Зыбучий песок (сборник)
Шрифт:
— Я не утверждал ничего подобного, — ответил Мюррей и сел.
— Хорошо, обдумайте все это еще раз, — Дельгадо не обратил внимания на возражение Мюррея. — Черри, идите сюда.
Девушка, о которой Мюррей ничего не знал, встала и заняла место на рампе недалеко от Дельгадо. Она открыла свою сумочку, достала блокнот и надела очки в роговой оправе.
Мюррей считал Черри членом этой группы. Но они, конечно, нуждались в ком–то, кто будет записывать все происходящее, а потом приводить в порядок все эти записи. Это, казалось, было ее работой.
— Подумайте о формах преследования, — предложил Дельгадо. —
— Можно также заставить людей заменить безукоризненно функционирующий старый бытовой прибор на новый, — вставил Констант. — Это также вид преследования, не так ли?
— Верно. Еще?
Пьеса росла. Она росла просто невероятно. Около полудня они уже были настолько захвачены, что с неохотой покинули подмостки только тогда, когда в обеденном зале были накрыты столы. После обеда была уже готова половина сцен и Джесс Стен сымпровизировал к ним новейшую музыку. Гарри Гардинг тоже импровизировал на свой лад; он, очевидно, получил откуда–то свою дневную дозу, которая невероятно окрылила его фантазию. Потом он мелом нарисовал на полу штрихами гениальные картины пьесы, благодаря которым перед артистами развернулось все ее содержание.
Около пяти часов Дельгадо внезапно закончил репетицию, приказал Черри переписать начисто все записи и вместе с Близзардом исчез в двери в задней части сцены. Напряжение медленно спадало, но не исчезло окончательно; члены труппы вернулись в гостиную и долго обсуждали там все происшедшее.
Мюррей давно уже не видел, чтобы такое воодушевление вспыхивало за такое короткое время. Очевидно, заслугой Дельгадо было то, что его работящий разум постоянно влиял на них всех и они играли с таким жаром. Даже Ида не осмеливалась возражать ему.
Но как долго продлится это возбуждение? Мюррей не мог себе представить, как переутомятся они на следующей неделе и так будет и дальше. Но, может быть, Дельгадо позволит им потом отдохнуть несколько дней, пока он будет перепечатывать рукопись. Это казалось наиболее вероятным.
В этот вечер Мюррей остался в общей гостиной, в то время, как некоторые другие уже отправились в свои комнаты. Потом он кивнул оставшимся и вышел в холл. В это мгновение его окликнули.
— Мюррей, вы не найдете для меня нескольких секунд? — спросил Герри Гардинг.
— Да, конечно.
— Может быть, лучше подняться наверх? — Герри указал на лестницу, ведущую на верхний этаж. — Я… э… я, право, не знаю, как мне выразиться, но я должен это сказать. Вы же знаете о моих затруднениях, не так ли?
— Да, знаю. Но в чем дело?
Молодой художник пожал плечами.
— Ну, я… у меня в комнате этого хлама больше чем достаточно. Я не знаю, где Сэм достает это, но я нашел это в своей комнате… как вы нашли водку в своей. Но я не слишком озабочен этим. Я уже однажды лечился от этого и чуть было не помер; кроме того, я профессионально уже не на что не способен, потому я не стал отделываться от этого.
Они достигли конца лестницы и повернули по коридору направо.
— Вот моя комната — номер 10, — сказал Герри, ища ключ от двери. Она находится над самым центром театра. Довольно странно, не так ли? Нет, не входите сюда. Мюррей, я еще не готов.
Он оставил Мюррея в прихожей. Его комната была обставлена также, как и комната Мюррея.
— Послушайте, я знаю, что вы обладаете большой силой воли и мужеством, чем я, — продолжил Герри, запер за собой дверь. — У меня, напротив: едва хватает мужества изложить вам свою просьбу. Но я должен, вы понимаете? Здесь!
Он отвернулся и открыл верхний выдвижной ящик комода, стоящего у окна. Мюррей увидел большой стакан, до краев наполненный белым порошком.
— Я еще никогда не видел столько, — тихо сказал Герри. — Только небу известно, сколько все это стоит! Представьте себе — эта штука не что иное, как химический чистый героин. И когда я… теперь даже что–то… о, еще раз проклятье! Вы не сохраните для меня все это, Мюррей? В настоящее мгновение у меня достаточно самообладания, чтобы просить вас об этом, но может быть, у меня уже больше никогда не будет мужества, чтобы сделать это потом. Сегодня все идет хорошо — может быть, даже слишком хорошо. Но если меня постигнет неудача, у меня не хватит ни терпения, ни силы воли взять только одну порцию и дождаться ее действия. Я знаю это по собственному опыту. Потом я возьму вторую дозу и, может быть, она будет намного больше первой, потому что у меня слишком много этого снадобья! И это будет самоубийство. Несомненно! Здесь!
Он сунул стакан в руки Мюррею, словно боялся, что в следующее мгновение он утратит все свое мужество.
— Вы сохраните для меня это снадобье? Не говорите мне, где вы его спрятали. Лучше заприте его где–нибудь. Не давайте мне за один раз больше трех гран, понимаете? И, ради бога, никогда не позволяйте мне брать больше, даже если я приду к вам со слезами и буду молить вас дать мне еще.
Мюррей лизнул, взвесил стакан в руке и молча пошел к двери. Когда он взялся за ручку, Герри добавил:
— Мюррей, я… я очень благодарен вам за это. И, конечно, знаю, что не имею никакого права просить вас об этом одолжении. Но вы тоже обратились бы ко мне, если бы я тоже мог что–нибудь сделать для вас, не так ли?
— Конечно, — сказал Мюррей и вышел.
7
Мюррей включил свет в своей комнате, запер за собой дверь и печально покачал головой.
О, боже, видел ли ты когда–нибудь более печальное сборище бывших знаменитостей. Зачем эта труппа здесь?
Но в этот первый день влияния Дельгадо действовало благотворно по крайней мере, на Герри Гардинга. Мюррей никогда не думал, что театральный художник когда–нибудь найдет в себе мужество добровольно расстаться со столь ценным для него веществом.
Где же ему его спрятать? Выдвижные ящики, конечно, не подходят для этого. Снаружи, на подоконнике? Мюррей выглянул наружу и установил, что подоконник был для этого слишком узок. Хорошо, тогда в телевизоре. Это было самым лучшим тайником еще в то время, когда он прятал свои бутылки.
Аппарат этот, конечно, был намного меньше, чем все самые новейшие модели. Когда Мюррей повернул его и взглянул внутрь через щель для охлаждения, он увидел, что там едва ли можно было спрятать стакан, не прикоснувшись при этом к какому–нибудь проводу. Кроме того, задняя крышка крепилась на специальных винтах, которые он просто не сможет вывернуть своим перочинным ножом. Он прикусил свою нижнюю губу и снова повернул аппарат.