...И грянул гром
Шрифт:
— Кажется… Если кажется, то крестятся, — пробурчал Грязнов. — Хотя, впрочем, может быть, ты и прав в чем-то.
И уже перед тем как закончить разговор, произнес негромко:
— И все-таки Турецкому я должен буду рассказать об этом. Во-первых, это его протеже, а во-вторых… Сева, ты только пойми меня правильно, убийство — это слишком серьезное дело. И если тот же Яковлев узнает, что мы пытаемся прятать концы, он и меня, и тебя, и всю нашу контору просто запрезирает.
Глава шестая
Прекрасно изучив своего мужа за годы совместной жизни, Ирина Генриховна догадывалась, что ее Турецкий чего-то недоговаривает, о чем-то умалчивает и что-то, возможно, скрывает, но даже из того, что он рассказал про ее любимого ученика, вернее, про то, что успели накопать детективы «Глории», вполне хватило, чтобы у нее тревожно засосало под ложечкой. И когда приехала из больницы домой, уже не думала ни о чем, кроме как о Чудецком, который уже несколько дней как сквозь землю провалился. Вернее, даже не о самом Диме, а о том поколении вчерашних, казалось бы, мальчишек и девчонок, которые уже в двадцать первом веке вступали в жизнь. И что-то их ждет еще в России в первом десятилетии этого века?
Наркотики, захлестнувшие большие и малые города России, или все-таки более достойная жизнь в достойном государстве?
И как бы она ни сопротивлялась, мысли ее вновь и вновь перескакивали с Чудецкого на свою дочь, которая была всего лишь на три года младше ее ученика. Нет, она оставалась пока вполне управляемой, по крайней мере именно так казалось порой, но через годок-другой и она также окунется совершенно в иную жизнь. В жизнь, полную подводных камней, на которых так легко поскользнуться.
— Господи милостивый, упаси и сохрани! — беззвучно шептала Ирина, обращаясь к иконе Казанской Божьей Матери, которая после ранения Турецкого заняла самое почетное место в спальне.
Дочери дома не было, и она, набросив на плечи японский расписной халат, который так любил Турецкий, прошла на кухню. Еще с порожка увидела на столе листок бумаги.
«Мама, я у Светки. Не волнуйся. Буду в восемь. Твоя Нина. Звонила отцу, он сказал, что ты обещала купить хлеба по дороге домой. Целую».
Света, одноклассница и подруга дочери, жила в соседнем подъезде, и девочки скооперировались еще с одной подругой, чтобы всерьез заняться английским языком. Уроки давала мама Светланы, в недалеком прошлом синхронный переводчик не только с английского, но и с французского. Дочь своего отца, Нина уже окончательно решила поступать на юридический факультет МГУ, а для этого требовались более чем просто хорошие оценки при сдаче экзаменов. Если говорить честно, то Ирина Генриховна до последних дней была в общем-то спокойна за свою дочь, однако исчезновение Димы Чудецкого заставило и ее невольно встряхнуться.
Оказывается, днем, в Гнесинке, можно быть прекрасным учеником и талантливым пианистом, а вечером и ночью, когда начиналась совершенно иная жизнь и когда столько соблазнов на каждом шагу…
Господи, помоги душам неокрепшим!
Отложив записку на край стола, она открыла холодильник, долго изучала его содержимое, пока наконец не вспомнила, что перекусила бутербродом с чашечкой кофе около часа дня. И с тех пор прошло уже более шести часов, как она ничего не ела, но ей сейчас даже кусок ветчины в горло не полезет. Захлопнув дверцу, Ирина прошла в комнату, где находился вмонтированный в испанскую стенку бар. Как делал ее Турецкий, когда позволял себе расслабиться дома, она достала из бара початую бутылку армянского коньяка, хрумкнула плиткой шоколада и опустилась в кресло перед телевизором.
Она думала, что коньяк поможет ей освободиться от того тревожного гнета, который лежал на душе, однако оказалось, что не все так просто в этой жизни. И если уж тебя зацепило…
Грея в ладонях бокал с коньяком, она пыталась выстроить в единый ряд учебные дни последней недели, когда она общалась с Чудецким, и хотя бы через эту призму понять, что же такое могло с ним произойти, однако ничего толкового в голову не лезло. Зато вновь и вновь возникал в памяти ее спор с Турецким, когда он пытался убедить ее, что легких наркотиков не бывает, как того хотят доказать либералы-радетели свободной торговли наркотой, а бывает зависимость, от которой подчас невозможно избавиться еще не окрепшей душе. И приводил примеры, которые на тот момент она просто не принимала, но теперь, когда уже с ее учеником случилась беда, она воспринимала совсем по-иному.
Воспитанная в интеллигентной семье, где не просто любили музыку, где поклонялись ей как божеству, она пыталась доказать Турецкому, что почти все столь любимые ей исполнители и марихуану курили, и опий нюхали, однако при всем этом никто из них не стал наркоманом, вернее, почти никто и что запрет на так называемые легкие наркотики только разжигает нездоровый интерес к ним, потому что всякий запретный плод сладок. А он пытался доказать ей обратное. Говорил о том, что в то время, которое она имела в виду, не было столь дикого, искусственно навязанного ажиотажа вокруг наркоты, да и Россия не была завалена таким количеством этой дряни, как сейчас. Говорил и о том, что начавшие с марихуаны, опия или с тех же колес, которые идут в сочетании с нозепамом, тазепамом и цикладолом, еще не оперившиеся юнцы и их подружки постепенно переходят на более сильную наркоту, и она уже окончательно формирует два вида зависимости: физическую и психическую. И когда приходит наконец-то понимание этой зависимости, вот тогда и становится по-настоящему страшно, если, конечно, этот человек не полный дебил.
Кое-кто пытается спастись лошадкой, [13] однако вновь и вновь возвращается к привычным наркотикам.
Впрочем, позволить себе эту роскошь мог далеко не каждый. Кто-то говорил ей, что один грамм метадона стоит пятьдесят — шестьдесят баксов. Разовая порция — около десяти миллиграммов. А вот сколько надо, чтобы привести себя в более-менее нормальное состояние?.. В день будто бы уходит от тридцати до ста миллиграммов этой гадости, и далеко не каждому наркоману могло перепасть от родителей столько денег.
13
Лошадка — метадон ипетидин. Сильнодействующий синтетический наркотик внутреннего применения, используемый в медицине, в том числе и для лечения наркоманов. Используется наркоманами как средство, помогающее перенести ломку.
Оставалось воровство. И стоит ли теперь удивляться, что российские тюрьмы забиты едва оперившимися мальчишками! Что же касается девочек, то они идут на панель.
Спаси и убереги, Господи!
Задумавшись, Ирина Генриховна даже не услышала, как щелкнула входная дверь в прихожей, и только в тот момент, когда ее окликнула Нина, спохватилась:
— Нинок? Я дома.
— А чего не встречаешь?
— Задумалась немного.
Едва успела убрать в бар бутылку с бокалом, как в комнату вошла Нина. Чмокнула мать в щечку, потянула было носом, но, видимо так ничего и не поняв, обняла мать.