04-Версии истории (Сборник)
Шрифт:
— Обезьяны… они просто убежали… куда-то.
В тамбуре было достаточно темно, что объясняло испуг женщины.
— И где их теперь искать? — Ной с сомнением смотрел в темноту.
— А зачем их искать? — спросил Смотритель. — Сами найдутся, если захотят.
— А ну как еще кого напугают?
— Могут. Предупредим всех. А испуганное личико Руфи предъявим как доказательство… — Смотритель не выдержал и рассмеялся. — Ной, они же тоже хотят спастись.
— Да я и не собираюсь их выгонять. Просто надо бы им помещение какое-то отвести. Чтобы не носились где ни попадя. Ворочать будут,
Так возникло первое за минувшие грустные дни развлечение для девятерых человек, волею стихий (или Мифа) заточенных в чреве деревянного гиганта.
На поиск и отлов обезьян были мобилизованы все. Каждый вооружен одеялом или пледом — для безопасной транспортировки пойманного животного в специальную комнату, обозначенную Ноем как «зверинец».
Несмотря на большие размеры судна, прочесать все помещения удалось довольно быстро, и обезьян нашли мирно спящими на куче опилок в самом крайнем — носовом — трюме.
Иафет и Смотритель перенесли обмякших и вялых зверей в названное Ноем помещение. Обезьяны были до странности сонливы. Как тряпичные куклы. Ной прокомментировал это по-своему, но с научной точки зрения верно:
— У нас головы болят, а их в сон клонит. Представляешь, сколько они ждали, пока смогли слезть со своего бревна. На нем ведь не заснешь…
Появление обезьян заставило Смотрителя еще сильнее задуматься о людях, которым нигде не удалось укрыться и спастись от стихии. О тех, кто принял мученическую смерть, захлебнувшись под обломками своих домов, о тех, кто стал жертвой нападения диких зверей, о тех, кто наверняка пытался отвоевать у орков их пещеры или хотя бы разделить с ними этот нехитрый кров. Сколько людей еще остаются живыми сейчас? И сколько останется к завершению дождя? Где еще есть незатопленные возвышенности и неразрешенные дома? Сколько у этой катастрофы нелепых жертв и сколько счастливых спасений?
Смотритель за свою карьеру наблюдал множество смертей — массовых и индивидуальных, осознанных и нечаянных, кровавых и спокойных… Он в общем-то благодарен судьбе за то, что она его сейчас избавила от необходимости быть бесстрастным и ни к чему не причастным…
(увы, но это — составляющие профессии Смотрителя)…
и самая грандиозная катастрофа в истории человечества предстает его глазам обычным дождем…
А если бы ее не случилось?
Если бы современные Смотрителю ученые, рассчитав траекторию полета злополучного космического булыжника, сбили бы его с пути «истинного» и он пролетел бы мимо «теплицы» — Земли? Что за цивилизация населяла бы эту планету спустя пять тысяч лет? Не насквозь больные, уставшие от жизни, вечно испуганные всем человеки со средним сроком существования в шестьдесят лет, а красивые, сильные, мудрые долгожители, знающие и умеющие столько, сколько цивилизации-мутанту, полномочным представителем которой является Смотритель, не постичь и за три жизни.
Или орки? Мощнотелые, недалекие дикари, живущие по простым законам силы и естественного отбора…
Неведомо.
В любом случае эти ученые…
(и все предшествующие им поколения землян — за пять минувших после Потопа лет)…
не родились бы, не жили бы, а значит, и не могли бы остановить космическое
Парадокс.
Служба Времени не может допустить временного парадокса, поэтому Смотритель — здесь. Только — он. Он один. А ученые отдыхают.
А матушка-Земля, между прочим, сама потихоньку возвращает себя в исходное состояние «парникового эффекта», неясными, подспудными силами возвращает, заставляя малоразумных детишек своих сочинять все новые и новые машины и агрегаты, лишь побочным производством которых становятся «социально значимые товары и услуги», а основное, конечно, выработка тепла. И нагревают атмосферу в разных точках планеты заводы, электростанции, ядерные устройства, взрывы бомб…
Что это? Возврат к естеству? Или экологический СПИД Земли?
Неведомо.
Так или иначе, но Смотрителю по долгу службы довелось пронаблюдать некий мир, отличный от того, к которому он привык, а истинный он или ошибочный, этот мир допотопной Земли, — не его забота.
К сороковому дню дождя корабль всплыл окончательно.
Вода скрыла все напоминания о существовании города Ис-Керим и его ближайших окрестностей. Девять человек — последние, кто помнил, что здесь еще недавно находился благополучный город, — уже успели привыкнуть и к дождю, и к головной боли, и к своей исключительной судьбе, и к двум беспробудно спящим в трюме обезьянам.
А тут дождь возьми да прекратись.
Проснулись ночью все разом. Проснулись от тишины. От отсутствия привычного «барабанно-шелестящего» звукового фона. Не сговариваясь, вышли наружу. Стояли, смотрели, молчали. Все то же самое, только без шума дождя. Оказалось — есть тихий плеск воды, есть поскрипывание досок под ногами, есть крики птиц, невидимых в ночном мраке…
До рассвета не засыпали. Каждый думал о своем варианте развития дальнейших событий. И лишь Смотритель точно знал, что им предстоит.
Утро прояснило многое. Кое-что — в буквальном смысле:
— Голубое! — заорал Сим, первым вышедший наружу — справить нужду.
— Что там у него голубое? — ернически поинтересовался Иафет. — Неужто бобы?
— Оно голубое! — продолжал орать Сим.
В голосе — страх и удивление.
Обеспокоенные криками родственника, члены команды вышли наружу, и каждый из них при выходе столбенел и произносил одинаковое:
— И вправду голубое!
Шумеры впервые увидели настоящий цвет неба.
Природа сменила гнев на милость, и после сорокадневного дождя соизволила порадовать людей сказочно хорошей погодой: чистый до самого горизонта небосвод, картинно кудрявые немногочисленные облака, безветрие и незлое поутру, желтое солнце.
Весь день был посвящен изучению мира без традиционной маскировочной пелены дождя, высказыванию наперебой предположений о цвете неба, о природе загадочных белых образований, парящих в воздухе без опоры, о таком ярком, что невозможно смотреть, солнце. Смотритель тоже участвовал в этих наивных разговорах, своими «гипотезами» стараясь преподать Ною и его семье более-менее правильное знание, но без ухода в глубокие умствования о физике атмосферы.