Зыбучие леса
Шрифт:
– Да и не наше дело, кто там мутит воду, да, сэр, – останавливается Брасс у дома, точный цвет которого в десятом часу вечера, уже в темноте, определить проблематично. – Давайте, Кирк, вы с ним лучше знакомы.
Пират поднимается на крыльцо, нажимает пимпочку дверного звонка. Вполголоса переговаривается через закрытую дверь с находящейся внутри персоной. Спустя несколько минут распахивается верхняя половина двери – забавная конструкция, во внутренних помещениях – видел, но для парадного входа впервые встречаю подобное, – и хозяин, морщинистый негр, а может, очень темнокожий мулат с энгельсовской седой бородой передает Кирку две брезентовые сумки, тот аж приседает от тяжести, хотя пожилой Джок их держал без видимых усилий.
– Спасибо вам, мистер Дельгадо, – подает голос Брасс.
– Сочтемся. Удачного вечера, бро, – с сильным креольским акцентом отвечает пожилой негр
Содержимое оружейных баулов, а это именно они, Брасс как командир нашего недоотделения быстро просматривает, подсвечивая себе светодиодным фонариком-брелком, и тут же распределяет стволы. Мне вручает старый болгарский "калаш" – вернее, самозарядный клон оного; похожий, но в более модном пластиковом обвесе с рельсами, на которые сейчас все равно нечего цеплять, получает Кирк. Фермеру Вонгу выдают карабин Симонова в юговском исполнении, судя по насадке для запуска ствольных гранат, себе же Брасс оставляет чешский "взор-пятьдесят восемь", издалека похожий на "калаш", но в упор не перепутать. Еще Вонг получает шесть обойм к своему карабину, а я и Кирк – по два магазина. Стандартные тридцатиместные из бурого пластика, видать, "калаши" у Джока немного доработаны напильником, цивильные клоны обычно специально заточены под цивильные же магазины меньшей емкости и с армейскими не совместимы. Хотя, может, это исключительно в эссенгойских реалиях, а забугорные производители калашоидов подобным не парятся?
Еще пару минут тратим на снаряжение обойм и магазинов из початой укупорки. У самого Брасса – четыре магазина, тоже тридцатиместные, но железные; хм, похоже, у него полноценный автомат, а не самозарядный клон, которому шестьдесят выстрелов на один бой выше крыши.
– Какая диспозиция? – интересуюсь я у временного командира.
– На месте скажу. Готовы? Рысью, марш!
Бегать не люблю, но по асфальту и имея нагрузкой один только автомат – оно куда приятнее, чем по полигонной грязи-пыли да в полной выкладке. Как ни странно, упитанный Вонг пыхтит не громче, чем я сам; ну а экс-морпех, несмотря на возраст и седину, до сих пор держит форму на зависть многим, что для меня не удивительно и не огорчительно. Все-таки модус операнди у меня другой, это для профи-армейцев и прочих фанатиков острых ощущений чем железнее организм, тем выше шансы выжить. Не потому что накачанная мышца помогает отразить вражескую пулю или уклониться от нее, за фантастикой – в другой отдел, пожалуйста; и не потому что правильно тренированный боец может дольше драться и точнее стрелять – оно-то так, да, но главная причина в другом. Реальный бой, реальная угроза жизни – это, массаракш, выброс адреналина, тут не обманешь даже самую тренированную физиологию. Хлипкий организм в таком выбросе просто сгорает, причем я не уверен, которая из подсистем откажет первой, нервная или опорно-двигательная, про пищеварительную уже молчу, не самая значимая в условиях боя... Понятное дело, сгорает не мгновенно, опасность, бывает, ликвидируется раньше, чем организм отрубается, по сути, от передоза; но принцип примерно такой, да.
Это – у адреналинщиков. У профессиональных солдат, любителей охоты на крупную дичь – особенно в новоземельных условиях – и прочих героических персон. Тех, кто грудью встречает опасность, ага. А на самом деле – тех, кто эту опасность сами себе находит, если на горизонте ее нет, потому как без дозы адреналина в крови такие личности существовать уже не могут. Им, действительно, без тренировок "физухи" никак, иначе организм не выдержит, выбросы-то регулярные.
Ну а я по армейской классификации "штабист". В рядах Русской Армии формально числюсь как "рядовой запаса", он же резервист плохо обученный, потому как ни за ленточкой, ни здесь "не служил и не состоял", с военной кафедрой и то не сложилось. В ополчение записался и честно хожу на сборы, ибо в этой жизни может случиться много чего неконвенционного, и практика взаимодействия в составе роты пехотного резерва всяко не будет лишней... Реально же я, хоть стрелять и умею, работаю в основном головой. И презрительно-гусарское "и сразу план? Видать, что вы штабной" [71] меня ничуть не задевает, вот где теперь те гусары, ась? Правильно, остались в прекраснодушном прошлом, последних постреляли лет этак сто назад. А поближе к нынешнему историческому моменту вспомню лучше другую инвективу, "война – это не кто кого перестреляет, а кто кого передумает" [72] ... В общем, если к любому делу, включая военное, подходить "через голову", планируя и прогнозируя все сколько-нибудь существенное,
71
А. Гладков, "Давным-давно".
72
Б. Васильев, "А зори здесь тихие".
Территория Американских Соединенных Штатов, г. Форт-Рейган. Четверг, 05/09/22, 24:42
Улочками-переулочками Брасс, который, разумеется, в Форт-Рейгане все повороты знает на ять и ориентируется в любой темноте, выводит нас на задворки чьего-то домика, снабженного невысокой, чуть выше пояса, живой изгородью из криво постриженных кустиков непонятной породы. За изгородью этой мы и присаживаемся на траву, восстанавливая дыхание и заодно наблюдая за происходящим с той стороны – прямо перед соседним домом, с коваными скульптурами абстрактного вида по обе стороны крыльца и увитыми плющом псевдоколоннами по фасаду, не помню как там правильно сей архитектурный элемент зовется, да и неважно оно сейчас.
– Толпа, – бросает Кирк.
О порядке в этом кагале, действительно, говорить не приходится. Массовка для съемочной площадки "Копей царя Соломона" или "Тарзана", с поправкой на стиль одежды и зажатое в кулаках оружие, там-то хоть были приличные негры в этнических шкурах и перьях, массаракш, с копьями, щитами и дубинами, а не бомжи с факелами и арматурой... и то, если присмотреться, даже при свете не особенно ярких факелов заметно, что не все эти бомжи принадлежат к черной расе.
Однако порвать кого-то на мелкие тряпочки, по сигналу или просто так, может толпа любой этнической принадлежности. А сигнал есть кому подать, вон там посреди кто-то вещает – что именно, не разобрать из-за общего гомона и сильнейшего акцента спикера; но раз вещает без помех, значит, человека готовы слушать, а коль скоро сии слушатели собрались сюда в таком виде, то вряд ли для того, чтобы просто поорать и разойтись по домам. Общий тон спикера понятен и без перевода, "накручивание" было им же и в каменном веке.
– Пока ждем, да, сэр, – шепотом командует Брасс, опускаясь на колено, автомат у плеча.
Мы устраиваемся примерно так же. Если присмотреться, нас, конечно, за кустами увидят даже в темноте, от ближнего края толпы тут от силы метров двадцать, – но единственным внятным источником освещения им служат факела, серпик умирающей луны почти не в счет, а горящие деревяшки скорее освещают саму толпу для наблюдателей снаружи, одновременно слепя глаза самим факелодержателям и их соседям. Тем хуже для них, то бишь лучше для нас.
– Как начнем, главарей снимать? – шепотом же интересуется Вонг.
– Сперва предупредительные поверх голов для острастки, да, сэр, – качает головой командир. – И пока тихо мне, без команды спуск не лапать!
Авось обойдется, мысленно добавляет он.
Ага, конечно, читается по пиратской роже Кирка ответный комментарий.
Да и насчет "предупредительных"... не тот контингент, как по мне. У кого хватит мозгов внять предупреждению, тем скорее всего хватило мозгов вообще не заявляться на это вот сборище.
Над крыльцом открывается дверь, и на козырьке над входом, играющем заодно роль балкончика для курящих, возникает невысокий пожилой джентльмен в темном халате. Именно джентльмен, классический образчик уже практически вымирающей породы, созерцающий с высоты своего образования, воспитания и родовитости обезьяний базар. Что он, собственно, в данный момент и делает, презрительно дымя тонкой сигарильей.
– Рискует Шервуд, – выдыхает Вонг, вытирая о джинсовые бока мокрые от напряжения ладони и снова перехватывая карабин.
Толпа перед домом не состоит из гигантов мысли, но представление и не ориентировано на особей с печатью интеллекта, скорее уж напротив. Суть представления вполне очевидна, как говорил классик британской литературы, на чьих трудах воспитывались подобные джентльмены: "это значит – дергать смерть за усы" [73] . Результат... ну, какого и следовало ожидать, нестройный гомон толпы переходит в почти истерический вой. Если хотя бы у одного из этих бомжей при себе имеется ствол... дистанция-то плевая...
73
Р.Дж. Киплинг, "Дикие собаки".