«...Justice For All»: Вся правда о группе «Metallica»
Шрифт:
Музыкант Джефф Бекерра, позднее создавший первую дэт-метал группу, утверждает, что с восторгом слушал и металл, и панк: «Поначалу мне нравилась музыка вроде Оззи, «Sabbath», «UFO», «Rainbow», «Blue Oyster Cult», «АС/DC», «Rush», а потом я начал слушать панк и металл в исполнении «TSOL», «Agent Orange» и «Venom». На самом деле я слушал любую бунтарскую, тяжелую музыку. С детства отец прививал мне любовь к рок-н-роллу — думаю, тогда все и началось».
Подобный маршрут от рока до металла проделали и такие закоренелые экстремальные металлисты, как, например, гитарист и автор песен группы «Malevolent Creation» Фил Фаскиана. «Я начал с «Kiss» в семьдесят седьмом, потом перешел на «Black Sabbath», «Judas Priest», «Iron Maiden» и «Anvil», — рассказывает он. — Мой старший брат познакомил меня с музыкой «Black Sabbath», когда мне было тринадцать,
Влияние американской и британской сцены было взаимным: в то время как американцы в восхищении слушали неамериканские группы, фанаты из Европы и Британии начинали увлекаться роком американского и канадского производства. Как вспоминает Милле Петроцца из группы «Kreator»: «Первый концерт, на котором я побывал, был концерт группы «Kiss» в поддержку альбома «Unmasked», кажется, это был восьмидесятый год. Я был тогда еще слишком мал и не мог пойти на концерт один — мы были там со старшим братом. На разогреве в тот вечер была группа «Iron Maiden», и уже на следующий день я пошел и купил их пластинку».
В Европе прекрасно сочетались классический британский металл и классический американский рок. Вот что по этому поводу говорит Микаэль Акерфельдт из шведской группы «Opeth», играющей прогрессивный дэт-метал: «Я начал увлекаться музыкой с самого раннего детства и слушал все подряд — поп, рок, — пока не познакомился с хеви-ме-талом, услышав в пять лет группу «Black Sabbath». Я это хорошо помню, потому что их музыка меня очень напугала. От вокала в песне «Iron Man» я чуть в штаны не наложил! Я был одновременно и испуган, и заинтригован. Наверное, мне сразу понравилась эта музыка».
Работал и принцип «визуальный шок — залог успеха», как вспоминает Байрон Роберте из британской группы «Bal-Sagoth»: «Мое первое воспоминание о хеви-метале — это логотипы «Kiss», которые делали мои брат с сестрой, когда я был ребенком. Еще я помню, что продавались куклы, изображающие участников «Kiss», и комиксы про них, хотя их музыку я никогда не слушал». Оформление пластинок классического металла также оказывало определенное визуальное воздействие.
В те дни, когда металл набирал силу, разделение на хеви-метал и рок было не таким четким. Фронтмен «Mot"orhead» Иэн «Лемми» Килмистер считает, что такая классификация может ввести в заблуждение: «Следует с большой осторожностью относить группы к року или металлу — они очень различаются. Сам термин «хеви-метал» недалеко ушел от «рок-н-ролла», ведь метал-группы являются логическими продолжателями дела Эдди Кокрэна и Бадди Холли. Термин «тяжелый» вообще имеет множество интерпретаций». Иэн добавляет: ««Black Sabbath» были тяжелыми, но мне они никогда не нравились. Я думаю, первый альбом Оззи был лучше всех альбомов «Sabbath», вместе взятых… а «Deep Purple» была великой [рок-]группой. Мешать их в одну кучу с хеви-металом было бы просто несправедливо».
Как гласит китайская пословица, жить в эпоху перемен непросто. Молодая группа «Metallica», тем не менее, жила именно в такое время, и в этом ей крупно повезло.
К началу 1982 года «Metallica» — состоявшая теперь из Джеймса Хэтфилда, Ларса Ульриха, Рона Макговни и Дэйва Мастейна — регулярно устраивала репетиции в гараже Рона. Хотя они неплохо сыгрались, возникали некоторые сомнения по поводу того, стоит ли Джеймсу совмещать роли гитариста и вокалиста. Он сам нередко выдвигал идею, что было бы лучше, если б он только играл на гитаре, а микрофон отдал более подходящему (и, возможно, более одаренному) вокалисту. Позднее Макговни вспоминал: «Мы собирались по вечерам. Джеймс тогда сидел без работы, Ларс трудился в ночную смену на круглосуточной бензозаправке, а Дэйв… ну, Дэйв сам себе начальник». На самом деле Мастейн зарабатывал на жизнь торговлей наркотиками, как он признался в нашем разговоре в 1999 году. Далее Макговни рассказал: «В то время на гитаре играл один Дэйв, а Джеймс только пел. В какой-то момент Джеймс заявил, что не считает себя хорошим вокалистом и хочет оставить за собой только ритм-гитару».
Несмотря на такую нестабильность, участникам группы удалось отрепетировать несколько песен до вполне концертного уровня, и они начали искать возможность выступить в каком-нибудь клубе Лос-Анджелеса. Они выбрали девять песен, которые отточили, как сумели (на тот период уровень их игры все еще был весьма невысоким). В этот сет входили всего две оригинальные песни: «Hit The Lights» — к тому времени хорошо отрепетированная и открывающая выступление, — а также новая песня под названием «Jump In The Fire», текст которой включал такие строки: «Двигая бедрами по кругу, / Чуть-чуть вперед, / Втяни в свое тело мои чресла / И почувствуй кайф». Это, конечно, не шедевр, но вполне в духе метал-групп того времени.
Что касается других выбранных ими песен, четыре из них принадлежали кумирам Ларса — группе «Diamond Head», — и по одной песне они позаимствовали у групп «Savage», «Sweet Savage» и «Blitzkrieg». Среди песен «Diamond Head» особенно выделялась «Helpless», запоминающаяся быстрыми припевными риффами и прерывистыми куплетами. За ней следовала «ну очень металлическая» песня «Sucking My Love» («Высасывая мою любовь»), далеко не такая примечательная, как ее название, построенная на монотонном риффе. Содержание текста Рон объяснил так: «Песня именно о том, о чем вы подумали».
Наверное, самой известной песней «Diamond Head» остается «Am I Evil?» — длинная, многослойная композиция с четырьмя четко обозначенными частями. Она начинается с рваного ми-минорного риффа, который зловеще нарастает, пока не связывается примечательным тэппинговым фрагментом с основным риффом песни. Стандартный средний темп безжалостно удерживается на протяжении двух куплетов и припевов. «Жесток ли я?» — поет Шон Харрис и сам отвечает себе: «Да!» Затем наступает неожиданная пауза и после этого песня ускоряется, продолжаясь тревожной последовательностью аккордов, поверх которых Брайан Тэтлер играет поистине замечательное соло, используя все приемы того времени плюс знаменитый тэппинг в стиле барокко. И наконец песня возвращается к основному риффу и завершается. Простая партия вокала и длинное соло, позволяющее Мастейну раскрыть свой талант, — для «Metallica» это был идеальный выбор песни для кавера.
«Metallica» играла еще одну песню «Diamond Head» — «The Prince», с более сложной мелодией, замысловатым риффом и басовым соло после припева. Эта песня была, безусловно, слишком амбициозным выбором для первого концерта. Три оставшихся кавера — песня «Blitzkrieg» одноименной группы, «Let It Loose» группы «Savage» и «Killing Time» группы «Sweet Savage» (похожие названия двух последних групп часто вносили сумятицу в ряды фанатов) — были не такими сложными и больше фокусировались на силе риффов, чем на виртуозности пальцев.
После трех недель неудачных репетиций с вокалистом Сэмми Дижоном из местной группы «Ruthless», «Metallica» решила, что пока что Джеймсу придется продолжать петь, а Дэйву — исполнять все гитарные партии. Была назначена дата дебютного концерта, и члены группы полностью посвятили себя подготовке к нему. Все ждали ключевого момента.
14 марта 1982 года участники группы, жутко волнуясь, вышли на сцену клуба «Radio City» в Анахайме и, начав играть «Hit The Lights», сразу же столкнулись с кучей проблем. Джон Корнаренс, присутствовавший этом выступлении, вспоминает, что у Дэйва Мастейна что-то случилось с педалью дисторшн — а это целиком определяло наличие хоть какого-то уровня тяжести в музыке, ведь он был единственным гитаристом. Ко всему этому у него порвалась струна, а поскольку он и не подумал принести запасную гитару, то вынужден был перетягивать струну прямо на сцене. Опытная группа могла бы загладить эту заминку общением со зрителями, но «Metallica» в марте 1982 года была к этому не готова. Джеймс так разволновался, что потерял дар речи, и те несколько минут, которые понадобились Мастейну на замену струны, вероятно, тянулись целую вечность.