04.1912
Шрифт:
Впрочем, на причале сходили с ума не только они. Неподалёку от ополоумевшей со счастья четы отплясывал, рискуя свалиться в воду, взъерошенный юноша с лицом типичного итальянца и кричал:
— America, America, vado in America! Dio, Dio, grazie a Dio, mille grazie!
Люди, облепившие причал неподалёку от парохода, поддавались этому заразительному поветрию один за другим. У Джо на глазах в толпе стали расцветать улыбки, послышался смех, затем — визг, и вот уже десятки парочек закружились и затанцевали среди народного месива. Летели шапки, шарфы и платочки, женщины охали, мужчины ревели и потрясали кулаками, и всё плотнее и сильнее становился человеческий поток, который уверенно нёс семейство Дойлов к пышущей паром громадине — «Титанику», знаменитому детищу «Уайт Стар Лайн», лениво замершему в воде.
Джо Дойлу никогда прежде в жизни не доводилось видеть такие огромные корабли. Когда тень от «Титаника» накрыла причал, утопив его в своей сени и закутав в неё, как в плащ, Джо даже раскрыл рот и потерял табак, который он жевал тайком от матери. Джо Дойл рос в портовых городах, и, конечно же, он уже не раз успел помочь грузчикам за монетку-другую, а то и за кусок хлеба да миску супа, если в семье дела были совсем плохи. Джо даже всерьёз подумывал над тем, чтобы уйти в море: говаривали, что сам капитан этого прославленного «Титаника» сбежал из дому ради кораблей — и вот им сейчас, знаменитым Эдвардом Джоном Смитом, восхищаются накрахмаленные джентльмены и надушенные леди. Джо не боялся трудностей и опасностей, и он давно уже стал бы чумазым юнгой, если бы только не знал: уходить ему нельзя. Без него мать и сестра точно пропали бы, а уйти, оповестив их, он не мог: миссис Дойл его не отпустила бы.
Но «Титаник», эта величественная махина, без сомнений, стоил того, чтобы ради него бросить дом!
«Титаник» заслонял своим великолепием всё, что Джо Дойл знал до этого, всё, что он когда-либо мог бы узнать — ведь не существовало корабля массивнее, надёжнее и вместе с тем — изящнее. Мачты «Титаника» гордо смотрели в небо, и солнце до белого сияния полировало острые кончики. Тросы и канаты слегка подрагивали, если налетал особенно сильный порыв ветра, и корабль, казалось, сам изнывал от нетерпения выйти уже, наконец, из опостылевшего порта. Неподалёку от «Титаника» крутились и другие корабли, но они казались ничтожными моськами рядом с ним, и Джо не мог взглянуть на них, некогда вызывавших в его душе такое трепетное восхищение, без снисходительной жалости. «Титаник» поглотил его воображение, он не видел ничего, кроме «Титаника», и даже огромные кольца дыма, что вырывались из труб и смолили воздух, не вызывали в носу свербения. Это был запах Америки, запах новой жизни, запах счастья и успеха. В вышине неба, которое совсем терялось над трубами «Титаника» и становилось серовато-угольного оттенка, с воплями кружили птицы. Вода была совершенно спокойна, лишь лёгкая рябь колебала её мутную поверхность, и тогда та дробилась, причудливо искажая отражения людей, толпившихся на самом краю пристани.
«Неужели же это взаправду?» — подумал Джо и потрепал себя по щеке.
Гигантский корабль никуда не исчез. Он лишь приближался, как слепой исполин, облечённый королевской властью, и у Джо в жилах стыла кровь от удивления. Разве мог такой колосс быть творением рук людских? Неужели же и взаправду человек восторжествовал над неукротимой природой, а «Титаник» стал венцом его торжества?
Глядя на трепещущие по ветру толстые канаты, вдыхая воздух, пропитанный потом и возбуждением, Джо заслонялся одной рукой от солнца, другой — крепко держал ладошку сестры. Бетти была так потрясена, что у неё отвисла челюсть и остекленели глаза. Наверное, если бы Джо не волок её за собой, сама она не сделала бы ни шагу. Джо обеспокоенно оглянулся. В толпе легко было потеряться, а родители его, кажется, не были расположены размышлять трезво. С моря подуло солью и приключениями, и они совсем потеряли головы. Вид «Титаника» придал им сил; они светились, словно бы скинули с десяток лет. У матери даже разгладились грустные морщинки в уголках глаз, и Джо вдруг поверил, что когда-то она действительно могла кружить головы. Он отчаянно прижмурился и задрал голову так высоко, что у него заныла шея. Одна палуба корабля нависала над другой, и солнечный блеск, прорывающийся сквозь тучи, каскадом скатывался с них — всё ниже и ниже, и, наконец, расплывался шафранными пятнами, в которых игриво блестели белые пятна с размытыми краями. Джо интересовали вовсе не окна кают, и не выгравированная тускло-золотыми буквами надпись «Титаник» на борту, а люди, только вот пассажиров на борт пока не пускали. По палубам шныряли, как крысы, фотографы и журналисты; неспешно переваливались, степенно неся перед собой животы, важные правительственные чиновники. Выход «Титаника» из порта, оказывается, был таким знаменательным событием, что даже эти вечно занятые господа выкроили немного времени для визита, и у Джо до сих пор не укладывалось в голове, что он каким-то образом тоже оказался причастен к происходящему. Более того, он собирался плыть на «Титанике», у него в нагрудном кармане был билет, который он тщательно охранял от всевозможных посягательств, и он был уже совсем близко к трапу для третьего класса, где, приветливо улыбаясь, стояли два стюарда. Один стюард проверял билет, другой торопливо вписывал очередное имя в толстый журнал. Судя по водовороту людей, кружащему у сходней, на борт «Титаника» хотело подняться немало народу. Честно говоря, здесь Джо чувствовал себя не слишком уютно. В портах он какой только речи ни слыхал, однако сейчас, перед тем, как покинуть Англию навсегда, он с радостью уловил бы родной говор, а не мешанину из французского, итальянского и прочих диких языков. А в том, что в Англию они вернутся едва ли, Джо хорошо осознавал, в отличие от сестры. Та озабоченно качала головой и ковыряла поля ветхой шляпки, бормоча:
— Это совсем нехорошо: папа выложил за билет столько, что у нас вряд ли хватит денег на дорогу обратно.
— В этом и смысл, Бетти, — сказал Джо, — мы уезжаем навсегда.
Никто этого от Бетти не скрывал. Все члены семейства Дойлов были неописуемо рады покинуть старую добрую Англию: слишком жестока она была для родной матушки.
У Бетти округлились глаза и расслабились руки, она едва было не выпустила чемоданчик.
— Как же так? — прошептала она. — То есть… мы не на несколько лет… ну, пока папины кредиторы не отвяжутся… а насовсем?
— Совсем насовсем, — подтвердил Джо и прищурился. По палубам по-прежнему ползали тени, то зарывающиеся в густые водовороты дыма, то выплывающие из них. — Будет у нас нормальное жильё, и работа, и деньги, и, может, мы даже сможем учиться в школе без прогулов, хотя мне в школу ходить не хочется. Всё равно ничему толковому там не учат.
Бетти вдруг хрюкнула и закрыла лицо рукавом.
— Эй! — Джо встряхнул её за плечо. Толпа гомонила так яростно, что он едва мог слышать сестру. — Эй, чего ты разревелась? Это ведь хорошо, слышишь, хорошо, гусынька?
— Да чего тут хорошего? — прохныкала Бетти. — Приедем в какую-то непонятную Америку… да ещё и навсегда!
— И что? Можно подумать, у нас здесь какие-то друзья-товарищи были, — Джо ущипнул сестру за руку.
Мать наверняка отругала бы его за такие мысли, но матери поблизости не было, а Джо хватило бы сообразительности не говорить при ней, что хныканье Бетти его здорово раздражает. Он устало вздохнул: духота немало утомляла. Наверное, всему виной была она — вот какое заключение он радостно сделал, чтобы избавиться от смутного трепета в сердце.
— Эй, — заговорил он и опять потеребил приунывшую Бетти за локоть, — эй, ну не сопи носом, правда, не маленькая уже. Посмотри-ка лучше кругом, кто там на корабле?
Бетти неохотно вытянула шею, зыркнула на осыпанные золотистыми искорками палубы и сказала:
— Не знаю. Я ничего не вижу. Там не люди, а чёрточки кривые какие-то бегают.
— Не видишь капитана? — спросил у неё Джо, и в его голосе невольно прозвучала дрожь.
Бетти хмуро повела кругом себя взором и вздохнула.
— Да даже если и вижу, как мне отличить его от других?
— Дура! — обиделся Джо и в шутку взъерошил сестре волосы на затылке. — Капитана видно издалека, и это просто значит, что ты дурёха, раз разглядеть его не можешь!
Бетти снова хрюкнула и резко поинтересовалась:
— А сам-то ты его видишь?
Джо предпочёл сделать вид, что он не услышал этот вопрос.
Он вертел головой и приподнимался на цыпочки, совсем позабыв о тяжести багажа. Казалось, тот вообще сейчас нисколько не весил.
«Ну где же, где же? — с отчаянным нетерпением думал Джо. — Где же капитан?»
Если бы Джо спросили, зачем ему сейчас нужен капитан, едва ли бы он ответил, но увидеть того для Джо сейчас было едва ли не делом чести. Он резко втянул в плечи голову, избегая столкновения с кучерявым молодым итальянцем, который во весь опор нёсся к трапу, распихивая прочих пассажиров и бормоча на своём несуразном языке извинения. Мистер и миссис Дойл весьма удачно вынырнули из людской мешанины как раз тогда, когда мимо них пробежал этот итальянец, и мистер Дойл погрозил ему кулаком.