...Встретимся в октябре...
Шрифт:
Его оплывшие глаза расширились от ужаса, а потом лихорадочно забегали. Я видел, что он не за своего ублюдочного папашу переживает, а пытается найти выход. Все еще думает, что у него есть шанс выжить.
— За нами… стоят… серьезные люди…
Я размахнулся и всадил кастет ему в челюсть, выбивая сразу несколько зубов. Терпение уже было на исходе.
— За вами никого… Ты и твой папаша – уже трупы.
— Мы… мы можем договориться!.. Я заплачу… сколько вы хотите?..
— Я уже сказал, что мне нужно: книга, из которой ты вырвал страницы,
— Да сдались вам… эти книги! Они у отца… в сейфе…
— Где сейф? – Я просмотрел несколько суток видео. Сейф действительно был, но в нем лежали не книги.
— У отца… в спальне… Я скажу код… если отпустите…
Я достал нож и приставил к его уху, надавливая так, чтобы он ощутил боль.
Мудак заверещал и слабо дернулся.
— Думаешь, я не знаю, что лежит в том сейфе? Мне. Нужны. Книги.
Когда я отрезал его ухо, Шипилов по-свинячьи завизжал, а потом отключился. Пришлось плеснуть в него ледяной воды, чтобы он пришел в себя. По полу побежали розовато-алые ручейки.
— Я спрошу в последний раз, пока ты еще можешь слышать. Где те книги?
Шипилов скулил и тяжело дышал. Изо рта текли слюни и кровь. Он явно уже ни черта не соображал. А значит, я почти его сломал.
И это стало ясно, когда он хрипло выдохнул:
— У отца… есть гараж… под ним… помещение… там он хранит…
Гараж, конечно… В прошлый раз у меня не было возможности туда попасть, а в доме он нигде не пропадал достаточно надолго, чтобы я заметил.
— Как туда попасть?
— Под плиткой… с камышом… код тридцать один-десять… Вы… отпустите меня?.. Я все рассказал…
Никогда ему такого не обещал.
Я перерезал ему глотку, с каким-то оцепенением наблюдая, как кровь толчками вырывается из длинной раны и как закатываются его глаза.
Я уже давно разучился чувствовать сожаление и угрызения совести в такие моменты.
А сейчас… сейчас изнутри хлестала ненависть. Из-за него Настю швыряет из тела в тело. Из-за него мы не можем нормально поговорить, сходить на свидание и просто поваляться вместе в кровати.
А теперь он мертв, но проблема ни черта не решена.
Я быстро вышел из дома и пробрался в гараж. Пол действительно был выложен плиткой. Белой и серой. В шахматном порядке. На одной из серых, в центре, нашлось изображение камышового стебля.
Подковырнув ножом, я снял плитку. Под ней оказалась клавиатура. Надо же, а их семейка оказалась хитра. Конечно. Без этого они бы не продержались так долго.
Я ввел код. Часть пола вместе с плитками отъехала в сторону. Внизу зажегся холодный свет.
На плане, который я достал ничего подобного не было. Стоило догадаться, что Шипилов старший придумал что-то в этом роде, чтобы скрывать свои пристрастия.
А пристрастий у него было много…
Я спустился по металлической лестнице, попадая в узкое длинное помещение с бело-голубыми лампами.
Как будто окунулся в грязь.
Он был уродом. И таким же воспитал сына. С одной стороны хранилища, под стеклом, хранилась редкая коллекция книг. С другой – фотографии тех, на кого он с его дружками охотился. То, какими они были до охоты. И то, какими стали.
Я повидал много грязи. Много того, из-за чего начинаешь ненавидеть всех людей на свете. Но это…
Жаль, что их можно убить только один раз.
Я отвернулся к стене с книгами. Их было не очень много, и нужные мне я нашел почти сразу. Внутри все зазвенело от напряжения. Они были практически одинаковыми, различаясь лишь в размере и толщине. Даже драгоценные камни в обложках были одинаковых цветов и располагались в одном порядке. Только маленькая книга была немного толще, а ее края выглядели черными и обуглившимися.
Отодвинув стекло я снял обе книги с полки. Почему-то большая была жутко холодной, как будто я вытащил ее из холодильника. А вторая обжигала ладони до боли, словно я только что достал ее из огня. Даже сквозь перчатки я ощущал ее жар.
Сунув книги в рюкзак, я повернулся к противоположной стене. Фотографии и личные вещи жертв Шипиловых. Тех, на кого они охотились. Все было разложено по датам и алфавиту. Методично и расчетливо. Наверняка они любили пересматривать свои трофеи.
Михалыч просил найти хоть что-то, что можно будет «прицепить» Шипиловым.
Я нашел небольшую коробку с датами тридцатилетней давности и быстро перебрал фотографии, находя то, что нужно. Его первую жертву. Жену простого милиционера. С черно-белого выцветшего снимка на меня, улыбаясь, смотрела женщина лет двадцать пяти. На следующей фотографии ее изуродованное тело было слегка присыпано землей.
Именно с поисков жены и началось восхождение того, кто сейчас стал моим союзником. Человека, по власти практически равного Шипилову.
Я все думал, где депутат мог перейти дорогу одному из самых богатых людей страны, занимающихся охранными технологиями. Потребовалось какое-то время, чтобы раскопать причины его ненависти. Это нужно было, чтобы подстраховать самого себя.
Теперь я получил доказательства. Неудивительно, что их почти невозможно было обнаружить в сети или как-то отследить. Скорее всего, негативы давно уничтожены, и эти снимки последнее – что сохранилось. Последнее, что может доказать вину уважаемого всеми депутата.
Конечно, его исчезновение поднимет шумиху. Шумиху в определенных кругах. Начнется расследование. На меня выйти практически невозможно, но я всегда предпочитал иметь запасные пути отступления.
Эти снимки были именно такими путями. Если они будут обнародованы, полетят многие головы. Скрыть преступление такого масштаба будет сложно. Особенно, если будут люди, которые не захотят, чтобы его скрывали.
Я спрятал в рюкзак книги и две коробки. Эту и самую «свежую». С фотографиями последних «охот». Я сделаю так, что никакой «срок давности» не поможет.