Звуки флейты
Шрифт:
Кэрол покраснела от злости.
— Потому что это не ваше дело! — воскликнула она.
И тут, совершенно неожиданно, Пол заключил ее в объятия. Когда она захотела высвободиться и залепить ему пощечину, он завел ее руки за спину и крепко сжал.
Кэрол понимала, что он намерен ее поцеловать, и отвернулась, но Пол все-таки нашел ее губы.
Пламя обожгло ее. Кэрол почувствовала исходящий от Пола жар, крепкие мускулы рук, стиснувших ее, едва ощутимый вкус его губ и дурманящий запах кожи… Она оказалась в западне между ним и кирпичной стеной. Боже мой, какое сладкое искушение! Пламя, зажженное его губами, спустилось к груди, потом ниже, еще ниже, к бедрам… Он так тесно прижался к ней, что жар стал нестерпимым. Еще мгновение — и она сама обнимет его, отдаст ему свое тело, свою душу…
Пол опомнился первым. Он прекрасно сознавал, что Кэрол Стивенс не та женщина, к которым он привык. Он считал себя честным человеком и знал, что с ней нельзя затевать любовную игру. Поэтому Пол заставил себя оторваться от нее, подавить мучительное желание, вызванное прижимающимся к нему телом Кэрол, ее теплыми губами, тающими от прикосновения его губ.
— Твой поцелуй не похож на поцелуй опытной любовницы, — признался он. — Но ни один мужчина на свете не стал бы на это жаловаться.
Внезапно он повернулся и быстро зашагал к дому. Кэрол смотрела ему вслед и никак не могла собраться с мыслями. Что он хотел сказать? Что ему понравилось целовать ее? Или его разочаровала ее неопытность? По крайней мере, кажется, не только она ошарашена этим поцелуем…
Кэрол прислонилась к стене. Ноги не держали ее. Боже мой! Как только любовницы Пола Дадзая могли его отпускать?! Никогда в жизни Кэрол не испытывала ничего подобного. Она дрожала, вся — с головы до ног.
Стальное лезвие описывало в воздухе дугу так быстро, что глаз не успевал его заметить. Казалось, только смертельный серебристый след в свете бледной луны свидетельствовал: взмах меча был.
Бесшумно скользя и резко поворачиваясь, Пол двигался с такой скоростью, что сам казался нечетким пятном в белом свете луны и звезд. Закаленная сталь ярко вспыхивала; воображаемые тела воображаемых врагов летели под ударами безжалостного меча в вечность.
Для большинства зрителей плавные, но жесткие движения показались бы верхом совершенства. Для старого мастера кендо, бесшумно подошедшего и наблюдавшего за Полом, было ясно: он борется с самим собой. Вынырнув из-под низких веток сосны, старый учитель ждал, когда его обнаружат. И удивлялся — лучший ученик до сих пор не почувствовал присутствия постороннего.
Пол расправился с последним из воображаемых врагов и остановился в центре поляны. Крепко, обеими руками, держал он изогнутый меч прямо перед собой, готовый к защите. Голос, раздавшийся за спиной, испугал его.
— Твой ум в беспокойстве, — сказал кто-то по-японски.
Пол резко повернулся. Увидев, кто это, он опустил меч и низко, с глубоким почтением поклонился человеку, который столькому его научил.
— Сэнсэй [10] ! — приветствовал он старика.
10
Сэнсэй— почтительное обращение к учителю.
Пол не заметил его появления и был страшно зол на себя. Конечно, он был занят, но это не оправдание. Пол считал, что долгие тренировки научили его не расслабляться ни при каких обстоятельствах, но, похоже, на самом деле его успехи невелики.
— Я не слышал вас, — печально признался он, снова поклонившись, на этот раз с извинением. — Простите, пожалуйста, вашего смиренного ученика. Он недостоин своего учителя.
— Гм. — Старик невозмутимо принял извинения. — Твой разум не свободен от человеческих страстей, — заметил он. — Может, опять мешает твое «я»?
Монахи всегда стараются ввести «я» ученика в жесткие рамки. Но, по их мнению, «я» Пола Дадзая было все еще слишком велико. Со временем они привыкли и решили: такова карма Пола Дадзая — иметь большее «я», чем позволительно.
Пол вставил конец острого меча в щель ножен, привязанных к бедру, одним плавным движением вогнал его на место и подошел к старому мастеру.
— На этот раз не «я», сэнсэй. С сожалением признаюсь, что нечто другое не отпускает мой разум, — поморщился Пол. — Вернее, кто-то другой…
Старик засмеялся и положил руку на плечо своего любимца.
— Ты молод, — успокоил он, — это естественно.
— Тридцать семь — не молодость, — скептически заметил Пол.
— Конечно, кровь не так горяча, как в семнадцать, — согласился старый учитель. — Но если попадается женщина по душе, то тело перестает слушаться нас. Не в этом ли проблема?
— Может быть.
— Но я слышал, есть и другие проблемы? Ученики говорили мне о так называемых «несчастных случаях». Они могут повториться?
— Не исключено.
— Тогда важнее всего избавиться от проблемы, которая тебя мучает. Воин, чей ум не свободен, не может жить в радости.
— Да. Много раз вы говорили так своему смиренному ученику, сэнсэй. Вот поэтому я и пришел сюда потренироваться.
— Гм, — с сомнением покачал головой старый монах.
— Но мне так трудно выбросить из своих мыслей эту женщину…
— Тогда впитай ее! — сказал старик. — Сделай частью себя. И она перестанет отвлекать.
Легко сказать! — подумал Пол.
— Может, ты как-нибудь приведешь сюда ту, что тебя отвлекает? В школу кендо. Я бы хотел встретиться с женщиной, захватившей мысли Железного Мужчины, который не может избавиться от нее даже на несколько минут. — В глазах учителя мелькнуло удивление.
Пол вздохнул и перешел на английский.
— Что-то не помню, чтобы вы когда-нибудь меня называли так.
Старик рассмеялся.
— Возможно, и нет. Восприми это как комплимент. Ты даешь мало поводов посмеяться над тобой. Так что благодари свое «отвлечение», напомнившее нам, что и ты — только человек.