Звук снега

Кингсли Кэтрин

Гай отвернулся и пошел вверх по лестнице. Через несколько мгновений до Джоанны донесся его сдержанный смех. Она тоже не удержалась и прыснула. Да, чтобы там ни было, но в Гае де Саллиссе она встретила достойного контрпартнера.

6

Вейкфилд-эбби.

Канун Рождества 1818 года

Кареты начали прибывать в восемь. Они подъезжали одна за другой, и из них поодиночке и группами появлялись беззаботно болтающие люди, одетые по самой последней моде. Все говорило о том, что здесь будут отмечать не только наступление Рождества, но и официальное окончание траура маркиза Гривза. Джоанна, затаившаяся

в тени верхнего пролета лестницы, была лишена возможности наблюдать за тем, как эти люди входили в дом, сверкая безукоризненно подобранными драгоценностями, помахивая веерами, активно жестикулируя, приветствуя друг друга поклонами и реверансами. Не могла она, несмотря на все старания, и избавиться от саднящего чувства обиды. Нет, Джоанна обижалась не на то, что не была приглашена. Бог свидетель, она даже не думала об этом. Обидно было за Лидию. Все здесь вели себя сейчас так, будто ее любимая кузина никогда не жила в этом доме и не была маркизой, будто она вообще не существовала. Можно ли представить более печальную судьбу?

Гай де Саллисс стоял в главном холле, украшенном ветвями остролиста и гирляндами из еловых лап и освещенного помимо множества свечей яркими искрами рождественских поленьев, весело потрескивающих в камине. Гай, улыбаясь, приветствовал подходящих гостей. Он тоже вел себя так, будто в этом доме ничего не случилось. Сквозь гул голосов расслышать его слова было, конечно, невозможно, но даже в жестах, которые поражали Джоанну, ощущалось исходящее от маркиза обаяние. Причем слово «обаяние» было просто первым пришедшим на ум и лишь в самой малой степени выражающим то, что она чувствовала, когда смотрела на Гривза. Стоя посреди холла в черных брюках и фраке, резко контрастирующих с белоснежной сорочкой и на тон темнее шейным платком, он был не просто обаятелен, он был невыносимо прекрасен.

Теперь Джоанне было понятно, что Лидия, подпав под его гипнотическое влияние, просто не могла не стремиться к нему. Джоанна сама ощущала силу его чар даже на таком расстоянии. Ничего удивительного, что ее чуть не хватил удар, когда он оказался совсем рядом, остановив ее на лестнице. И конечно же, не удивительно, что бедная Лидия, забыв обо всем, угодила прямо в его объятия. В вечернем наряде, весело смеющийся и шутивший с гостями Гривз был настоящим принцем из сказки.

– О, слава небесам, ваша светлость, вы здесь! А я вас повсюду ищу. Бегала в детскую, но Маргарет сказала, что не видела вас с тех пор, как вы уложили в постель лорда Уакомба. Так вот, миссис Кампьон беспокоится, что так долго не подают заливное – оно стало совсем жидким от тепла свечей!

Джоанна обернулась и увидела Уэнди, самую расторопную из служащих в доме горничных, которая, пытаясь отдышаться, поглаживала себя по груди.

– Значит, придется еще немного попридержать его и поставить на холод – пусть зажелируется как следует, – сказала Джоанна, с неохотой покидая свое укрытие и направляясь за быстро идущей Уэнди.

Через пару минут она уже была на кухне, где ее взору предстала совсем другая картина, которую можно было назвать «кромешный ад».

– Контесса! Где вы ходите? – завопил Эмиль, не успела Джоанна появиться в дверях. Поварской колпак наполовину сполз с его лысой головы, по выражавшему полное смятение красному лицу стекали крупные капли пота. – О! Я заканчиваю это… Как вы его называете? Ризотто, да? Но не могу положить креветки. На таком огне они в момент подгорят!

Джоанна поспешила к нему и прошептала на ухо, что нужно делать. Затем направилась к суетившемуся у другой печи кондитеру.

Про себя она в очередной раз поблагодарила Бога за пробудившийся у нее в Италии интерес к кулинарии. Джоанна уйму времени провела на кухне, где под руководством своего куоко училась готовить различные блюда. Приобретенный опыт пришелся сейчас весьма кстати. Полезным оказался и совет, данный перед самым отъездом Банч, которую она тоже мысленно поблагодарила.

Первый шаг к сближению с прислугой дался Джоанне не так легко. Она долго настраивалась, стараясь преодолеть врожденную застенчивость и взять себя в руки.

Однако попытка оказалась весьма успешной.

По крайней мере, так считала Джоанна. Сейчас. А две недели назад, когда она пришла к миссис Кампьон и предложила свои услуги, ей показалось, что она совершила ужасную ошибку – домоправительница явно заподозрила Джоанну в желании самой возглавить приготовления к рождественскому балу за ее спиной.

– Если вы считаете нужным давать слугам советы, ваша светлость, будет лучше, если вы станете делать это через меня, – коротко ответила миссис Кампьон без особого энтузиазма.

– Речь идет не совсем о советах. Ведь вам не помешает дополнительная пара глаз? – уточнила Джоанна, застенчиво глядя в пол. – Я понимаю, что вы гораздо больше меня знаете о том, как управлять таким огромным домом, но у меня тоже есть небольшой опыт, и он подсказывает, что очень полезно иметь кого-то, кто будет следить за всякими мелочами, до которых вечно не доходят руки.

– Что ж, хорошо, если вы сами хотите. – Голос миссис Кампьон звучал уже не так безразлично. – Я очень плотно загружена украшением дома. Подумайте, не могли бы вы помочь чем-то на кухне. Если бы вы понимали по-французски… Но, наверное, нет?

– Я знаю французский, – с готовностью сообщила Джоанна, – и буду рада, если это пригодится.

– Отлично! Значит, вы сможете сказать этому Эмилю, чтобы он прекратил хныкать и занялся, наконец, своей работой. – Миссис Кампьон сердито выдернула и вновь закрепила одну из заколок, которые удерживали ее чепчик на голове. – Он уже всех измучил. Из-за него и у других все начинает валиться из рук! Не знаю, как они смогут приготовить торжественный ужин на сотню персон, если целый год не готовили ничего, кроме обычных блюд для живущих в доме. Честное слово, не знаю! – Домоправительница, прикрыв глаза ладонью, покачала головой. – Его светлости не следовало затевать грандиозный бал менее чем через месяц после столь долгого отсутствия, тем более с такой плохо обученной прислугой. Слишком мало времени для того, чтобы подготовиться как следует.

– Не волнуйтесь так, – сказала Джоанна, стараясь произнести это как можно мягче. – Мы вместе подумаем над тем, чтобы все получилось. Кстати, почему бы нам не начать прямо сейчас с составления меню? Я всегда считала, что одна голова хорошо, но две лучше.

В конце концов, миссис Кампьон согласилась на все предложения. Произошло это, скорее всего, из-за того, что она была буквально загнана в угол обстоятельствами и времени на споры попросту не было. Однако к удивлению миссис Кампьон Джоанна оказалась весьма опытной в общении с людьми. Даже с теми из слуг, которых она прежде не видела, отношения наладились быстро и без каких-либо проблем. Прислуга не пыталась вступать с Джоанной в пререкания, а контесса скорее просила, чем отдавала приказы, однако четко и без суеты объясняя, что надо делать.

Так было и сейчас. Все дружно работали, время от времени взглядом обращаясь к Джоанне за указаниями, но в целом каждый просто делал то, что ему было положено в соответствии с должностью. Даже миссис Кампьон, выглядевшая гораздо менее измотанной, чем остальные, время от времени без стеснения обращалась к контессе, когда требовалось с кем-то или с чем-то разобраться.

Джоанне, к ее удивлению, все это очень нравилось.

Однако часа через три, когда банкет близился к завершению, она внимательно огляделась и решила, что ее присутствие на кухне уже не обязательно. Джоанна набросила накидку и выскользнула в ясную холодную ночь.

Стараясь идти как можно быстрее, чтобы не замерзнуть, Джоанна направилась к серебрившемуся в свете луны зданию конюшни, где, как она знала, ее ждут такие нужные сейчас мир и спокойствие. После суеты вечера ей тоже требовалось расслабиться.

Тумсби оказался добрым и отзывчивым человеком. У него в самом деле, как сказал зло подшутивший над ней Гай де Саллисс, с трудом сгибались колени и болели суставы, но свое слово он держал твердо. Правда, щенка грум не достал – сразу сказал, что подходящего нет во всей округе, зато предложил молодого двухлетнего кобелька со спокойным характером.