Звонкий ветер странствий
Шрифт:
Когда сливовый сок (сливовый напиток, разбавленный речной водой!) начал, закипая, чуть слышно булькать, Наоми тщательно – заранее оструганной палочкой – перемешала содержимое посудины, сняла с длинной шеи объёмную кожаную сумку, чуть слышно щёлкнув замочком, раскрыла её и достала из тайных недр маленький фарфоровый флакончик. Вытащив пробку, японка отправила в закипающий напиток несколько капель какой-то вязкой, тёмно-фиолетовой жидкости.
«Будем надеяться, что это, братец, не яд!», – неуклюже пошутил внутренний голос. – «Иначе, она делала бы это максимально осторожно и незаметно для всех прочих. Наверняка, просто безобидная вытяжка какого-нибудь пряного растения, не более того…».
С застреленной вигони ободрали шкуру, выпотрошили, отделив лишние части туловища (голову и ноги – по коленные суставы).
– Сейчас нарежем на порционные куски, – Лаудруп ладонями изобразил – на какие, собственно, куски, после чего скорчил недовольную гримасу: – Надо бы предварительно замариновать мясо на час-другой. У нас, в Дании, для этих целей принято использовать хорошо перебродивший яблоневый сидр, или же – слегка подкисшее коровье молоко… Но, ни того, ни другого у нас нет. Ладно, зажарим и так…
– На чём – зажарим? – невинно спросил Егор. – Ни сковороды, ни железной решётки, как я понимаю, никто так и не догадался захватить. Ну, и что теперь будем делать?
Дело – после недолгих споров – кончилось тем, что мастеровитый дон Сервантес изготовил вполне даже приличный вертел, на который они и насадили ободранную тушку южноамериканской горной козы. А сам ветрел расположили над в меру жарким костром, по очереди вращая неказистую, но надёжную ручку.
Минут через сорок-пятьдесят от речного берега вернулись – весёлой и шумной гурьбой – остальные участники пикника, гордо демонстрируя добычу – шесть прекрасных пятнистых форелин, каждая из которых весила не менее килограмма.
– Одну я поймал! – похвастался Петька. – Ещё одну – мама. А Катька у нас теперь вся такая расстроенная из себя – у неё рыбина сорвалась. Причём, у самого берега…
– Ничего, Катюша, не переживай! – подмигнул дочери Егор. – Мы с тобой завтра утром – пока все остальные ещё будут спать – сходим на речку и поймаем самую большую форель. А, вот, сковороды у нас нет. Придётся, наверное, сварить обычную русскую уху, раз такое дело…
– Не люблю уху! – громко оповестила Лиза Бровкина, которой не довелось порыбачить самостоятельно (тяжёлая удочка выпадала из слабых детских ручонок), и – по этому поводу – она решила немного покапризничать, заявив: – Хочу жареной рыбки. Хочу! Хочу! Хочу!
Помог пожилой Тибальт – нарвал в ближайшем кустарнике целую охапку крупных листьев, внешне напоминавших обыкновенный русский лопух, ловко почистил и выпотрошил рыбин, плотно завернул их в листья, после чего ножом выкопал в земле неглубокую ямку, уложил в неё завёрнутую форель, а сверху тщательно присыпал ярко-алыми углями, взятыми из костра.
Тем временем женщины расстелили на низенькой, лимонно-зеленоватой траве несколько серовато-белых узких холстин, игравших роль скатертей, расставили по их периметру разномастные тарелки, кружки и фужеры, разложили ножи, вилки, ложки и ржаные морские сухари, пропитанные оливковым маслом, к которым все – за время долгого плавания – уже успели привыкнуть. По центру «скатерти» красовалось четыре удлинённых серебряных блюда: два – с крупными кусками жареной вигони, два – с запечённой форелью.
Оглядев – критическим взглядом – получившийся натюрморт, Санька недовольно вздохнула и небрежно взмахнула рукой:
– Прошу вас, высокородные господа и дамы, присаживайтесь! Эх, какие пикники мы устраивали в нашем василеостровском поместье! И в нашей Александровке, так любезной сердцу… Помнишь, Саша?
– Конечно, помню! – Егор согласно кивнул головой. – Так, господа мужчины, а что у нас с благородными хмельными напитками?
– Ямайский ромус, португальские херес и портвейн, испанская мадера, арагонское красное, мозельское, – сглотнув слюну, скороговоркой перечислил Ванька Ухов. – Ну, кому – что? Принимаю заявки, пользуйтесь…
Наоми, указывая дрожащим тоненьким пальчиком на бронзовую ёмкость с японским национальным напитком, взволнованно забормотала:
– Моё, я угощать! Прошу вас…, угощать.… Всех, и солдат, и охотников…
– Конечно же, господа и дамы! – извинительно всплеснула руками эмоциональная Сашенция. – Давайте все – дружно и весело – отведаем этот экзотический сливовый сок! Ухов, Фруде, бездельники, немедленно помогите симпатичной девушке…
Подняв вверх оловянный стаканчик, Егор провозгласил (естественно, на английском языке) первый праздничный тост:
– Любезная Наоми-сан, прими наши самые сердечные поздравления! Мы искренне рады, что ты путешествуешь вместе с нами! Желаем тебе всего, что ты хочешь сама – пожелать себе! И, главное, чего желаем, так это побыстрей встретиться с твоей прекрасной Родиной! В частности, с байу – со сливовым дождём! – коротко кивнув головой, выпил содержимое стаканчика до дна, краем глаза зафиксировав тень неясной тревоги на Санькином лице…
«А, что, знатная вещь! – высказался много в чём понимающий внутренний голос. – «Очень ароматная штуковина! Прямо-таки – «вкус далёких стран», даже голова легонько закружилась, приятно так, умиротворённо…».
Судя по многочисленным восторженным фразам и междометиям, и всем другим участникам этих романтических посиделок японский сливовый напиток тоже очень понравился.
– Ты, тётенька Наоми, настоящая добрая фея! – искренне похвалила японку маленькая Лиза. – Мне про этих добрых фей Томас недавно рассказывал сказку… Очень вкусно, спасибочки!
– Потом, Наоми-сан, рецепт мне не забудь пересказать подробно! – с непонятной улыбкой задумчиво попросила Сашенция…
После новых тостов – цветастых и слегка подхалимских – участники трапезы воздали должное приготовленным кулинарным деликатесам. Мясо южноамериканской горной козы получилось превосходным и прямо-таки таяло во рту, речная форель, покрытая тонкой золотистой корочкой, была не менее вкусна.
Приближался вечер. Круглое, ярко-багровое солнце торопливо устремилось к горизонту.
«Наверное, детям пора спать», – вяло подумал Егор, лёжа на заранее подстеленной волчьей шкуре и расслабленно опираясь на локоть.
Он, с удовольствием отхлебнув из высокого бокала арагонского красного вина, неожиданно понял, что уже очень сильно пьян.
«Быть такого не может!», – возмутился обожающий логику внутренний голос. – «С чего бы это, вдруг, пьян? Выпили-то – всего ничего… Не, это просто очень сильно хочется спать. Свежий горный воздух, скорее всего, так на тебя, братец мой, повлиял…».