1. Выход воспрещен
Шрифт:
А заправляют, управляют и ограничивают всё это дело три гидры – КГБ, КПХ, КСИ.
Пояснить вам, выдуманные мои собеседники, это лучше всего на примере.
Вот я механизатор, зовут меня Алёха. Молодой, сильный, три класса образования. Амбиции бы пёрли, но в моем колхозе таких слов не знают. Страсть как хочу летать. Быть не механизатором Алёхой, который с трактора в просторное влагалище Нюрки-буфетчицы, а затем в бутылку, а Алексеем сука Некифоровичем хочу быть, летучим, значит, и могучим неосапиантом. Но мне это не светит, потому что я механизатор и Алёха, а квоты по артефактам полагаются больным, увечным, отличникам и педаровикам производства. Причем самым крутым, рукопожатым, грамотонаделенным, да и в сугубо
Но летать хочется, сил нет.
Поэтому я изыскиваю средства на нелегальный артефакт. Накопил, отложил, украл, нашёл клад… неважно. Бабки есть. Если мне очень сильно повезет иметь в друзьях или родственниках кого-то с мозгами, то прикупить нелегальную дощечку не так чтобы сложно. Дорого, да, как новенький ВАЗ 2104, но оно же того стоит! А если я очень умный механизатор, то покупаю не дощечку, а услугу под названием «принудительная интеграция». Это значит, что ты занес бабло, идешь вечером по городу, чешешь левое яйцо, а потом вдруг споткнулся, упал, херак – и ты адаптант. Но это еще дороже. Ладно, насрать, ты теперь адаптант, ты неосап, ты, Алёха, уже почти Некифорович!
Перед тобой открываются три пути. Первый – радостно гыгыкая, бежать в пампасы. Сдохнешь, причем крайне погано, в течение от нескольких минут до нескольких месяцев. Либо ты забежишь в зону ограничителя, либо над тобой пролетит патрульный самолет ВВС СССР с тем же ограничителем, итог один, если воздействие дольше пяти минут, – моментальный отказ источника, агония в течение часа. Неизлечимо, мучительно, ужасно. Второй вариант – бежать, также идиотски гыгыкая, в какую-нибудь нищую страну, где нет полезных ископаемых в количествах достаточных, чтобы компания, что их разрабатывает, влепила бы там ограничитель. Тут есть шанс прожить подольше, но не менее идиотски чем в первом случае, потому как у нас тут не выдуманный сказочный мир, когда любой дятел, искупавшийся в бочке с токсичными отходами, внезапно получает умение владеть своими способностями. Этому нужно учиться, если не хочешь подорвать, заморозить, истощить, поломать самого себя. Как мои родители, например.
Поэтому, даже если ты Алёха и при этом полный механизатор, насквозь и до самой печени утомленный водкой и чрезмерно волосистым влагалищем Нюрки, первое, что ты делаешь, став адаптантом – ты звонишь в КСИ и сдаешь себя с потрохами.
Комитет Социальной Интеграции. Альфа и омега всех неосапиантов Союза Советских Социалистических республик. По крайней мере, с них всё начинается. Контор, подобных КСИ, просто нет, даже у КНР. Похожие? Да. Жалкие подобия, вроде американской «Неолиги» и французской «Surhomme»? Есть такие. Но не настолько могучее, как нечто, родившееся чуть ли не вместе с Дремучим. Только там смогут Алёху проанализировать, протестировать, помочь ему выжить. «Ксюхи» его оценят, допросят, взвесят, научат и, под конец, направят. На принудительный труд, естественно, как преступника, нелегально раздобывшего артефакт. В итоге наш Алёха попадает либо на лесоповал, либо в одну из трёх Контор – КГБ, КСИ, КПХ.
Скорее всего, всё-таки, на лесоповал, потому как полезные способности не такое уж и частое явление. Однако, поле деятельности и спектр интересов у «ксюх» огромны, поэтому у Алёхи, если его совсем в щи не изуродовало, есть большие шансы устроиться в этом комитете. Может он левым яйцом будет излучать интересный тип радиации, может будет уметь конденсировать влагу из воздуха, «ксюхи» тащат всё. Их формат – либо разная странная мелочь из неосапов, либо самые могущественные из них, способные на воистину страшные дела.
Но, допустим, нашему Алёхе проперло как дурику, от чего у него боевые способности адаптанта, маскировочные, либо иного характера, весьма интересного госбезу. Тогда, если он достаточно молод, то его кидают в учебку, где выбивают из памяти
Ладно, тут всё понятно. «Ксюхи» – универсалы, «госбезы» – боевики, шпионы и прочие ниндзи. Кто остается?
Главное. Святое. Настоящие супергерои, соль земли, надежда нации, а по существу – именно те золотые парни и девки, из-за которых неосапиантов не уничтожили как вид. Копухи!
Итак, дамы и господа, Комитет помощи хозяйству!
Быть принятым в «копухи» – предел мечтаний каждого неогена в СССР, потому что выше ничего и никого. Агенты КПХ являются созидающими ангелами нашей страны, квинтэссенцией явной пользы неосапиантов, одними из самых уважаемых во всем мире разумных. Команда таких типов может ворваться в любой аул, оставив на следующий день после себя вполне современный городок, причем, я утрирую донельзя. Всё, от тушения пожаров до предсказания землетрясений, проверка и восстановление коммуникаций, прокладка русел для рек, терраформирование, исследование океана, утилизация отходов. Всё! Говоря простым языком, КПХ – это бесконечный моток синей изоленты, поддерживающий нашу огромную родину в прекрасном состоянии. А ведь еще плановая экономика есть! Только вот дышит она полной грудью лишь потому, что «копухи» работают, не покладая рук и способностей.
И если Алёха попал к «копухам», то он действительно поймал удачу за хвост. Правда, для этого нужно получить нужные способности, а потом еще и учиться как последней сволочи чуть ли не до научной степени, но это всё равно будет сказкой «из механизаторов в императоры». Привилегий и уважения у «копух» просто жопой жуй, в отличие от свободного времени. Зато еще никто из них не оказался на кладбище с мыслью, что его жизнь прожита зря.
Вот такое у меня здесь настоящее, вот такой здесь мир. А не высунул рыло в окно, натянул трико и побежал бить морды нехорошим дядям.
– «Внимание, уважаемые пассажиры! Поезд номер 56 «Днепропетровск-Стакомск» прибывает на платформу номер 12, центрального вокзала города Стакомска!»
Кажется, пора готовиться к выходу. Хотя что мне готовиться? Бычок затушил, морду еще раз свою оригинальную сполоснул, свитер отряхнул от козябликов, а сумки как стояли у двери, так и стоят. Ну да, еще куртку надеть… Богато меня, сироту кийскую, майор приодел. Еще бы от чистого сердца, а не для того, чтобы скрыть то, что я сейчас на себе таскаю… хотя всё равно клёво до жути. Таких шмоток в магазине не найдешь. Низкий тебе за них поклон, Валерь Кузьмич, да легкого похмелья. Хотя ты, скотина, меня пить и курить заставил, а я рассчитывал эту жизнь прожить хорошо!
Дверной замок купе гулко щелкнул, оповещая, что узник может покинуть пенаты. Правда, я даже дёрнуться не успел, как дверь отъехала в сторону, пропуская внутрь крепкое туловище в знаковой светло-синей рубашке, вооруженное немалых размеров харей повышенной серьезности, с надетой поверх на харю фуражкой. Выпучив на меня зрительные органы, морда, определенно принадлежащая милиционеру, дёрнула губами, сглотнула, а затем попыталась отдёрнуться назад, в несодержащие такого красивого меня коридоры поезда, но к её глубокому сожалению, сзади к носителю хари пристроился его брат, товарищ и друг, точно такой же степени одетости. Стукнувшись жопой о пах предательски подпёршего его коллеги, наполовину всунутый ко мне мужик не нашёл ничего лучшего как прохрипеть в удивлении: