Звоны Второго Иерусалима
Шрифт:
– Строгая баба, – ворчали те. Но слушались.
– А с вами иначе нельзя, – отвечала баба.
Она и стол накрывала их верхушке в "моей" палатке, когда они выговорили в мегафон все свои заготовленные речи. Я засыпал уже под пьяные голоса каких-то главарей.
– Если б не "Братство" (Флаг этой организации висел возле одной палатки), – говорил грубый мужской голос, – у нас бы ничего не вышло. Кто палатки привез нам с Луганска?
– Вот у кого дисциплина! – Откликнулся чей-то другой голос.
…А рано утром я уже подходил к Лавре. Сказать по правде за год я порядком забыл,
– Как пройти к кельям, где живут трудники? – Спросил я у них.
Мужики стали переглядываться. Потом уставились на меня непонимающими глазами.
Это должно быть те бомжи, что живут в 57 корпусе. – Догадался один из них.
Показали мне дорогу.
Я быстро разыскал послушника Геннадия.
Послушник Геннадий, с которым я так мило расстался всего лишь год назад или не узнал меня или только прикинулся, что не узнал. За этот год у него еще заметнее округлился животик под кожаной курткой, которую он неизменно носил поверх застиранной монашеской рясы. А щеки уже явно можно было разглядеть стоя у него сзади. Сказывались, очевидно, не столько чудотворная аура, здесь, в Лавре, а все же больше, наверное, проявлялись неплохие лаврские харчи. Его волосы в бороде еще больше поседели. Так же поседел и конский хвост, торчащий из-под кожаной кепки.
– Иди к «Мудрому», – сказал он, после недолгого вступления. – Там есть одно место в верхних кельях. Навели там хоть какой-то элементарный порядок. Стали менять белье. Наконец-то, вычистили этот бомжатник! – Подытожил свои успехи в деле налаживания надлежащего порядка, строгий послушник.
Какое же было у меня удивление, когда, поднявшись наверх, я узнал в "Мудром" – Толика, – того самого парня, который любой ценой хотел стать монахом. Будучи только трудником, как все живущие в этих кельях, – он завел себе такую же бороду, какую носили только настоящие монахи. Волосы на макушке тоже были собраны тоже в тугой пучок. Новое имя себе, я думаю, он тоже выбрал себе не случайно. Он подражал в этом тем многочисленным монахам, которые лежали в гробах в Дальних и Ближних пещерах. Там, возле каждого есть табличка, на которой написано: «Преподобный Григорий- чудотворец» или «Преподобный Иеремий – прозорливый».
Жил он уже в отгороженном «своем» уголке передней кельи на втором этаже пристройки к 57 корпусу. Первым этажом эта пристройка вся вросла в землю. Толя уже позволял себе считать, что всякую выполненную здесь роботу, которую выполняли трудники, он делает сам. Он носил старый застиранный подрясник, и внешне уже был, как две капли воды, похож на настоящего монаха.
Он, тут же, прикинулся, что у него амнезия. Он тоже, как и влиятельный послушник, перестал узнавать меня.
Я просил его поселить меня тоже в передней, более просторной кельи.
Но Толя вдруг заартачился.
– Здесь я командую, – сказал Толик. – Я поселю тебе туда, куда посчитаю нужно! Место в моей келье еще нужно заслужить, – объяснял он.
У него уже, как оказалось, как и у тех святых апостолов, появились свои ученики и последователи, которых он приближал к себе, селя их в передней келье. А еще больше он держал места для тех послушников, которых в виде наказания временно переводили в трудники. Толик готовился стать послушником, и заводил себе, таким образом, знакомства в этой среде.
Из его друзей особенно выделялся плотно сбитый лысеющий парень Сережа. Я видел их только вдвоем. Толик растолковывал ему догмы святого писания. После работы они дружно отправлялись к послушнику Евгению учить каноны. Толик еще отчаяннее спорил с послушником. Поводом, как правило, служило толкования тех или иных догм святого писания. После этого подолгу они не могли успокоиться. С их кельи то и дело доносилось: «Я так сказал, а он это не так понял! Он, вообще, ничего не понимает».
Меня он поселил в задней комнате у самого входа на самой скрипучей койке. Помните: «Твое место у параши». А еще говорил, что не помнил меня! Он продолжал ненавидеть меня, как и прошлый год. Той же самой ненавистью. Она нечем не изменилась. И эта черная ненависть так глубоко засела в нем, и неизменно жила в этом святоше целый год, невзирая не на какие покаяния. Разве это по-христиански?..
– Соблюдай полную тишину. Радио слушай только через наушники. Иначе быстро вылетишь отсюда. Чему я буду очень рад, – объявил мне Толик. Следующая порция слов прозвучала новой угрозой: – Вечером придет один человечек, который может здесь всех построить.
Вечером явился пьяный Василий. Тот самый гуцул, который жил тогда за дверью – шкафом. Василий приглашал меня тогда читать книги в свою келью. Он сильно осунулся лицом за прошедший год. Резко обозначился ястребиный гуцульский нос на его характерном лице.
Василий тоже прикинулся, что не узнал меня.
Жил он какой-то «воровской» семьей с двумя мужиками с России. Один из них Володя, работал здесь шофером. Привозил им водку и колбасу. Все они втроем почти не ходили в столовую. Жарили картошку на плитке прямо в келье. Здесь же и водку пили…
Третьим среди них был Сергей – высокий амбал, постоянно закутанный на работе в какие-то грязные обноски. Плащи. Был одного практически роста с послушником Геннадием. Со спины я вначале их постоянно путал. Этот тоже в 90-е был бандитом. Он и здесь не разучился расставлять свои пальцы веером. Хотя ему и приходилось, так же как и нам работать. Но везде этот Сергей стремился быть начальником. В этом он выдерживал острую конкуренцию с Толиком. Я как-то сказал кому-то, что тот напоминает мне нашего послушника Гену. Тот мне ответил:
– Как ты мог такое подумать! Этот же выглядит: бомж бомжем!
– Со спины, – поправился я.
– Ну, разве что со спины, – вынужден был согласится мой оппонент.
Я сразу же попросился к ним в компанию. Василий был не против. Сергей колебался. А Вова сказал:
– Это право надо еще будет заслужить.
Тут же начались проверки. Володя стал просить мобильник, чтоб позвонить своей маме в Краснодарский край…
Я не стал заслуживать. Я знал, что мне и до этого еще никогда не удавалось заслужить права быть своим в одной шайке. Я был абсолютно другим человеком. Не способный жить в том же режиме.