04-Версии истории (Сборник)
Шрифт:
— Вполне вероятно, но до завтра еще есть время. И человеку твоей профессии понадобятся не только ум и отвага, но и оружие. Разное оружие. Даже такое. Возьми.
Я протянул руку в темноту и ощутил на ладони что-то маленькое и гладкое, похожее на тюбик губной помады. А голос продолжил:
— Булавка Тейлора. Я воспользовался случаем, чтобы передать тебе ее лично — не хотел подпускать к тебе незнакомых связных. Держи тюбик при себе — он из прочного неразбивающегося стекла — и никогда не открывай, пока не понадобится. А теперь прощай. Свет включат тотчас же после
Минуту спустя я увидел булавку, вернее, только тюбик из черного, похожего на металл стекла. Но раскрывать его я не стал.
Ах, Жаклин, Жаклин!.. К сожалению, я не умею писать надгробные эпитафии.
Глава 23,
в которой Лайк находит друга на рудниках Лоусона
Неприветливым, настороженным и холодным показался мне Лоусон. Теплота дружбы Джина Факетти как-то скрашивала мое пребывание в этой дыре с искусственной атмосферой и климатом. Теперь же меня ожидало одиночество в тягостно чужом и неприязненном мире, равнодушие окружающих, их незаинтересованность и душевная глухота. Кто мог помочь мне найти выход из лежавшего передо мной лабиринта? Уоррен? Возможно, и он, негативно, конечно. В какой-то степени он мог стать пружиной придуманного мной механизма. Встретил он меня внимательно, даже радушно, живо интересовался подробностями гибели Джина Факетти, даже упрекнул меня в том, что я недостаточно энергично удерживал Джина от бессмысленного предсмертного шага, и вдруг в заключение разговора спросил:
— Вы, наверное, знали его подругу Жаклин Тибо?
— Конечно, — сказал я, — только впервые узнаю о том, что она была его подругой.
— Они скрывали это, чтоб не раздражать старшего Факетти. Старик не особенно одобрял эту близость.
И правильно, что не одобрял. Только никакой близости не было, Уоррен почему-то соврал.
— Вы встречали ее перед вылетом? — спросил он.
— Нет. — Тут я мог не бояться соврать: она ни с кем не встречалась и никому не звонила — это проверили. Видимо, хотела сделать сюрприз своему шефу. — А почему вас это интересует?
— Она исчезла.
— Вероятно, уехала куда-нибудь развлекаться, — продолжал я игру в той же манере.
Но Уоррен уже не скрывал своей озабоченности.
— Ни на Юге, ни на Западном побережье, ни вообще в пределах СВК ее не нашли.
— Лазерная связь, вероятно, стоит больших денег?
— Безусловно, — согласился он, — но почему вы об этом спрашиваете?
— А стоит ли тратить их ради такого события, как исчезновение Тибо?
Уоррен мгновенно понял игру.
— Вы очень догадливый человек, Лайк. Но не злоупотребляйте своей догадливостью. Жаклин не доверяла вам, она никому не доверяла, кроме своего разлюбезного Тейлора. А я вам верю. И цените это. — Он встал, массивный и картинный, позволяя мне откланяться и уйти.
Что преследовал этот допрос о Жаклин? Не считали же они меня виновным в ее исчезновении. Чушь какая-то… Но за мной сейчас, несомненно, будут присматривать. Пусть! В Лоусоне мне пока ничто не грозит…
Но я ошибся. Вечером от нечего делать я отправился «отдыхать» в один из двух лоусоновских салунов. Я выбрал второразрядный — во-первых, потому, что в «Мекензи» уже был, а во-вторых, потому, что не хотелось встречаться со Стивом Кодбюри: вероятно, новый генеральный директор рудников выбирает для своих развлечений более аристократические притоны. И я опять ошибся.
Но об этом потом. Салун встретил меня воем электроджаза, пьяным галдежом за столиками, клубами дыма у потолка и полированной стойкой бара, по которой можно было гонять кружки с пивом, как кегельные шары. Я присмотрелся к ней, поймал полную кружку и оглянулся на молча сосущего пиво соседа.
— Айк? — спросил я.
Ко мне обернулось обросшее русой бородой лицо моего недавнего знакомца, «первака» из бара центрального космопорта. Он не сразу узнал меня: в своем живописном мундире пилота я мало походил на прощелыгу, перемахнувшего через стойку, чтобы удрать от проверки.
— Значит, не сцапали? — улыбнулся он.
Я свистнул:
— Не от таких уходил.
— А теперь кто ты?
— Космик. Вожу вашу бодягу домой.
— Бруски?
— Ага.
— Будь они прокляты! Сбежал бы, да некуда.
— А ведь говорил: не все ли равно, что в скафандрах. Дышать дают, заправку тоже.
— Дают. Контракт на пять лет, а ты уже через год инвалид.
Я задумался. Кажется, открывался рычаг воображенного мной механизма.
— Говоришь, сбежал бы, да некуда. А вдруг есть куда?
— Может, с собой возьмешь? Спрячешь в машине?
— Приземлимся на военном космодроме. Только сядем — схватят.
— Так куда же бежать? Кругом пустыня. «Зыбучка» да камень.
— А за пустыней?
— В зону Содружества?
— А что тебе их бояться? Думаешь, местные слаще?
— Не думаю… А как сбежишь? Ножками? На второй день свалишься. Да и в баллонах сжатого воздуха часов на восемь, не больше. Нужна машина, Чабби. А где ее раздобудешь?
Я огляделся по сторонам и сказал, понизив голос до шепота:
— Подумаем. У меня здесь, между прочим, тоже не рай. Тсс…
Я предупредил ответ Айка. К нам подходил Стив Кодбюри в кожаном пиджаке с дубинкой у пояса. С такими же эластичными, шоковыми дубинками шагали позади трое его телохранителей — ражие парни, косая сажень в плечах.
— Привет блудному сыну, — усмехнулся он нагловато, — в честь возвращения прикажу, пожалуй, зажарить барашка.
— Не фиглярничай, — сказал я. — Противно.
Он присел возле меня у стойки. Телохранители стали сзади.
— Противно? — повторил он с издевкой. — А как мне было противно слушать Жаклин.
— О чем же? — спросил я невинно.
— О волке в овечьей шкуре. Она тебе никогда не верила. Только здесь молчала.
Я оглянулся. Телохранители выстроились угрожающим веером. Айк куда-то исчез. Вероятно, не захотел связываться с директором. Что ж, по-человечески это понятно.
Я решил отбиваться, пока есть время.
— Бред собачий. Кто поверит психованной бабе? Даже Уоррен не верил.
— Я поверил.