...Имя сей звезде Чернобыль
Шрифт:
Как бы почувствовав что-то, быстро-быстро направилась в нашу сторону. Идет сюда, уже бежит! Волосы мешают, Она их, как ребенка, обхватила и на бегу держит перед собой.
Я хочу крикнуть человеку, который в меня целится: Она ишет нас! Нас, нас ищут!
Но почему-то не могу. Мне стыд но, боюсь, что голос выдаст страх. Вот так уже было однажды: тонул в озере (судорогой свело, сковало обе ноги), а позвать людей стыдился, боялся услышать свой испуганный г о л о с. Люди в лодке сами что-то заподозрили, увидели по моему лицу, что дела плохи, и подплыли…
Я
Да нет же, нет! Почему поздно? Вот и Она — бежит сюда и тоже что-что кричит, умоляюще вскинула руки, отпустив на волю волосы, они разметались по ветру. Но ни Ее голоса, ни моего, а снова безжалостное, неотменимое: «Я взвесил вас на весах, последний раз вас взвесил!..»
14
Убойтесь меча, ибо меч есть отмститель неправды, и знайте, что есть суд.
— ПРИГОТОВИТЬСЯ! ПОВТОРЯЮ: ПРИГОТОВИТЬСЯ К ПОСЛЕДНЕМУ УДАРУ! ВСЕ АППАРАТЫ ВОЗМЕЗДИЯ — К БОЮ!.. КТО, КТО СНОВА БОЛТАЕТ? ОПЯТЬ ЭТОТ СМИТ?
— ПЕРВЫЕ БЫЛИ ЧЕРНЫЕ, РАЗВЕ ВЫ НЕ ЗНАЛИ?.. И ПОСЛЕДНИЕ ТОЖЕ, ВСЕ^ТЕПЕРЬ ЧЕРНЫЕ, ХА-ХА,
СПРАВЕДЛИВО, ГЛАВНОЕ, НЕ ЗАБУДЬТЕ ЧУЖИЕ ДОЛГИ, ГОЛОВЕШКИ ТУПОГОЛОВЫЕ…
— Я ЖЕ ПРЕДУПРЕЖДАЛ, ДОК, ЕЩЕ ПОРЦИЮ СНА ЕМУ ВСЕМ ПРИГОТОВИТЬСЯ! ЗАЛП ИЗ ВСЕХ! БЛЕСТЯЩЕ! ПОЛУЧИТЕ ТАМ!.. ВАС БЛАГОДАРИТ ПРЕЗИДЕНТ. ВПРОЧЕМ, НАПЛЕВАТЬ. ДОК, ПЕРЕКЛЮЧИТЕ НА САМООБСЛУЖИВАНИЕ: КАЖДОМУ ГАЗ ПО СОБСТВЕННОМУ ВЫБОРУ, НА ЛЮБОЙ ВКУС. СЧАСТЛИВЫХ СНОВ СО СПОКОЙНОЙ СОВЕСТЬЮ!..
— НАБРАНЫ ТРЕТЬЯ… ЧЕТВЕРТАЯ. КАК ОСТАВШИЕСЯ? ПРОБУЙТЕ, ПРОБУЙТЕ!.. РЕГЕНЕРАТОР ВОЗДУХА ВКЛЮЧИЛСЯ? КАЖЕТСЯ СТАЛО ЛЕГЧЕ. ТАК. МАНИПУЛЯТОР… ДОСТУП ОКИСЛИТЕЛЮ ОТКРЫТ, ТЕПЕРЬ ДВИГАТЕЛИ… ОДИН, ТОЛЬКО ОДИН ГЛОТОК ВОЗДУХА НАД РАСКАЧИВАЮЩИМСЯ ОКЕАНОМ — И УМЕРЕТЬ…
ШИРОКИЙ ЭКРАН «НАРУЖНОГО» ТЕЛЕВИЗОРА НА КОТОРОМ ТЯЖЕЛО ВОРОЧАЛОСЬ НЕЧТО СМОЛИСТО-ОГНЕННОЕ — ВОДА НЕ ВОДА, НЕФТЬ НЕ НЕФТЬ, — ВНЕЗАПНО ЯРКО ВСПЫХНУЛ: ПОКАЗАЛОСЬ И ТОТЧАС УНЕСЛОСЬ ВВЫСЬ ТОЛСТОЕ ТЕЛО РАКЕТЫ, ОТПЛЕВЫВАЯСЬ ОГНЕМ ЕЩЕ ОДНО И ЕЩЕ.
АТОМОХОД ВДАВИЛО В ТОЛЩУ ОКЕАНА, ОСВОБОДИВШИЙСЯ ОТ ПОЛУТЫСЯЧИ ТОНН КОРПУС ЕГО СТАЛ ЗАВАЛИВАТЬСЯ НА НОС: НЕКОМУ БЫЛО ПРИНЯТЬ В КОРМОВУЮ СИСТЕМУ СТОЛЬКО ЖЕ ТОНН ВОДЫ. ГРОЗНАЯ ОКЕАНСКАЯ ТОЛЩА, ГЛУБОКО ПОТРЕВОЖЕННАЯ НЕПОНЯТНО ОТКУДА ДОХОДЯЩИМ СВЕТОМ, СНАЧАЛА ВСЁ РАССТУПАЛАСЬ ПЕРЕД СКОЛЬЗЯЩЕЙ КО ДНУ МАССОЙ МЕТАЛЛА НО ВДРУГ КАК БЫ СПОХВАТИЛАСЬ: НЕВИДИМЫЕ ЧЕЛЮСТИ МЕДЛЕННО СЖАЛИСЬ НА СТАЛЬНЫХ БОКАХ ПОДЛОДКИ, И ОНИ ПРОТЯЖНО И ЖАЛОБНО ЗАСКРЕЖЕТАЛИ. ПОСЛЕДНЯЯ. ЗАДЫХАЮЩАЯСЯ ЖИВАЯ ПЛОТЬ НЕ ОТПУСКАЛА ОТ СЕБЯ ЗАТУМАНЕННОЕ СОЗНАНИЕ — ЛУЧИК ЕГО, ВСЁ ЕЩЕ ЧУДО ИЗ ЧУДЕС, БЕЗ УСИЛИЙ ПРОНИЗЫВАЛ И КАМЕННУЮ ТОЛЩУ ВОДЫ, И ПОЛНУЮ ТЬМУ, ПОГЛОТИВШУЮ ЛИЦО ЖЕНЩИНЫ НА ТЕПЕРЬ УЖЕ НЕВИДИМОМ ПОДВОЛОКЕ ЦЕНТРАЛЬНОГО ПОСТА…
15
Не давай же воли своей руке, дабы не все люди погибли; пощади, дабы не все они исчезли с лица земли. Вместо потопа пусть бы лучше пришел лев и сократил род людской! Вместо потопа пусть бы лучше пришел леопард и сократил род людской! Вместо потопа пусть бы лучше пришел голод и опустошил землю! Вместо потопа пусть бы лучше пришла богиня-чума и поразила человечество!
О, ты прекрасна, возлюбленная моя, ты прекрасна! глаза твои голубиные под кудрями твоими; волоса твои как стадо коз, сходящих с горы Галаадской; Зубы твои как стадо выстриженных овец, выходящих из купальни, из которых у каждой пара ягнят, и бесплодной нет между ними…
… Вся ты прекрасная, возлюбленная моя, и пятна нет на тебе.
Я увидел человека. Высоко поднимая голову над цветами (точно тонущий, захлебывающийся пловец), он добирается, гребется, ползет снизу ко мне — на скалы.
А что же было со мной, с нами вот здесь недавно: пистолет лежит на камне и чуть в сторонке сушится обойма?.. Значит, не было, не произошло — какое счастье! Как могло такое примерещиться, присниться, привидеться? И как всё логично происходило, все разговоры… Но кто и с чем бежит, ползет сюда? Он не ползет, он тащит свое тело, черты лица искажены как от боли, и нога неестественно волочится, вывернута. На лице кровь.
Я бросился навстречу, сам, рискуя разбиться.
— Что, что с Нею? Говори! Говори!
Рот его разодран в крике, но до меня доносится лишь хрип. Наконец разобрал:
— Она… купаться…
Снова хрип, бульканье в горле.
— Что? Что? Говори же!
— Там радиация… бешеная… рассол из цезия, плутония…
Залп — так он был? Не всё сон, что-то все-таки было, произошло? «Первая… Вторая… Пошли…»! Дуэль — была?..
Я не дослушал и побежал вниз, где рыжим пятном темнеет шалаш. Там никого не видно, но это там, там! Не я о скалы, о камни — они бьются о меня, бросаются на меня. На миг, зайдясь от боли в разбитом колене, присел и увидел странное, движущееся со стороны моря копье, летящее не острием вперед, а боком. Сразу и легко понял, что это птицы, но выстроившиеся в вертикальный строй строго одна над одной. И также сразу понял, что птицы, ощущая лишь ими улавливаемый ветер радиации, отыскивают между смертельными потоками щель, пытаются сквозь нее протиснуться, выбраться.
Я скатывался вниз, к морю так, точно боялся добежать туда живым. Спасали, и, может быть, спасли меня только пружинящие маты из цветов, проклятых, ненавистных. Упруго принимали на себя мое изодранное, избитое тело, обласкивая спасительным холодком. Как бы прося, раздавленные мной, моим телом, прощения за всё — за что за всё?..
А вот и пляж, берег моря, где столько следов было прежде: наших с Нею, потом его и Ее, — теперь здесь одна лишь засохшая пена. Любила, усевшись на песке, рисовать пальцем маленькие следочки…
А рядом дышит океан, невинно прежний. И тут я увидел, что не так это, что наоборот — всё изменилось и стремительно продолжает меняться. Я вдруг услышал — но это тотчас пропало, оставшись в сознании, — грозный, нарастающий в глубине черного пространства какой-то каменный рев. Не колодец, накрытый голубой крышкой неба, наш остров, как всегда нам представлялось: на глазах у меня черные стены стали отваливаться назад — это уже широкая воронка, образуемая стремительным вращением. Небо, я это просто вижу, расширяется, зато пятка воронки — остров и полоска моря вокруг, — наоборот, сужается, и тоже буквально на глазах. А может, всегда бешено вращались стены покрывшего всю Землю радиоактивного мрака, мы только не замечали этого, беззаботно прилепившись, живя на дне гибельного смерча, в его мертвой, неподвижной точке?..