...начинают и проигрывают
Шрифт:
— Товарищи!— Зоя посмотрела на судей полными слез глазами,— а если я не отвечу?
Председательствующий пояснил бесстрастно:
— Вы обязаны дать суду полные и правдивые показания.
— Да или нет?— Вадим дышал ей в лицо.— Да или нет?
— Да, -едва слышно произнесла девушка и разрыдалась.
Вадим с его торжествующей улыбкой в тот миг был мне ненавистен, как может быть ненавистен палач… Хоть бы он не улыбался, хоть бы не улыбался!
Объявили перерыв, и народ валом повалил в коридор курить.
Вадим
— Вадим Петрович, вы были великолепны!— Аделаида влюбленно смотрела ему в глаза.
Арсеньев у меня вот где!— Вадим, возбужденно затягиваясь, крепко сжал кулак,— Я потребую максимума, и пусть они попробуют не дать.
— Дадут, наверняка дадут!— уверяла Аделаида.
Меня разрывали противоположные чувства. Я не мог
не видеть, что Вадим работает действительно блестяще. С другой стороны, мне не понравились его лисьи финты, его высокомерие, пренебрежение личностью свидетелей. Вырвать из них любым способом нужное для обвинения и затем бросить, как выпотрошенный мешок,— Арсеньев прав!
Я посмотрел на адвоката. Ему только что принесли в кружке свежую воду, и он принялся ее жадно глотать. Да, его положение сегодня незавидное. Вадим бьет защиту по всем статьям.
И вдруг Евгений Ильич озорно подмигнул мне. Я удивленно уставился на него. В самом деле подмигнул или показалось? У него такие брови — не разберешь.
— Суд идет!…
И снова на свидетельском месте Зоя Сарычева. Только теперь допрашивает ее адвокат.
— Назовите, пожалуйста, день, когда к вам в первый раз приставал Олеша.
Зоя напряженно хмурила лоб.
Попробуйте вспомнить. Это важно.
Почему важно? Чего он добивается?… Вадим тоже насторожился, оторвал глаза от бумаг.
— Вы тогда ушли поздно из школы. Может быть, день занятий вашего драматического кружка?
— Да, да!
— Так. Кружок собирается по каким дням?
— По средам и субботам.
— Вот видите,— поощряюще улыбнулся Арсеньев,— уже немного продвинулись. Теперь попробуем установить точно: среда или суббота.
— Я ушла одна,— вспоминала девушка,— раньше всех. Зачем же?… А! Взять у Марины Некрасовой учебник астрономии.
— Астрономия у вас когда?
— Раз в неделю — по четвергам.— У Зои посветлело лицо.— Вспомнила: среда!
Следующий свидетель был вызван Арсеньевым только для того, чтобы подтвердить показания Сарычевой насчет среды.
— Я протестую, товарищ председательствующий! вскочил Вадим.— Защита просто тянет время.
Судья обратился к Евгению Ильичу:
— Что вы ответите ка протест обвинения?
– Есть народная мудрость насчет того, где нужна поспешность.— Зал ответил веселым гулом на грубоватую шутку Арсеньева.— А если глубокоуважаемому прокурору так уж невтерпеж, то могу заверить, что допрос свидетеля займет не больше пяти минут.
— Задавайте вопросы,— разрешил судья.
Свидетель, соученик Зои Сарычевой, стеснительный, краснеющий юноша, подтвердил, что Олеша подходил к Зое ровно месяц назад, в среду, пятнадцатого числа.
—
— Да. Был день моего рождения, я хотел пригласить весь драмкружок, а кто-то сказал, что Зоя ушла вот только что. Мы бросились ее догонять, и она как раз нас позвала. Ну, мы и отшили того типа… Вот он здесь, в зале…
Рослый Степан Олеша пригнулся, прячась за спины впереди сидящих.
— Благодарю вас, все!— сказал Арсеньев.-Товари щи судьи, итак установлено, что первый раз Олеша по дошел к Сарычевой пятнадцатого числа прошлого меся ца… Я прошу внести в протокол,— повернулся он к секретарю суда, девушке в вязаном платке, строчившей без передышки на обороте каких-то топографических карт; с бумагой было туго даже в суде.
— Какое это имеет значение: пятнадцатого или семнадцатого!— бросил Вадим.
Очевидно, он, как и я, не мог разгадать смысла сложных маневров Арсеньева и нервничал.
— Очень большое. Я теперь в состоянии доказать, что тот случай с бобиной никак не являлся актом мести.
— Интересно!— Вадим, насмешливо улыбаясь, при валился к спинке стула.— Каким же образом, если не секрет?
— Бумажку в бобину Андрей сунул не после, а до первой встречи Олеши с Зоей Сарычевой.
Арсеньев шагнул к своему столу, взял из тощей кожаной папки с ободранными краями листок и зачитал:
– «Справка. Выдана настоящая диспетчерской служ бой химического комбината в том, что шофер Смагин А. с утра шестнадцатого по двадцатое число прошлого месяца не работал на машине по причине вызова на круглосуточные сборы в военкомате, а в ночь на двадцатое был с разрешения военкомата вызван со сборов и отправлен на своей машине в район Лебяжки, на лесозаготовки, где находился до двадцать восьмого числа, ког да его сменил на месте посланный туда шофер Изосимов В.». И вторая справка. «Выдана настоящая…» Ну, это все я пропускаю… Вот: «Шофер Изосимов В. находился на лесозаготовках в районе Лебяжки по десятое число текущего месяца…» Отсюда следует…
Дальше я уже не слушал. Что отсюда следует, было и так ясно. Месячной давности история с бобиной могла произойти лишь до того, как Олеша стал приставать к Зое, и, вернее всего, была действительно мальчишечьей шалостью, а не местью. Уж если кто из них мстил, то скорее Олеша, обозлившись на Андрея за шутку и назойливо преследуя его девушку.
Разлетался вдребезги основной аргумент обвинения о мстительном характере подсудимого.
Но тогда и мотив преступления тоже…
Я нагнулся к прокурору:
— Надо просить на доследование.
Вадим стремительно повернул ко мне бледное, в красных пятнах лицо.
— С ума сошел! Признать поражение?
— Раз так случилось. Я беру всю вину на себя.
Он цепко схватил меня за плечо.
Слушай, только не паникуй. Все будет тип-топ!
Я сбросил его руку.
— А я не хочу, чтобы был такой тип-топ, ясно?…
Ну, как? Сам попросишь на доследование или мне просить.
Вадим понял, что спорить и уговаривать бесполезно. Он поднялся.