...Встретимся в октябре...
Шрифт:
— Да?
— Она рядом?
— Здравствуй, сын.
Обойдемся без приветствий.
— Дай ей трубку.
— Дима, что случилось?
— Дай! Телефон! Матери!
На том конце послышался быстрый сбивчивый шепот.
— Э-э… Дима…
— Я знаю, что она рядом!
В динамике опять что-то зашептали, но уже было понятно, что разговаривать со мной мать не будет.
— Дима… Если что-то случилось…
— Случилось, и ты знаешь что. Не дай бог, вы что-то сделаете с моим котом.
Повисшая тишина перекрыла и шум проезжающих машин, и раздражающие сигналы. Нет… не может
Уже не контролируя себя, я прорычал:
— Где кот?
— Я… ну… какой кот?
Я отключился и швырнул телефон на соседнее сидение. Если с Настей что-то случится, это будет только моя вина. Я снова не уберег ее. От собственной матери. Два раза она была у меня дома. Что она успела сделать – одному богу известно.
Я свернул на объездную дорогу, вдруг осознавая, что слышал странный шум, пока разговаривал с… язык не поворачивается назвать его отцом.
Как и мать. Сейчас они перестали быть мне родными людьми.
Я снова взялся за телефон, находя телефон Михалыча.
— Да, Дим?
— Нужна ваша помощь! Срочно!
Наверное, он понял, в каком состоянии я нахожусь:
— Что делать?
— Две минуты назад я разговаривал с отцом. Нужно узнать, где он сейчас находится. – Тишина давила изнутри головы так, что рвала виски. – Это возможно?
— Подожди ты секунду… Молодые да горячие… Я уже занимаюсь этим…
Михалыч еще что-то ворчал о моей нетерпеливости, потом давал кому-то указания, а я гнал вперед, не разбирая дороги.
Пошел дождь, заливая все вокруг таким количеством воды, что «дворники» начали дрожать под холодным потоком.
— Так, есть! Твой отец сейчас за городом. На севере поселка Князево. Точнее сказать не могу.
— Спасибо, вы мне очень помогли.
Я прибавил газу, нарушая все мыслимые скоростные режимы.
— Это тебе спасибо, Дима… – Голос Михалыча изменился, и не трудно было догадаться, о чем он говорит.
— Рано или поздно, вы бы тоже это сделали.
— Дима-Дима… Ты думаешь обо мне лучше, чем я есть.
Я знал, что он имеет ввиду: страх не только за свою семью и за себя, но и за свою должность. Но не мне упрекать его в чем-то.
Да и волновало меня сейчас совсем другое.
— Ты сейчас за рулем? – В голосе Михалыча послышалось беспокойство.
— Да. – Я свернул на дорогу к Князево. Это было не так далеко. Час езды. Если бы не проклятый дождь…
— Будь осторожен.
— Буду.
Я отключился и погнал на предельных скоростях.
То, что я сейчас ощущал, было похоже на ступор после первого убийства. Меня не трясло, не рвало, как многих парней. Я не плакал и не хвастался за бутылку. Просто… как будто впал в эмоциональную кому. Понимал, что нужно двигаться, говорить, делать то, что правильно и к чему привык. Но внутри не ощущал ничего. Ни одной эмоции. Нужно было выполнять задание дальше. Продолжать быть солдатом. И ни в коем случае не думать о том, что выпущенная тобой пуля отняла чью-то жизнь.
Почти то же самое я чувствовал в эту самую минуту. Как будто из меня вынули все эмоции. Осталась только боевая задача и несколько минут на ее выполнение.
И все-таки, в глубине души, мелькали две эмоции, которым я просто не мог позволить выбраться наружу. Ярость. Бешеная и черная. И страх. Сумасшедший страх за Настю.
Если сейчас я позволю им набрать силу, то не смогу ее найти.
Поэтому, лучше кома. Лучше вообще без эмоций. Без чувств.
К дождю примешался снег. Огромные комья налипали на стекла, скрывая и без того едва различимую дорогу. Ни фары, ни фонари не давали достаточно света, чтобы пробраться сквозь это ледяное месиво.
И все-таки я разглядел машину родителей. Она ехала от поселка, медленно пробираясь по начинающей покрываться льдом дороге.
Я резко развернул машину, перекрывая дорогу. Отец с визгом затормозил. Я выбрался наружу и рванул дверцу пассажирского сидения.
Вжавшаяся в кресло мать сразу же выпрямилась.
— Дима?! Ты сдурел?! Что ты творишь?!
Ветер швырял в лицо снег, хлестал дождем. За секунду одежда промокла насквозь. Дрожь пробирала до костей. И это меня – крепкого здорового мужика. А каково сейчас Насте?
— Где кот?! – Я понял, что практически рычу, по-звериному, едва разборчиво. Но это не пугало. Даже если я превращусь в животное, плевать.
— Ты чокнулся?! – Глаза матери бегали.
— Дима… ну что ты… – Отец нагнулся вперед, видимо, пытаясь заслонить мать.
— Лучше молчи! – Я наклонился ниже и снова прорычал матери: – Куда ты дела кота?!
— Выбросила, понятно?! – На этот раз она тоже заорала. – И шлюху бы твою наглую тоже выбросила, если бы дома застала! Эта тварь посмела…
Я рванул ремень безопасности, вытаскивая мать из машины, прямо под дождь и снег. Тут же выскочил отец, повис на моих руках, но я сейчас готов был разорвать обоих.
— Куда ты его дела?! Куда?!
— В лес! Отвезла и выбросила! Чтобы эта мерзость дорогу обратно не нашла! Сначала убить хотела, понял?! А потом решила выкинуть. Чтобы эта твоя сука знала, что ее кот медленно где-то подыхает. Она тебя что, приворожила? Ну чем она тебя напоила? – Мать перекрикивала дождь и снег, но у меня в ушах все было забито ватой. Звук как будто доходил издалека. Неожиданно она ласково погладила меня по щеке. – Димочка… она ж точно тебя какой-то гадостью поила. Или порчу навела… Мы с папой найдем бабку, всю гадость с тебя снимем. Хорошую невесту тебе подберем.
Я отшатнулся от нее, внезапно возвращаясь в прошлое. Передо мной словно снова был Шипилов-младший. Только теперь он примерял на себя лицо моей матери. Такого отвращения я не испытывал еще никогда.
— Это не я чокнулся. Это ты больная…
— Что?! – Ее голос снова сорвался на визг. – Я – твоя мать! Вот что, Дима, решай: или я, или – она. Только знай, я для тебя лучшего хочу! Из кожи вон лезу, чтобы подобрать тебе…
Тут уже не выдержал я – заорал так, что сорвал горло:
— Зачем? Заче-е-ем? Чтобы лезть и дальше в мою жизнь? Чтобы обвинять ее в том, что она ни черта не умеет и в подметки тебе не годится? Чтобы рассказывать всем, какая ты идеальная, а твоя невестка – бездарная?! Для этого? Что тебе от меня нужно?! Ты своего добилась. Хочешь, чтобы я выбирал! Ну так я выбрал. Настю. С первого дня, как она появилась в моей жизни я выбрал ее.