабальерос и будет принадлежать. Правительственные регулярные войска – это вам не шутки, это очень и очень серьёзно! Гаучо будут побеждены, рассеяны и – в своём большинстве – уничтожены. Ну, а те немногие, что случайно останутся в живых, со временем превратятся в безобидных и жалких клоунов, чьей главной и единственной миссией будет – усердно развлекать заезжих богатых туристов, американских, преимущественно… Да, грустна ты, жизнь, во всех проявлениях своих! Впрочем, мы-то, братец, сейчас живём – в параллельном мире. Так что, чисто теоретически, всё ещё может закончиться совсем, даже, и по-другому… Может быть, и гаучо ещё повезёт…».
Лаудруп же отнёсся к этому происшествию очень серьёзно, прокомментировав всё услышанное так:
– Теперь нам надо дополнительно позаботиться о собственной безопасности. Говорите, что никто ничего не видел? А трупы усопших кабальерос успешно зарыты, и над ними посажено что-то вроде можжевельника? Знаете, уважаемые, всегда и везде найдутся зоркие глаза и чуткие любопытные уши. Всегда и везде, даже в безлюдной пампе…
Понимая, что Людвиг полностью прав, Егор приказал:
– Значится так, господа и дамы! Отныне все легкомысленные прогулки по местным достопримечательностям и ландшафтам – строго запрещены! Теперь передвигаемся только в сопровождении трёх надёжных и хорошо вооружённых бойцов, имеющих при себе солидные запасы пороха и пуль… Далее. Необходимо занять все номера постоялого двора, денег не жалея. Александра Ивановна! – уважительно обратился к жене. – Договорись, пожалуйста, с хозяйкой заведения. У тебя это должно хорошо получиться. Далее, вокруг постоялого двора выставим надёжную и крепкую охрану, бережёного, как известно, Бог бережёт. Ну, охранными делами я займусь сам…
Через трое суток в припортовом поселении вновь появилась Исидора – красивая, весёлая, беззаботная, только чуть-чуть прихрамывающая на правую ногу. Но не одна появилась, а в сопровождении шести здоровенных и молчаливых мужиков, очень похожих – внешним обликом – на классических голливудских ковбоев: подбородки-кувалды, поросшие недельной щетиной, загорелые и крепко продубленные степными ветрами лица, внимательные глаза – хладнокровных и несуетливых убийц, чёрные сигары, вечно зажатые в уголках губ, ну, и всё такое прочее – шляпы, куртки, широченные штаны, пистолеты, шпоры, лассо…
– Это родственники Исиды – дальние и близкие, – чуть смущаясь, пояснил Фролка. – По здешним обычаям не полагается, чтобы незамужняя девушка разговаривала с ухажёром наедине…
– Очень хороший обычай! – умело прикрывая ладошкой ехидную улыбку, согласилась Сашенция. – Правильный такой, уберегающий от всяких неожиданностей. Ладно, ухажёр, иди уже к своей юной амазонке…
Та ещё была картина маслом – по берегу неторопливо следовала, стараясь не касаться друг друга руками и плечами, влюблённая парочка, метрах в пятнадцати впереди от которой гордо шествовали три хмурые, до самых зубов вооружённые личности, ну, и такая же солидная троица замыкала походную колонну. – Описаться можно! – негромко прыскала в ладошку смешливая Светлейшая княгиня. – Вот же, придумщики! Интересно, а если эта черноволосая красотка выйдет замуж за нашего Фрола, то и мрачная шестёрка гаучо тоже поплывёт с нами?
– Это совсем, даже, и не худший вариант! – совершенно серьёзно ответил Егор. – Я, вот, другого опасаюсь. Как бы прекрасная Исидора не уговорила подполковника Иванова – навсегда остаться в этой загадочной пампе… А, что? Здесь очень красиво, нашим детям, кстати, в Аргентине тоже очень нравится…
Поздней ночью в дверь их номера кто-то бешено застучал кулаком, и голос Фролки Иванова стал старательно сеять вокруг зёрна пошлой паники:
– Александр Данилович, вставай! Беда! Всё пропало…
Егор мгновенно отомкнул щеколду, приоткрыл дверь и, сонно щурясь на свет масляного фонаря в руках подчинённого, недовольно зашипел:
– Чего орёшь, морда? Ополоумел? Детей, ведь, разбудишь и заиками сделаешь… Успокоился быстро. Ну, кому сказано? Успокоился и внятно доложил.
– Там это…, – тихонько и жалобно заныл Фрол. – Мальчишка-пеон прискакал от Рио-Рохо. Незадолго до рассвета – в час волка – на лагерь гаучо налетели кабальерос. Человек семьдесят-восемьдесят, во главе с братьями Гонсалесами, местными заправилами… Почти всех гаучо перебили. А мою Исиду и её отца… Их похитили!
Глава пятнадцатая
Ночь любви и труп законного супруга под кроватью
Поздняя ночь – не самое лучшее время для проведения серьёзных совещаний. Хотя бы потому, что очень трудно оперативно найти подходящее помещение, ведь, все припортовые таверны – по крайней мере, в пригородах Буэнос-Айреса – по ночному времени были закрыты.
Санька сразу же (душевно и благородно!) предложила провести внеочередное совещание в их гостиничном номере. С одной стороны, помещение – по своим размерам – полностью подходило для этой цели, а, с другой, так получалось, что Сашенцию (благородную и душевную!) теперь было уже и не выпроводить за дверь. А где Санька, там и её лучшая подружка Гертруда Лаудруп. Та ещё парочка…