Звоночек 4

«… считаю оправданным первоочередное принятие к производству именно осколочно-штурмовых бомб с готовыми поражающими элементами в гексоген-тротиловом снаряжении, несмотря на их более высокую стоимость. Их применение на начальном этапе большой войны, или в малых войнах, сулит выгоды в отношении нанесения противнику наибольшего урона в короткий промежуток времени. Чугунный вариант, снаряженный плавленым тротилом или суррогатными ВВ предлагаю считать мобилизационным.» Число. Подпись. Пробежав глазами еще раз текст записки на имя Кулика, вздохнул и отложил ее в папку исходящих документов. Ничто не отбирает столько времени, как «пробивание» принятия нужных решений. Как например с этими ОШАБ. Испанская кампания показала, что советские 50-килограммовые бомбы частенько просто не взрываются, раскалываясь

при ударе о твердый грунт. И у меня на это готов был ответ. Детальное проектирование бомбы, оснащенной тормозным парашютом и взрывателем разгрузочного типа, группой в составе пяти человек заняло всего две недели, включая выпуск полного комплекта чертежей. Еще месяц ушел на изготовление опытных образцов и испытания. Фактически, для штурмовиков было создано идеальное оружие, позволявшее бомбить с высоты всего полусотни метров без угрозы для носителя. У бомбы цилиндрической формы, сразу после сброса, открывался парашют, резко ее тормозивший и обеспечивавший вертикальный подход к поверхности. Одновременно из носка выпадал каплеобразный грузик на тросе, взводивший боевую пружину взрывателя, который и подрывал боеприпас на высоте полутора метров над землей. Точно, безопасно в обращении, эффективно. Что еще нужно? Даже чугунная 50-кг бомба превзошла по площади сплошного поражения обычную «сотку», а «банка», снаряженная роликами двух калибров из закаленной ТВЧ рубленой арматуры и мягкой стальной проволоки, была опасна и для легкобронированной техники. Любой из вариантов ОШАБ был дешевле 100-киллограммовых бомб, но вызвал яростное сопротивление как авиаторов, столкнувшихся с проблемой перепроектирования бомбоотсеков перспективных штурмовиков, так и ГАУ, которое желало иметь только самое-самое дешевое и соглашалось лишь на пару тротил-чугун. Но ведь применение самых совершенных боеприпасов, пусть несколько более дорогих, именно в самом начале войны имело огромное значение! Растрепать противника сразу, шокировать его потерями, убить волю к победе — уже значило пройти до нее полпути. А в ходе войны, когда действительно нужно всего и много, при этом, как можно дешевле, любое чугунолитейное производство и самые примитивные механические цеха могут печь «мобилизационные» бомбы как пирожки. И вот, весь март и половину февраля 1938 года я переругиваюсь, доказываю, убеждаю, но чувствую, что все равно придется выносить сор из избы и подключать, через моего непосредственного начальника, наркомат. А то и выше прыгать, если у Берии влияния не хватит.

— Тащ капитан, там на КПП женщина пришла, говорит в ваше распоряжение! — из коридора штаба, через открытую дверь доложил дежурный и остался стоять, ожидая распоряжений.

— Женщина? Что за напасть? — в моем островном мирке, не считая жен комсостава, представительниц слабого пола отродясь не бывало. — Сам схожу разберусь, что за птица к нам прилетела.

Дежурный скрылся, а я, пользуясь случаем размяться, по уложенным в качестве тротуаров плетеным из лозы матам, спасавшим «островитян» от весенней грязи, не спеша пошел к контрольно-пропускному пункту. Первоапрельское солнышко припекало, вызывая бурную радость пернатых, которые, казалось, щебетали на всех ветвях, сплетая свои голоса с журчанием талой воды. Еще чуть-чуть и лед с реки сойдет, вновь пойдут через шлюзы баржи и пароходы, а летчики гидроаэродрома возобновят полеты, перейдя с лыж на поплавки. С каждым шагом пока еще прохладный ветерок выдувал из головы все заботы и проблемы, настраивая мысли на «амурный» лад.

Ожидавшая меня особа, шикарно одетая по современным меркам в синее пальто, подчеркивавшее стройную фигуру с узкой талией, стянутой широким поясом, казавшаяся выше своего роста из-за сапожек на высоком каблуке, тоже поначалу заставила думать о чем угодно, но только не о работе. Ее лицо было скрыто прикрепленной к шляпке вуалью и мне на миг показалось, что она вот-вот скажет что-то вроде:

— А помните, вы к нам в командировку приезжали и мы с вами очень близко познакомились? Вот, приехала к вам жить!

Хотя нет, уж слишком она для меня молода на вид. Может, представится нажитой на стороне дочерью? Вот это будет подстава! Не то, что бы я мог где-то нагрешить, знал, что ничего подобного не было, да и быть не могло, но мысли, наверное, из-за нестандартности ситуации, интуитивно вызывавшей опасения, повернули именно в эту сторону. Могли ведь недоброжелатели изобразить подобное? Почему нет?

Но реальность оказалась еще более неожиданной, хотя и более прозаичной.

— Ой, здравствуйте, товарищ капитан! — чуть ли не подпрыгнула она от радости, когда я вошел в помещение. — А я вас сразу узнала!

— Здравствуйте! Чем обязан? — ответил я, стараясь не расплыться в глупой улыбке и удержать себя в руках.

— Вот, пришла садиться в тюрьму… — развела она руками.

— Чтооо?! — непосредственно отреагировал я на такой обескураживающий ответ на простой вопрос.

— Что, что? Все просто. В ноябре был суд, дали полгода за антисоветскую агитацию, с отсрочкой исполнения приговора до мая месяца. Но три дня назад участковый принес предписание явиться в Москву по вот этому адресу для отбытия наказания и поступить в ваше распоряжение. Неудачно все получилось, мне ведь диплом защищать. Теперь до следующего года все отложить придется, — она тараторила, а я тупо смотрел на врученную мне бумагу, где черным по белому было написано: «Сарсадских Наталье Николаевне. Приговор Кировского районного суда г. Ленинграда N 567 от 14.11.1937 вступает в силу 01.04. 1938. Для отбытия наказания явиться по адресу…»

— Товарищ Любимов? Вы меня слышите? — дернула девушка меня за рукав. — Меня из комсомола отчислили. Но если вы мне хорошую характеристику напишете, то я, как исправившаяся, восстановлюсь. Вы ведь напишете?

— Так! Стоп! — прервал я поток красноречия. — Гражданка Сарсадских, ваша специальность?

— Горное дело. Геохимик, учусь, вернее, заканчиваю ЛГУ… — заметно упавшим голосом ответила девушка.

— Понятно… Точнее, не очень, но разберемся. Пройдемте со мной, — сказал я, начав осознавать, откуда на этот раз привалила беда.

Берия уже не раз упрекал меня в том, что я зациклился на войне. Все, чем я занимался, было так или иначе завязано именно на нее. А, в связи с тем, что роковой рубеж неумолимо приближался, решаемые задачи становились все мельче, сроки их реализации все короче, при значительном увеличении числа. Но ведь, рассматривая каждую работу в отдельности, начальник делал вывод, что я растрачиваю себя попусту. Начав с моторов с перспективой на многолетнее их использование, как в армии, так и в народном хозяйстве, я скатился к сугубо оборонным темам, зачастую одноразовым. Первый раз нарком только намекнул на неудовольствие, распекая за спектакль, который я разыграл, явившись в Военную Академию к Карбышеву с завершенным проектом «вертикальной фортификации». Инженеры в армии составляли особую касту, ценную и даже незаменимую, поэтому любые внутренние веяния, репрессии, обходили их стороной. Чтобы меня приняли в их среде в серьез, я выбрал авторитетную фигуру, чье одобрение фактически автоматически обеспечивало принятие моего проекта для реализации и пустил пыль в глаза, явившись не только с двумя телохранителями, но и десяток вооруженных бойцов на полуторке сопровождения с собой прихватил. С таким эскортом, да с портфелем, пристегнутым к запястью цепочкой, меня было чрезвычайно трудно проигнорировать. А уж, начав разговор, заинтересовать и представить свое детище в выгодном свете — дело техники. Как бы то ни было, но желаемого результата я достиг, а издержки в виде перепуганных москвичей и нелепых слухов не значили для меня ровным счетом ничего.

Зато я одним махом заведомо выиграл даже еще не объявленный официально конкурс на УРовское вооружение. КБ бывшего начальника ГАУ Ефимова, севшего с моей подачи, отложило на время сверхтяжелый 240-миллиметровый миномет и взялось за безоткатки и автоматическую мелкокалиберную мелочь. 25-ти и 45-ти миллиметровые пушки были поименованы именно безоткатными, путать с динамореактивными их не следовало. Просто обе они были спроектированы по жесткой схеме, гася энергию отдачи всей массой фортсооружения. Их полуавтоматика работала благодаря отводу пороховых газов из канала ствола, как в стрелковом оружии. Зато в отношении простоты производства, компактности, защищенности и скорострельности они давали фору в сто очков обычным артсистемам. Меньшую из пушек можно было даже монтировать в амбразурах существующих пулеметных ДОТов, спаривая с Максимами.

Малый проект, превращавший советские УРы а противотанковые, дополнялся устанавливаемыми в бетонных колодцах автоматическими 60-мм минометами, огнеметами и пистолетами-пулеметами, причем последние имели кривые стволы. Все оружие было спроектировано с упором на простоту, дешевизну и надежность при полном пренебрежении к весу. Оба автомата, несмотря на разницу в калибре, работали на принципе отдачи свободного затвора. Роднили их и гладкие стволы. Для ПП ради экономии даже спроектировали спецпатрон на основе заготовок гильз ТТ, снарядив их вместо пуль 8,5-миллиметровыми стальными шариками. Все в комплексе, основные огневые сооружения с пушками и нормальными пулеметами, вспомогательные колодцы, обеспечивающие его самооборону, составляли штурмобезопасную от пехоты позицию. Связки таких позиций образовывали противотанковый рубеж. Были и перспективы в отношении более крупнокалиберных безоткатных пушек и полноценных кривоствольных пулеметов, работы по которым сдерживались тем, что подходящий базовый образец до сих пор не был принят на вооружение.

Карбышев мою затею оценил, особо отметив, как инженер, что сооружения, по большей части, собираются из стандартных деталей, колец и плит, которые можно выпускать промышленным способом, а защитные толщи располагаются исключительно горизонтально и имеют небольшую площадь. Это был выигрыш в простоте и темпах постройки. Больший же расход материала на такой куст компенсируется их меньшим потребным количеством, так как взаимное прикрытие опорных пунктов необходимо лишь артиллерийским огнем. В общем, можно считать, что благословение проект получил. Рабочей силы для реализации хватало, оставалось лишь найти мощности под выпуск конструкций и вооружения.