10 гениев, изменивших мир
Шрифт:
Глубоко презирая научный авантюризм, субъективизм в науке, тенденцию некоторых экспериментаторов получить именно те результаты, которые априори им хочется найти, Ферми считал совершенно антинаучной и вредной для развития физики поспешность в опубликовании научных работ, вызванную желанием завоевать приоритет, и царящую в некоторых лабораториях атмосферу «охоты за открытиями». В одной статье, по мнению ученого совсем неубедительной (вследствие нечеткости постановки опыта и недоброкачественности самих измерений), группа иностранных физиков опубликовала сообщение об обнаружении дифракции медленных нейтронов. Несколько позже в печати появилось описание безупречных экспериментов другой зарубежной группы по этому вопросу… Ферми был возмущен тем, что приоритет в какой-то мере будет принадлежать
Ясность мысли, характерная для лекций Ферми, относилась и к его статьям и книгам – не только оригинальным, но также обзорным и популярным. Ученый писал свои книги подобно тому, как и читал лекции, – предельно ясно и, казалось, с минимальным усилием. Студенты занимались по рукописи книги «Молекулы и кристаллы», когда Ферми еще писал ее. По воспоминаниям его учеников, каждое утро, между шестью и восемью часами, профессор аккуратно писал на нечетных страницах тетради, оставляя четные для возможных поправок. Однако, когда рукопись книги была готова к печати, число поправок оказалось совершенно ничтожным.
Учеников и коллег удивляло то, что Ферми мог писать, почти не прибегая к другим статьям или книгам. Он предпочитал самостоятельно разработать заинтересовавший его вопрос, нежели найти готовый ответ. Сравнительно мало времени Ферми проводил за научными журналами, хотя всегда был великолепно осведомлен о происходящем в мире физики. Это достигалось «вытягиванием» сведений, по выражению самого Ферми, в разговоре с коллегами.
Невозможно провести грань между Ферми-физиком и Ферми-человеком. Иногда сознательно, но чаще всего бессознательно его отношение к научной карьере, спорту, отдыху, семье, к литературе, искусству и даже политике определялось тем, что он должен иметь самые лучшие условия для работы. В жизни ученого все происходило так, как будто некие «гормоны» управляли его чувствами и образом жизни, чтобы автоматически обеспечить оптимальные условия для научных исследований. Он был гением, причем его гениальность в значительной степени соединялась с любовью к научной простоте; вне области физики он был самым обыкновенным и самым простым человеком. Эта простота в жизни выражалась в том, что Ферми имел очень непритязательные вкусы и требования, был совершенно лишен снобизма и фальши.
Однажды, опаздывая на одно из заседаний Королевской академии наук, Ферми подъехал ко дворцу, где проходило заседание, на своем маленьком «фиате». Выглядел он совсем не по-профессорски, имел довольно затрапезный вид, был без положенной мантии и треуголки, но все же решил проникнуть во дворец. Преградившим путь карабинерам он отрекомендовался как «шофер Его Превосходительства профессора Ферми». Все обошлось благополучно.
Ферми в жизни, как и в физике, ненавидел усложнения, был всегда совершенно искренен и не скрывал тех черт своего характера, которые многим могли показаться недостатками (например, нелюбовь к музыке, полное отсутствие азартности, безразличие к политическим и философским проблемам, некоторая осторожность при трате денег). Кстати, деньги были необходимы Ферми для спокойной научной работы, а не для «роскошной» жизни.
Жизнь Энрико отнюдь не исчерпывалась пребыванием в «научной келье». Человек выдающегося интеллекта и безграничной энергии, он увлекался альпинизмом, теннисом, зимними видами спорта, хотя ни в одном из них не достиг высокого уровня. Впрочем, время, которое Ферми тратил на эти увлечения и вообще на отдых, было строго ограничено.
Личная жизнь ученого с того момента, как он обосновался в столице, протекала вполне благополучно. В 1928 году он женился на своей студентке Лауре Капон, представительнице богатого и уважаемого семейства римских евреев. Супруга много помогала мужу в работе, вместе они написали учебник физики, а вскоре после смерти Ферми Лаура выпустила его биографию. Это увлекательная книга о великом человеке, каким он предстает в глазах любящей и преданной жены. У супругов Ферми родились сын и дочь.
…В 1927–1928 годах окончательно формируется группа «ребят с улицы Панисперна». Ядро группы, кроме
Двадцатые годы были в Италии не только временем подъема и расцвета науки. В 1923-м к власти здесь пришли фашисты во главе с Бенито Муссолини. В глазах итальянцев (да и большинства европейцев) он в ту пору совсем не выглядел «чертом с рогами». В дуче ценили энергию, интеллект, умение навести порядок. Репрессии были не очень масштабны и на первых порах казались почти справедливыми. Высокое положение в обществе могли занимать и люди, не очень близкие к идеям фашизма. Поэтому, например, сохранил свой статус и Орсо Корбино, державшийся достаточно далеко от большой политики и до конца жизни сохранявший к режиму Муссолини толерантное отношение. Пользуясь покровительством Корбино, «ребята с улицы Панисперна» проработали в атмосфере творчества, в довольстве и почете до самой его смерти в 1938 году.
Нет причин считать, что Ферми в это время был идейным врагом фашизма. Ученый не имел особых причин жаловаться на режим – в 1929-м его избирают членом так называемой Королевской академии Италии. Это была новая организация, созданная Муссолини для поддержания престижа фашистского режима и в противовес фрондирующей Академии дей Линчей. Ее члены получали довольно значительные стипендии. Избрание в академию заметно улучшило материальное положение Ферми. Отныне физик получил право именоваться «превосходительством» и носить особый мундир.
В том же году состоялось первое официальное зарубежное признание Энрико Ферми – его избирают иностранным членом-корреспондентом Академии наук СССР, а в 1932 году он становится и членом Академии дей Линчей.
В обыденной жизни Ферми всегда оставался человеком педантичным. Будучи блестящим организатором, он столь же пунктуально и продуманно строил свой рабочий день. С 5.30 до 7.30 утра – обдумывание и написание теоретических статей. Ровно в 9.00 Ферми приходил на службу. Днем – двухчасовой перерыв для отдыха и обеда. Все остальное время – работа в университете и лаборатории. И – минута в минуту – в 22.00 ученый ложился спать.
Лето он, если не отдыхал в Альпах, проводил за границей, где читал лекции, становившиеся впоследствии основой его новых книг. Так появились «Квантовая теория излучения» и «Термодинамика», основанные на лекционных курсах, с которыми ученый выступал в Мичиганском и Колумбийском университетах.
Кипучая деятельность Ферми-теоретика в Риме до осени 1933 года, когда он начал работать в области ядерной физики, шла по трем главным направлениям. Во-первых, он осваивал квантовую механику, а затем квантовую электродинамику и успешно пропагандировал их в научных кругах. Здесь надо особенно выделить его переформулировку квантовой электродинамики, которая представляет собой блестящий пример ясной трактовки трудного вопроса. Второе важное направление состояло в продолжении работ по статистической механике. Наконец, своими трудами Ферми сделал неоценимый вклад в учение о структуре атомов и молекул.
В начале 30-х годов он переключил свое внимание с внешних электронов атома на атомное ядро. Осенью 1933-го, после участия в VII Сольвеевском конгрессе физиков в Брюсселе, ученый предложил теорию бета-распада, позволившую объяснить, каким образом ядро спонтанно испускает электроны и какова роль нейтрино-частиц, лишенных электрического заряда и не поддававшихся до сих пор экспериментальному обнаружению. Существование таких частиц было постулировано Паули, а название придумано Ферми (нейтрино экспериментально обнаружено в 1956 году). Теория бета-распада Ферми затрагивала новый тип сил, получивших название слабого взаимодействия. Такие силы действуют между нейтронами и протонами в ядре и обусловливают бета-распад. По интенсивности слабое взаимодействие значительно уступает сильному, удерживающему вместе нуклоны – частицы, из которых состоит ядро.