Зыбучий песок (сборник)
Шрифт:
— Отнюдь, — спокойно произнесла сеньора Посадор. — Он выиграл на двадцать седьмом ходу.
Я посмотрел на доску, у меня был выбор — либо потерять королеву, либо вернуть ее в исходную позицию; так или иначе я отставал на ход и через несколько ходов был обречен на потерю фигур.
— Извините, — проговорил я. — Я не очень–то хороший игрок. Если вы позволите…
— Я бы рекомендовала пойти вот так. Вы понимаете, конечно, почему. Далее так, потом так, так, так. Затем берете пешку, и положение меняется, не правда ли?
— Именно так сыграл Гарсиа? — предположил я, изучая новую позицию.
— Нет. Он уже потом решил, что следовало
— Да, та партия, которую играли во время приема в его честь, была довольно длинной, — заметил я. — Мне кажется, было сделано около девяноста ходов.
— Его противник оказался упрямым и отклонил ничью. Что вы, сеньор, предпочитаете, продолжить или начать новую партию?
— Позвольте мне попробовать еще раз, — сказал я. — Я не играл несколько месяцев, да и вообще я играю слабо. Тем не менее рискну еще раз…
Мы начали новую партию; на сей раз мне удалось продержаться подольше; где–то на сорок пятом ходу я обнаружил, что моя королева попала в элегантную западню, и сдался, чтобы избежать полного разгрома.
— Уже лучше, — хладнокровно заметила сеньора Посадор. — Если вы позволите, сеньор Хаклют, я дала бы вам один совет…
— Буду признателен.
— Все дело в комбинации. Каждый ход следует увязывать в соответствии с ней, как и в реальной жизни. Я бы советовала вам иметь это в виду. Счастливо оставаться, сеньор.
Она поднялась и, улыбнувшись, удалилась.
Я попросил официанта убрать шахматы и принести утреннюю «Либертад», чтобы узнать, что пишет о сегодняшних событиях правительственная газета.
Как и обычно, она сообщала те же новости, что и «Тьемпо», но совершенно по–иному. Почти половина первой страницы была отведена обличению трущоб Сигейраса, а в редакционной статье говорилось, что теперь, когда тщетные попытки сохранить эти пресловутые постройки, позорящие общество, потерпели провал, гражданам Сьюдад–де–Вадоса необходимо предпринять энергичные меры по ускорению расчистки трущоб.
Явно изменилась тональность. Если до сих пор «Либертад» вкрадчиво уверяла своих читателей в том, что заботливое правительство очень скоро наведет порядок, то сегодня она обнаружила явное нетерпение и недвусмысленно намекала на то, что у правительства не все получается. Оборванные обитатели трущоб смотрели со страниц газеты на фоне громадных грязных ящиков, более уместных на страницах «Тьемпо». Кастальдо, заместитель министра внутренних дел, которого я видел вместе с Диасом на приеме в президентском дворце, по–видимому, пытался как–то защитить Сигейраса. Однако если он был причастен к назначению адвоката, который стал вести дело Сигейраса вместо Брауна, — а я видел этого адвоката в деле, — то лучше бы ему этих попыток не предпринимать. И тем не менее сеньору Кастальдо, по–видимому, грозила отставка.
Итак, если «Либертад» стала вытаскивать на свет грязное белье, то каким громом и молниями разразится «Тьемпо»?
Меня удивило также, что ничего не слышно о попытке деквалифицировать судью Ромеро. Возможно, симпатии к Герреро после убийства и неприязнь к Толстяку Брауну после его исчезновения заставили Домингеса не настаивать на санкциях против судьи. Так или иначе, мне это было на руку; именно Ромеро вынес постановление против «Тьемпо» в мою пользу, и пока он остается при исполнении своих обязанностей, оно не потеряет силу.
Сложив газету, я задумался над словами Марии Посадор о городе, в котором оказался. Сьюдад–де–Вадос не вписывался в общую картину этой страны, как не мог вписаться он, наверное, ни в одну другую страну мира. Если бы речь шла только об архитектуре, можно было бы добиться совместимости, но дело было в самих жителях. Я представил себе Сьюдад–де–Вадос глазами крестьянина, у которого этот город отнял воду, выбросив его из привычной сельской жизни на свои ультрасовременные улицы и площади с их бешено мчащимися машинами, монорельсовыми дорогами и явившимися из–за океана и принесшими все это людьми.
Может быть, снова наступило время конкистадоров? Может быть, и я, сам того не желая, стал одним из них?
Тяжело вздохнув, я поднялся и отправился в транспортное управление. У меня уже скопилось достаточно обработанных данных. Энжерс жаждал скорее получить результаты. Я постарался в общих чертах познакомить его с ними.
— На мой взгляд, главная проблема связана с районом рынка. Во всем городе нет более подходящего места для сооружения уличного базара, чем в центре Пласа–дель–Уэсте. На площади распространяется законодательство, так что с этим все решаемо. Если ваше финансовое управление сделает хотя бы самые грубые подсчеты, к утру мы будем знать, какую часть из выделенных мне четырех миллионов поглотит этот проект. Затем потребуется несколько дней на уточнение деталей. Далее, как только вы решите проблему с рынком, ваши трущобы исчезнут сами собой. Через несколько месяцев, если вы к этому подтолкнете правительство, слабая миграция в деревни превратится в мощный поток; а исчезнут обитатели — исчезнут и трущобы. Не пройдет и года, как общественное мнение поможет выжить «последних могикан». Насколько я понимаю, именно к таким методам обычно прибегает Вадос.
— Ну что же, не буду спешить с выводами. Слово за Вадосом и Диасом. Но все, что вы изложили, вполне реально, — заключил Энжерс. — Год, вы сказали? Ему предстоит быть длинным. Все же… Что вы думаете по поводу муравейника Сигейраса?
— Я уже говорил, что здесь все не так серьезно, как кажется на первый взгляд. Все сейчас складывается так, что Сигейраса по суду можно заставить освободить трущобы. Протестовать будут лишь обитатели, которым он их сдает. Откровенно говоря, я удивляюсь тому, что это заняло столько времени.
— Причина, может быть, кроется в… Кстати, вы читали утром «Либертад»?
— Заметку о, как его имя… Кастальдо? Да, читал. Но мне гораздо интереснее было обнаружить пустую полосу на первой странице «Тьемпо».
Энжерс самодовольно ухмыльнулся.
— Видите, я оказался прав, когда предложил вам встретиться с Люкасом, не так ли?
— Мне следует поблагодарить его.
— Дальбан больше вас не беспокоил? Нет? Вчера вечером я переговорил с Аррио. Похоже, он тоже заинтересовался деловыми операциями Дальбана, если так можно назвать его делишки. Удалось кое–что разузнать и о других состоятельных сторонниках народной партии, которые, по словам Аррио, отличаются необязательностью и непорядочностью. Взять, например, историю со штрафом Тесоля. Ведь Тесоль — простой безграмотный сельский парень — оказался весьма полезным Дальбану и его сообщникам, поскольку пользовался авторитетом у необразованных масс. Можно ли было допустить, чтобы его посадили в тюрьму из–за суммы, которая для них ничего не значит. В народной партии немало неприятных типов, Хаклют.