04.1912
Шрифт:
«Хватит глупить! — злилась Лиззи. — Немедленно садись в шлюпку!»
Мэри только качала головой и снова расплывалась в клочках воображаемого тумана. Её далёкий голос плескался у Лиззи в ушах, как морские волны.
«Садись в шлюпку!»
Но Мэри снова и снова растворялась в нигде. Мэри снова её покидала.
Первая ночь на «Карпатии» прошла для Лиззи незаметно. Лиззи спала крепко и без сновидений, а проснулась только тогда, когда её достаточно грубо встряхнули за плечо и крикнули:
— Очнитесь! Вы меня слышите? Просыпайтесь!
Лиззи с трудом разомкнула слипающиеся веки. В круге дрожащего лимонного света над нею нависала тёмная чернильная голова. Лиззи моргнула и зажмурилась. Свет, пусть и слабый, резал ей глаза.
— Очнитесь, — настойчиво повторил человек и потряс её за плечо снова. — Вы слышите меня? Откройте глаза!
Лиззи вздрогнула и снова моргнула. От крепких рук, сжимавших её плечи, веяло табаком. Из тенистого круга над нею постепенно проступало лицо: длинный орлиный нос, прищуренные светло-голубые глаза и тронутые сединой усы, под которыми еле заметно шевелились тонкие бледные губы — они не переставали повторять одни и те же слова.
— Ну же! Очнитесь!
Лиззи слабо прокашлялась.
— Я… я вас слышу, — сказала она.
С губ её не сорвалось ни звука. Тёмное лицо над нею приобрело озабоченное выражение.
— Повторите, пожалуйста, — сказал он, — я совсем вас не расслышал.
Лиззи сухо кашлянула. Всё в груди её отзывалось пульсирующей, тянущей резкой болью, когда она пыталась отозваться. В глазах у неё скопилось столько слёз, что оставалось только рыдать, дабы от них избавиться — но и на рыдания у Лиззи тоже не было сил.
Всё те же загорелые крепкие руки переместились к ней на плечи. Одна рука упёрлась Лиззи в спину, другая обхватила её плечи. Человек аккуратно усадил Лиззи, прислонив к стене, и незаметно отстранился.
— Как ваше имя? — поинтересовался он.
Лиззи шевельнула губами и напрягла горло.
— Элизабет Джейн Джеймс, — прошептала она, но с губ её так и не сорвалось ни звука.
Обеспокоенное лицо над нею стало мрачным.
— Слышите ли вы меня?
Лиззи кивнула. Холодный и тяжёлый, колючий шар беспокойства ширился в её груди. Речь оставила её. Удивительно, но Лиззи так привыкла говорить, что сейчас, когда связки отказали, она и представить себе не могла, как издать хотя бы простейший звук. Казалось, между нею и окружающими появилась гигантская непроницаемая стена: они не слышали её, как она ни пыталась бы с ними пообщаться. И хуже всего было то, что и сама она себя тоже не слышала.
— Хорошо, — устало вздохнул человек, — я пришёл сюда осмотреть вас. Я врач. Не бойтесь меня.
Лиззи кивнула. Судовой врач аккуратно и вежливо осмотрел её, прослушал лёгкие и посчитал пульс. Затем он измерил Лиззи температуру, заставил её открыть рот и долго-долго осматривал, поворачивая её голову под различными углами. Лиззи послушно вертела шеей. Врач изучил её горло со всех сторон, хмыкнул, посмотрел на градусник и сказал:
— У вас небольшая температура. Сейчас я дам вам лекарства, выпейте их и ложитесь отдыхать.
Лиззи равнодушно покивала и отвернулась к стене. Она послушно пила всё, что ей приносила заботливая опекунша. Её поселили с Лиззи в одной каюте, и опекунша искренне обрадовалась этому.
— Меня зовут Шарлотта Коллиер, — представилась опекунша, — это — моя дочь Марджери. Могу ли я узнать твоё имя?
Лиззи мрачно покачала головой.
— Ты не хочешь представиться? — удивленно и несколько обиженно похлопала глазами миссис Коллиер.
Лиззи скрестила пальцы у губ. Миссис Коллиер уточнила:
— Ты не можешь назвать своё имя?
Лиззи кивнула.
— Ты вовсе не можешь говорить?
Лиззи снова кивнула.
Миссис Коллиер тяжко вздохнула и попыталась положить руку Лиззи на плечо — но Лиззи ловко избежала её прикосновения и уткнулась носом в стену. Миссис Коллиер у неё за спиной негромко сказала:
— Хорошо. Не буду тебе мешать. Если ты захочешь поговорить, я и Марджери здесь.
Но Лиззи совсем не было нужно их общество. Мечтала она только об одном: не общаться и не встречаться ни с кем, кроме пятого офицера «Титаника» Лоу и Мэри, как можно дольше. Мэри возвращалась с упрямой настойчивостью, снова и снова мелькала у Лиззи перед глазами и исчезала в россыпи голубовато-белых искр, когда Лиззи пыталась схватить её за руку.
«Я тебя не ненавижу!» — крикнула ей Лиззи беспокойной второй ночью плаванья на Карпатии. Кругом неё лежали, свернувшись клубками, мать и дочь Коллиер, за дверью всё ещё кто-то ходил.
Мэри посмотрела на Лиззи с нежностью в блестящих грустных глазах и опять покачала головой. Она подтолкнула старушку, которая сейчас, на второй день после спасения, исходила кашлем и едва могла ходить, а потом перевела на Лиззи взгляд. Во взоре Мэри не осталось ничего, кроме серебристого света луны и спокойной покорности.
«Садись, — сказала она, — а я подожду другую шлюпку».
Лиззи рванулась к ней, и сильные твёрдые руки пятого помощника Лоу крепко сжали её плечи и талию. Она не могла сдвинуться с места и билась в руках Лоу, как пойманная рыба. Лиззи отчаянно тянулась к Мэри и кричала:
«Садись! Садись же!»
Мэри снова грустно улыбнулась уголками бледных губ и набросила на плечи шаль. Спокойно и величественно она смотрела, как беспощадный пятый помощник Лоу заталкивает Лиззи обратно в шлюпку и усаживает между Шарлоттой и Марджери Коллиер. Лиззи всхлипывала и рвалась к Мэри, пока та не исчезла из виду — пока корабль не затонул.
Но пятый помощник Лоу обещал вернуться за Мэри и за остальными, кого в ту ночь поглотила вода.
Лиззи лежала без движения в течение всех этих двух дней и почти ничего не ела. Тем не менее, она не теряла время впустую. Лиззи слушала. Напрягая слух, она чутко ловила каждое неосторожно слово, слетавшее с губ миссис Коллиер, судового врача и людей, которые расхаживали за дверьми.
— Из всех шлюпок за тонущими вернулась только шлюпка мистера Лоу, — сказала миссис Коллиер утром второго дня, вернувшись в каюту с кружкой горячего чая для Лиззи.