02-Всадники ниоткуда (Сборник)
Шрифт:
— Общественность это оценит, мистер Бойль.
— Благодарю вас, джентльмены».
Нигде не называлось имя Пасквы: о преступлении в «Аполло» уже забыли, а с серебром, найденным в лесной хижине, Бойль умышленно его не связал. Не сообщил он и о ночном побеге Пасквы и об арестованных четырех «пистолетниках». Газеты только вскользь замечали, что следствие по делу о похищении слитков еще продолжается и вскоре все преступники будут разоблачены и взяты под стражу. В сущности, газетные комментарии сводились к панегирикам Бойлю — ему одному приписывались честь и слава победителя, вернувшего Городу украденное у него богатство.
— Паскву выпустили. Сегодня ночью, — говорю я.
— Просто выпустили?
— Без объяснений. Сейчас он, наверное, уже в Городе.
Я рассказываю Мартину о своих беседах с Бойлем и Уэнделлом.
— Большим человеком становишься, — иронически замечает он. — Что будешь делать?
— Для начала условлюсь о срочной встрече с Мердоком. Поведаю ему о Паскве все, как задумали.
— А потом?
— Будем ждать сообщения о судьбе Пасквы. Прикончат его или простят. Угадал я или не угадал.
— Думаешь зацепить Мердока? Ну, а если он вспомнит, что мы тоже были в его лесной «берлоге» в то время, когда загружали в подвал серебро?
— Может, и вспомнит. Но возникнет вопрос: почему мы молчали два месяца? Из страха? Он знает, что я его не боюсь. Из выгоды промолчать, а потом напомнить, когда придет время? Вот оно и пришло, а мы в стороне — по-прежнему молчим. И никакой прибыли не получаем. Ни тайной, ни явной. Мердок наверняка узнал бы о нашем вмешательстве, если б оно было вознаграждено. Но вознаградили-то Паскву! Это — во-первых, а во-вторых, мы ничего не требуем от Мердока. Ни денег, ни постов. Тебе не нужна должность редактора «Брэд энд баттер», да и я не прошусь в советники к будущему сенатору. Так кого же ему винить в полицейском налете на хижину? Паскву, и только Паскву. Особенно после моего сообщения. А продиктовано оно стремлением укрепить наши дружеские связи. Чеков у него не беру, но дружбу закрепляю. Он, зная мою аполитичность, подумает, что я не прочь сблизиться с ассоциацией, которая может получить несколько мест в сенате. Предполагает он это? Предполагает. А вот получит ли? Этого, Дон, я пока тебе не скажу.
— Из того, что я от тебя услышал, — задумчиво рассуждает Мартин, — делаю нехитрый вывод: Уэнделл и Бойль что-то замышляют против Мердока. И до выборов.
— Вероятно, скоро нам с тобой придется официально вспомнить о повязках из галуна на рукавах «пистолетников», спускавших нам лодку с палубы «Гека Финна».
— Вспомним, если понадобится. Только не поторопились ли мы с Пасквой? Может, целесообразнее было бы оставить его в тюрьме до суда?
— В Городе нет смертной казни, а на суде он все равно не выдал бы Мердока. Да и у других «пистолетников» на «Геке Финне» были повязки из галуна. Стил тоже вспомнит, если ему подскажут.
Вопрос решен, и я звоню от портье Мердоку.
— Говорит Ано, — произношу я шепотком, чтобы за стойкой не слышали. — Укажите место, где мы с вами могли бы встретиться, — имени Мердока я при этом не называю.
— Когда? — спрашивает он.
— Немедленно.
— Так важно?
— Да.
— Приезжайте в кафе «Жюн» на улице Старых вязов. Это недалеко от театра.
Я надеваю парадный сюртук, лиловый цилиндр.
Мердок уже ждет в полутемном зале за столиком.
— Что
— Вы же читали газеты.
— При чем здесь я? — тон его холодеет.
— Во-первых, серебро было спрятано в вашей хижине.
— Хижина не моя, я в тот раз воспользовался ею случайно.
— Известно, что хижина принадлежит Паскве, хотя он и отрицал это на допросе.
— Пасква назвал меня?
— Нет, не назвал.
— Тогда пусть в полиции проверяют, кем и у кого она куплена.
— Я полагаю, уже проверили. Но не в этом главное.
— В чем?
— В том, что рассказал мне за завтраком в сенатском клубе комиссар Бойль, — сочиняю я. — В том, что он не поведал газетчикам.
— А именно? — тон Мердока совсем ледяной.
— Что Пасква купил себе свободу за две тонны серебряных слитков. — Я внутренне торжествую, видя, как мертвенно бледнеет Мердок.
— Бойль так и сказал?
— Не совсем. Но я так понял. Пасква, мол, бежал прошлой ночью, когда его отправляли в вудвилльскую тюрьму в обычной тюремной карете под охраной всего двух полицейских, причем без кандалов и наручников. Бежал где-то за Городом на лесной дороге, воспользовавшись случайной остановкой. Удивленный, я спросил Бойля, почему была проявлена такая беззаботность по отношению к опасному преступнику. Бойль как-то странно усмехнулся и ответил: «Теперь он никому не опасен. Главное, что благодаря ему мы нашли серебро». Ну, я сделал свой вывод и, вернувшись в отель, тут же позвонил вам.
— Бегство Пасквы и дальнейшая судьба его меня не интересуют, но за любопытную информацию спасибо, — медленно, очень медленно, как бы нехотя замечает Мердок, и мне кажется, думает он примерно о том, о чем предупреждал меня Мартин: взвешивает все «про» и «контра» вероятности нашего участия в удаче полиции. Но говорит Мердок о другом: — Мне очень жаль, что вы не взяли моего чека, Ано.
— Я работаю на Стила, дружище, — напоминаю я.
— Меня не интересует личность Стила, — сердито перебивает Мердок, — меня интересует личность Уэнделла. Сейчас, во время предвыборной кампании, возможны всякие маневры конкурирующих партий. Любопытно, например, собираются ли ущемить меня популисты в связи с делом таинственно бежавшего Пасквы?
— Я не выдаю партийных секретов, Мердок.
— Вы же не популист.
— Тем более. Меня к секретам и не подпускают.
— Но с вами достаточно откровенны.
— Поверхностно, Мердок. По касательной. Но то, что мог рассказать, рассказал. Из чистой взаимоприязни. Пока, конечно.
— Пока?
— Разве можно заглянуть в будущее? Мало ли куда и когда разбросает нас жизнь. Обойдемся без чеков.
Мердок встает. Мы прощаемся. Похоже, он мне поверил. Тогда все идет как надо. Мат в два хода, и оба сделаны. Остается ждать конца Пасквы.
Я узнаю о нем от Мартина в баре «Омона» через два дня.
— Отойдем от стойки, — шепчет он, — есть новости.
Мы отходим с пивными кружками к столику.
— Сейчас встретил инспектора привокзального района. Сегодня утром Паскву нашли мертвым у бильярдной, с тремя пулевыми ранениями, в грудь и живот. Инспектор предполагает конкурентные счеты. Месть за Бидо. Но мы-то знаем.
— Угадали, — говорю я.
— Ты угадал и отомстил за Луи.
— Это не месть, а возмездие.