Зюзя
Шрифт:
Чего? Это что такое? Непроизвольно обернулся, порушив тем самым все свои героические планы, и обалдел. В дверях стояла тварь, причем странная. Раньше её называли собакой. Она была высокая, черно-коричневая, с острыми ушами, вытянутой мордой и антрацитовыми глазами. А ещё очень худая и явно слабая. Так, а где говорящий? Не знаю. Вокруг не видно никого, хотя прятаться особо ему тут негде.
В это время тварь высоко подняла морду и засопела, принюхиваясь. После очень внимательно посмотрела мне в глаза.
— Дай. Дай. Голод. Дай.
Как ни странно, но до меня дошло, кто со мной говорит. Тварь. Поэтому и голос странный, и слова как отрубленные.
Наверное, мне стоило удивиться, задать массу вопросов и убедить себя в том, что это не галлюцинация. Вот только некогда глупостями заниматься. Вот я, вот тварь. Она говорит — пусть, всякое случается… Главное — она смертельно опасна и, возможно, в здании не одна. А еще я её где-то видел. Нет, не именно её, скорее ей подобных. Давно, не помню…
Не приняв никакого решения, я взял пакет с сухим Педигри и ножом вспорол его. Может, наестся и уйдёт. Со спины же не напала. Неподалёку валялась и миска. Когда-то она была красивой, блестящей, с нарисованной косточкой. Теперь блеск облез и осыпался, покрывшись пятнами ржавчины. Медленно, чтобы не провоцировать, поднял эту ёмкость, пересыпал в неё корм, и очень аккуратно подвинул еду к твари.
Посмотрев на меня ещё некоторое время, словно раздумывая о том, с должным ли почтением подана трапеза, она медленно, с достоинством подошла и принялась есть. Всю агрессию у меня как рукой сняло, а на лице образовалась глупая улыбка. Как будто и не было всего этого десятилетнего ада. Я кормлю собаку. Не тварь — собаку. Как когда-то в детстве.
Не знаю, что на меня нашло. Нельзя расслабляться. Красивые картинки воспоминаний в голове хороши в тепле и безопасности, под чай с сушками. Вот так размечтаешься — и всё, сожрут. Воспоминания — это опасный враг. Они уводят в прошлое, подсовывая ложное счастье и забвение от реальности. Переключают мозг на спокойную волну. И вся эта бездна между той жизнью и этой становится только глубже и больнее. Путает, подменяет тебя сегодняшнего тобой прошлым.
Мысленно выдав себе подзатыльник за мягкосердечие, я повторно осмотрел незваного визитёра. Опаньки, а вместо хвоста у твари обрубочек, пупочка эдакая. Ну точно где-то видел таких. Вспомнил! На выставке собак, куда как-то ходил, прогуливая пары в институте. Про них ещё тупой анекдот рассказывали, что мол это собака с еврейской фамилией. Доберман! Ну точно, доберман. Откуда здесь такое чудо? Причем явно чистокровное, без сторонних примесей. И хвост с ушами, тут я вспомнил умное слово, «купированы». По-простому — обрезаны.
Зверюга ела, хрупая кусочками старого корма и вроде бы не отвлекалась, но я чувствовал, что она контролирует каждое моё движение. Так… Раз больше никто кроме неё на пожевать не явился, значит тварь тут одна. Можно отделаться с минимальными потерями. Прикинул, как повалить стеллаж, куда рвануть и уже приготовился к доброй драке, когда тварь просто развернулась и вышла из магазинчика. Посмотрел — в миске пусто. У меня челюсть отвисла от удивления. Вот так, покушала и пошла! И всё! Даже спасибо не сказала. Но так не бывает, уже давно не бывает и не может быть! Я ничего не понимал, постоянно вслушивался в окружающий меня кусочек мира и ждал. Вот поцокали по плитам у входа и стихли, удаляясь, когти этого в высшей степени странного существа, вот подвывает ветер, вот стучит мое сердце…
Мозг сторонне отметил, что пол её женский, мужских причиндалов нет. Ну вот какая мне
Простояв так минут десять, я решил выходить из здания и идти дальше своей дорогой. Ну не жить же здесь, ожидая неизвестно чего! Заново увязал мешок, вернул на место нож, взял ружьё в руки, традиционно проверился. Мысленно перекрестился и, стараясь не шуметь и аккуратно, внимательно выбирая чистые, без мусора, места, зашагал наружу. Ну его, этот посёлок. Тут недалеко, на сколько я помню «Атлас автомобильных дорог», что сейчас где-то под кормом на дне сидора лежит, ещё один есть. Второй раз так может и не повезти.
На улице на меня накатила эйфория от того, что после такой смертельно опасной встречи остался жив. Я не мог надышаться воздухом, нарадоваться солнцу, хотелось петь и дурачиться. Непередаваемое ощущение, наркотик, да и только. В тот момент мне действительно казалось, что весь мир радуется вместе со мной, что всё будет хорошо и на моей улице скоро перевернется телега с колбасой. Вот только дойти до моей улицы осталось… три локтя по карте.
Я сначала осторожно, с оглядкой, а потом бодрее и бодрее зашагал по дороге с местами изломанным свежими побегами кустарника асфальтом, попутно прикидывая, сколько мне топать до следующего ненаселённого пункта. По всему выходило, что часов шесть, а значит ночь в дороге не застанет. Успею и ночлег хороший найти, и нормально обустроиться. Уже на самом выходе из посёлка я услышал:
— Вова?
Голос опять раздался у меня в голове. Нет, нет, нет — второй раз сталкиваться с тварью в мои планы совершенно не входило. Одной встречи за глаза хватит. Прыгнул в сторону, перекатился, принял позицию для стрельбы с колена и стал осматриваться, сторожко держа ружьё наизготовку. Дорога, канава, какие-то мелкие кустики, редкие деревья. До ближайшего строения метров двадцать по прямой. И никого.
— Вова?
— Да что тебе от меня надо?! — проорал я. — Чего привязалась? Уходи! Я тебя не трогаю, ты меня не трогаешь, расходимся!!! Убью, только покажись!
— Вова. Дима ждать. Долго. Плохо. Звать ты.
Торчать хоть и с оружием, но посреди дороги, да вдобавок не видя противника, не удобно и глупо. Мишенью себя ощущаешь. Однако и бежать некуда. Так вот и ждёшь, у кого нервы первыми сдадут. Или тварь со спины набросится, или ты её ухитришься заметить первым да успеешь картечью приголубить. Третьего не дано.
— Стрелять нет. Я идти. Ты видеть. Нет опасность. Помощь.
Да пусть выходит! Пусть! Так даже легче и лучше. Когда увижу, то уж точно не промахнусь. А потом уйду навсегда из этой мёртвой дыры и поем спокойно вискаса. Для одного дня с впечатлениями явный перебор, не надо мне столько адреналина в крови. Хорошо хоть штаны сухими от таких встрясок остались…
Прямо в трёх метрах от меня, из кустов у канавы, медленно показалась худая четвероногая фигура, и я выстрелил.
Глава 2
Понять, что промахнулся, просто не успел. Страшный удар в грудь выбил из меня весь воздух, спина встретилась с асфальтом, потом с ним же поздоровалась и голова. Кто-то выключил солнце, однако звезды с луной тоже не появились — наступила кромешная тьма.
Сколько так провалялся в полной отключке — не знаю, когда открыл глаза было ещё светло. Осторожно потрогал череп — вроде бы цел, но сотрясение явно есть и боль дикая. Теперь попробую ощутить остальной организм — руки и ноги шевелятся, острых прострелов нет — уже легче.