...начинают и проигрывают
Шрифт:
Но сагитировать Арвида так и не удалось. Он вернулся в свой кабинет дочерчивать схему.
Пришлось и мне отправиться к себе в отделение. Шел и злился на несговорчивость Арвида, на зря потраченное время, на несостоявшееся кино…
А утром чуть не проспал на работу. Спасибо Кимке - он опять ночевал у Тиуновых и, собираясь в школу, поднял в комнате возню в поисках всегда исчезающих некстати тетрадок и учебников.
Дорога в столовую, из столовой в отделение — и все
Фрол Моисеевич уже ошалело носился по коридору, как кошка, потерявшая котят.
— Где вы шляетесь, где вы все шляетесь?
Я демонстративно посмотрел на свои часы:
— Десять ноль-ноль.
А вы что-работаете от и до? Прихожу, понимаешь, Клепикова нет, Гвоздева нет, никого нет, а он ноль-ноль! Черт знает! Безобразие!…
Под такой аккопманемент я вошел к себе, разделся.
— Что стоите? Что стоите?— не унимался Фрол Мои сеевич.
Ну и прорвало его сегодня, моего начальничка! Как лопнувшую водопроводную трубу.
— Сейчас сяду,— заверил я его.
— А-а-а…- Он раскипятился, даже лысина побагровела, а я не понимал почему.
В итоге выяснилось, что меня вызывает начальник отделения.
— Так бы сразу и сказали, чем сотрясать воздух без толку.
— А-а-а…
После такого яростного шквала обычные спокойствие и вежливость майора Антонова казались неестественными.
— Здравствуйте, Виктор Николаевич. Садитесь, пожалуйста.
Я присел на кончик стула, насторожился. В кабинете был еще один, чужой.
— Познакомьтесь, товарищи. Наш новый оперуполномоченный, лейтенант Клепиков.
— Евгений Ильич Арсеньев.
Слегка привстав из кресла возле стола начальника, поклонился в мою сторону седоволосый мужчина, громоздкий, крепкий, в шубе с блестящим коричневым воротником, подбитой изнутри лисьим мехом.
— Евгений Ильич — защитник Андрея Смагина,— пояснил майор Антонов, взял у себя со стола бумагу и передал мне.— Вот его полномочия.
— Очень приятно.-Я решил, что из вежливости следует хоть что-то сказать.
— Не знаю, не знаю, насколько приятно,— адвокат коротко хохотнул и устроился удобнее в кресле, положив ногу на ногу; старые стоптанные валенки никак не вязались с богатой шубой.-У некоторых ваших кол лег совершенно обратное мнение.
Ах, вот как вы, адвокат Арсеньев, отвечаете на мою джентльменскую учтивость! Ну хорошо же!
— Просто у меня еще нет их опыта общения с адвокатами.
Он опять хохотнул, дружелюбно поглядывая на меня небольшими проницательными глазами:
— Будет опыт, будет — уж это я могу обещать.
Нет, шуба была богатой, когда-то была, в давно прошедшие времена. Черный материал во многих местах лоснится, а на борту даже продран. Обтрепавшиеся рукава
Майор Антонов сказал улыбаясь:
— Я бы на вашем месте, Евгений Ильич, несколько иначе разговаривал бы с товарищем Клепиковым, во вся ком случае, не запугивал бы. Все-таки человек, от которого зависит выполнить или не выполнить вашу просьбу.
Какая такая просьба? Я сразу насторожился.
— Лейтенант не из пугливых, я же вижу!
Кустистые подвижные брови адвоката, тоже совсем
седые, как и редкие пряди над высоким лбом, наполовину прикрывали и без того глубоко посаженные глаза. К тому же еще его левая бровь была выше правой, и это придавало лицу постоянное выражение насмешливого удивления. Нелегко было понять, когда адвокат говорит серьезно, а когда изволит шутить.
Я молчал, опасаясь попасть впросак,— такие тут все кругом шутники! И насчет просьбы тоже расспрашивать не стал; ему же надо, а не мне, пусть сам и выкладывает.
Но вместо адвоката почему-то снова заговорил майор Антонов:
— Евгений Ильич просит разрешения присутствовать на допросах Смагина.
Адвокатом за адвоката!
— А разве так можно?— спросил я.
— Обычно — нет. Но Смагин несовершеннолетний, и существующее положение дает его адвокату такое право,— пояснил мой начальник.— Но только при условии, если ведущий дело — то есть, в данном случае, вы,— не имеет никаких возражений.— Он помолчал не много, словно давая мне возможность обдумать сказан ное им.— Так что решайте сами, Виктор Николаевич.
— Пожалуйста,— пожал я плечами.— Мне нечего скрывать.
— Вот видите!— Арсеньев легко, рывком поднялся с кресла,— Он был выше, чем казался сидя; глубокое кресло скрадывало рост.— Спасибо, товарищ лейтенант.
— Но об одном придется все-таки вас предупредить.— Я сжал губы, скрывая под напускной суровостью внезапно вспыхнувшее смятение; а вдруг он начнет сбивать меня с толку и подсказывать ответы допрашиваемому?
— Слушаю.— Левая бровь адвоката подскочила еще выше.
— Вы не должны вмешиваться в ход допроса. Толь ко слушать — и все.
— Молодец!— похвалил майор Антонов с едва заметным облегчением, и только сейчас я сообразил: больше всего ему, видимо, хотелось, чтобы я вообще от казал, именно я, а не он, и уж раз так получилось, что я согласился и допустил адвоката, то хотя бы на этом вот условии — не вмешиваться.
— Принимается!— сразу, ни секунды не размышляя, заявил Арсеньев.— Даю вам слово!
У меня стало легче на душе. Если он будет молчать, то никаким иным образом помешать мне не сможет. А начнет впутываться, выставлю его без всяких стеснений…