Зябрики в собственном соку, или Бесконечная история
Шрифт:
— Талганцы — это небольшой народ, живущий на севере, — неожиданно поставленным учительским голосом произнесла она, — в джунглях Талгана. Живут небольшими рабочими поселками, основное занятие — рубка леса и охота, небольшие крокодиловодческие колхозы, считаются людьми угрюмыми и тяжелыми на подъем… И ты на них не очень-то похож, — заключила она, — Разве что бородой. Молодые талганцы не носят короткую стрижку, у них обычно длинные волосы, разве что обрезанные спереди и с боков, чтобы на глаза не падали[7]. Еще у них загорелые лица и вместо кепки — тюбетейки.
Понятно. Я — джунглевый узбек. Зашибись.
[1] Коверный —
[2]Несмотря на сильную схожесть, между крокодилами, аллигаторами и кайманами есть отличие. Хотя 'крокодил' — это название отряда, но внутри него есть семейство 'настоящих крокодилов', семейство 'аллигаторов', а в последнее входит подсемейство 'кайманов'. Если коротко: у крокодила морда острая, а у аллигатора — тупая (отсюда следует, что крокодил Гена из мультика — аллигатор). А у кайманов — гребень между глаз и костяные пластинки на животе
[3]Ярмо, понятное дело, на лошадей не надевают, оно для быков, картошку не сеют и кукурузу не жнут. Герой шутит
[4]Рейсфедер — чертежный инструмент, чтобы проводить линии тушью, немного похож на странный пинцет. Рейсшина — чертежная линейка с длинным продольным роликом, чтобы проводить параллельные линии. Кульман — вертикальная доска для черчения, с хитрым приспособлением сбоку под названием пантограф. Основная надпись — табличка в нижнем левом углу чертежа, в которой указано: кто чертил, когда чертил, что это вообще за фиговина на чертеже и из чего ее делать. Выносная линия — проходит от какой-то части чертежа за его пределы, чтобы указать размеры этой самой части. Разрез — условно обозначается на чертеже волнистой линией и штриховкой в зависимости от материала детали. Металл, например — наклонными линиями
[5] Стройотряды — строительные отряды, временные отряды студентов, собираемые во время каникул для участия в строительстве. В целях, так сказать помочь строителям лишни руками, а студентам — лишними деньгами. В нашем мире впервые появились в 1959 году.
[6]Цитата из мультфильма "Иван Царевич и Серый волк"
[7]В нашем мире такая стрижка называется «муллет»
Глава 13
Большой Гарт мне понравился. Во-первых, здесь грузовой вокзал находился не на дальних выселках, а прямо рядом с пассажирским. Вообще, здесь, судя по всему, был крупный транспортный узел — и сама станция была гораздо крупнее, чем в Раниманске, плюс находилось депо, ремонтные мастерские и целый вагоноремонтный завод.
Второе, что мне здесь понравилось — никто не прикидывался, что не понимает, как это — разгружать по ночам вагоны?? Спокойненько направили к нужному человеку, который, вытирая руки замасленной тряпкой, деловито пояснил, что грузчики-добровольцы нужны, оплата — шестьсот рублей за вагон, при условии, конечно, что разгружать ты его будешь один. А там — хоть сотню приводи, каждому по шесть рублей достанется. То есть, при стандартной бригаде в четыре-шесть человек я заколочу не меньше ста рублей. Что больше, чем у меня есть сейчас. И это за одну ночь.
Третье — я выспался. Нет, ВЫСПАЛСЯ! Когда объявили посадку, я, как белый человек, а не бомж какой-то, предъявил билетик и забрался в вагон. Отличие от современных плацкартов рассматривать было некогда — прошел до места, обозначенного на билете, откинул сиденье — место мне досталось нижнее правое — и закинул внутрь чемодан и сапоги. После чего улегся сверху, чтобы быть спокойным за свое немногочисленное имущество и чуть ли не мгновенно уснул. Нет, сначала, я конечно, взял у проводника белье и снял с самой верхней, третьей полки, матрас, подушку и шерстяное одеяло. Себе и соседям по купе — немолодой женщине с вертким мальчишкой лет семи, который порывался самолично влезть на верхотуру за матрасом, и девочке того неопределенного возраста, когда непонятно — девочка это или уже девушка.
Четвертое — на входе из вагона я опять столкнулся с троицей студентов, разговорился и осторожно выяснил адрес общежития, номер комнаты и их фамилии. На случай, если понадобится переночевать. Студенты — народ в этом отношении спокойный и пустят, если ты, конечно, им понравился и сумел просочиться через вахту. Как-то надоело мне спать на улице…
Были, конечно, и минусы. Один, по крайней мере — сегодня разгружать вагоны мне не придется. Только завтра. Так что одну ночь все-таки придется проситься к новым знакомым в общагу. Я бы и сразу попросился, но на тот момент еще не разузнал насчет разгрузки и не знал, нужно ли мне будет ночевать.
Подождав, пока вагон освободится, я подошел к проводнику своего вагона — серьезному седоватому дядьке в темно-синей форме и фуражке с черным околышем — и умильно намекнув на свое безденежье, попросил помочь очистить вагон от пустых бутылок. Двигаясь по проходу, я успел рассмотреть, что на многих откидных столиках остались стоять пустые бутылки: от пива, молока, лимонада. С десяток, на вид. Пятнадцать рублей, если сдать.
Дядька посмотрел на меня. Шевельнул усами. И послал. В место, где, по заверениям сэра Терри, "не светит солнце"[1]… Блин. Походу, эти бутылки дядька считал СВОЕЙ прибавкой к зарплате. Надо было их собрать, пока люди выходили — не будет же он со мной драться? — но сразу не сообразил. Ладно, оставим на будущее.
Я посмотрел на соседний вагон, где проводником была миловидная девушка — хотя, по здешнему обыкновению и широко… э… бедрая — в белом платье и симпатичном белом беретике с кокардой. Но дядька, видим, просек мой план и гаркнул, чтобы я не сбивался с ранее указанного маршрута.
Тьфу на тебя. Жмот.
Пройдя над путями по пешеходному мостику, судя по виду и запаху настил на нем был сделан из старых, пропитанных креозотом шпал, я вышел в город. Вернее, на окраину города. Как выяснилось, на выселках здесь находился весь вокзал целиком — и грузовой и пассажирский. Рядом с ним были маленькие домишки частного сектора и двухэтажные деревянные бараки, покрашенные коричневым железным суриком, похоже — дома железнодорожников.
В центр города ходили автобусы, за пять рублей можно было бы добраться. Но я решил последовать совету кота Матроскина и экономить. Тем более, торопиться было некуда.
Сам по себе город не впечатлял. Небольшой, вытянутый вдоль двух центральных параллельных проспектов: проспекта Афосина — типа как у нас в каждом городе есть улица Ленина — и Быстрицкого проспекта. Судя по виду многих домов здесь война оставила гораздо более сильный след, чем в Раниманске. Или последний восстановили лучше. Здесь же, взгляд то и дело натыкался то на разрушенный дом, глядящий провалами окон, то на покоцанные пулями и осколками стены…