. 'Акула пера в мире Файролла-9' 'Право выбора'
Шрифт:
— Книгу не восстановишь, голову обратно не приделаешь — пояснил я, садясь на свое место — А работу дальше работать будет надо, она же никуда не денется? Ну, вот не станет Максима Андрасовича — стало быть, и всех нас меньше станет. А чем нас меньше — тем врагам удобнее.
Мне очень хотелось глянуть на Азова и понять что он по этому поводу думает, поскольку, если что и точку зрения на этот вопрос изменить недолго. Головы рубить никто никому уже похоже не станет, а сила сейчас у него. Но поди, поверни башку, когда на тебя Старик глазеет.
— Максимилиан, плесни мне вина — Старик протянул руку с чашей, красивой, дорогой, сразу видно — тоже старой работы. Нет, у него не кабинет, у него тут филиал какого-то крупного музея — Думаю, что твой человек прав — надо выпить.
Зимин шустро поднялся, в его руках оказалась пыльная бутылка с жидкостью внутри, и секундой позже из нее, булькая, в чашу потекла густая красная жидкость. Запахло пряно и сладко одновременно — садом, поздним летом, какими-то ягодами. Приятный такой аромат, успокаивающий.
— Славное вино — Старик сделал несколько взбалтывающий движений рукой — По крайней мере — на вид.
— И на вкус не хуже — заверил его Зимин — Надеюсь.
— Опять 'надеюсь' — поморщился Старик — Ты должен говорить: 'Именно так'. Или — 'Заверяю вас'. Все эти 'может быть' и 'наверное' оставь для властей, они и не такое съедят, особенно, если это подкрепить купюрами. Я же хочу, чтобы мои приближенные точно знали, что делают и были готовы нести за сделанное их руками и головой ответственность. Личную. Персональную.
'Съедят'. Ох, я бы бутерброд доел! Но как-то неудобно — вроде как беседа идет.
Старик тостов говорить не стал и другим налить не предлагал — он отхлебнул вина и с видом знатока покачал головой -
— Улей и сад — негромко произнес он — Да, это славное вино. Ах, какое было солнце в Андалусии, какие женщины! Как они меня любили, как почитали. Увы, увы им, увы им всем, ибо те, кто любит, должны помнить о том, что частенько отданная любовь возвращается в виде трехкратных мук. Огонь, вода и боль — вот что ждало этих крепкотелых и вместе с тем трепетно-нежных дев.
Старик опустил свою голову, в черноволосье которой не было ни единого седого волоска, и вроде как задремал.
Я шустро скользнул за столик, запихнул в рот остатки ранее сделанного бутерброда и начал его с наслаждением жевать.
— Что ты все жрешь? — одними губами сказал мне Валяев — Проглот московский!
— Он свел короткое знакомство с одной из красоток Алины — так же еле слышно ответил за меня Азов — Естественно, что сейчас он хочет есть.
Меня схватили за челюсть и снова задрали голову вверх, да так, что ни жевать, ни глотать я не мог. Что за повадки.
— Я ей глотку перережу — прошипел Зимин, не сводя глаз с Старика — Она совсем очумела?
— Да она и не в курсе, скорее всего — ответил Азов — Ее девицы по всему зданию рассосались, поди, уследи за всеми. Они теперь везде работают, во всех службах и не всегда поймешь, кто есть кто. А я предупреждал!
— Да они не хуже и не лучше — прошептал Валяев — Нормально работают и получше иных прочих. Да и чего тут страшного случиться могло? Подумаешь, делов-то. Опять же — удовольствие бы парень получил.
— Такие удовольствия дорого потом обходятся — Азов сдвинул брови — Не городи чепуху!
— Палыч, не нуди — попросил Валяев — Мы свое уже огребли, ты на коне, мы… в этой самой. С нас приходится, ты это знаешь, и мы это знаем. Потом договоримся о компенсационном пакете. А с Кифом — все обошлось и ладно. И забыли.
Азов коротко кивнул, глянув на меня, и показывая тем самым, что все он услышал, запомнил и вот, если что, даже свидетель в наличии.
— Да — Старик явно не спал, он просто ушел в воспоминания, как в рыба в глубину моря — Это было славное время.
— Еще вина, магистр? — с сыновьей почтительностью спросил Зимин.
— Пожалуй — рука с огромным перстнем снова протянула бокал к зелено-матовому горлышку бутылки — Славная ночь, славное вино и недурственная компания. Согласитесь, это неплохой расклад, а?
— Точно так, магистр — бодро рявкнул Валяев — Лучше не придумаешь!
Я взял еще кусок хлеба (ох и вкусный! Свежий, ноздреватый, с хрустящей корочкой и таким ароматом…) закинул на него кусок сыра и несколько кусков ветчины.
— Кто хорошо ест — тот хорошо работает — отметил Старик, глядя на меня — Не замечал раньше за тобой эдакого раблезианства.
— Вчера весь день не ел — пояснил я, не желая, чтобы меня снова хватали за подбородок — А тут глянул на ваше изобилие — и все. Желудочный сок фонтаном хлещет.
— Ешь, ешь — Старик отпил вина — Ночь длинная. К тому же это ваша традиция — набивать в эту ночь живот.
— А чем плохо? — я с удовольствием откусил от бутерброда еще кусок — Поели, выпили, поплясали — хорошо же. Еще фейерверки можно популять в небеса.
— Ну, если в небеса — мелодично и негромко засмеялся Старик — Тогда ладно, хорошая забава. Так когда ты встречаешься с этим…
Он защелкал пальцами.
— Иеремией — подсказал Азов.
— Да, с ним — Старик отпил вина — Не слышал о таком, видно один из низших.
Однако переходы у него — поди, перестройся с темы на тему.
— Третьего января- коротко и четко, как он любит, ответил я — Днем.
— Хорошо — Старик поставил чашу на стол — Скажешь ему, что 'Радеон' не имеет к его хозяевам никаких претензий за те два силовых инцидента, что случились с тобой и не станнт предъявлять никаких требований на возмещение ущерба. Ясно?