10 вождей. От Ленина до Путина
Шрифт:
«8 сентября. О Сахарове – принимать или нет. Еще раз посоветуюсь в ЦК. О помощи Индии – дать 200–250 т.».
«11 сентября. Еще раз поговорить с Алексеем Николаевичем о приеме Сахарова. Нам следует продумать вопрос более глубокого и крупного сотрудничества с ФРГ – в пику Франции».
«8 октября. Переговоры с Танака и сопровождающими его лицами. Говорит о «мирном договоре» и островах. Мол, народ об этом говорит!!!»
«21 октября. В случае гражданской войны в Чили – помогать (всем и оружием). Не порвать ли самим дип. отношения с этим фашистским режимом вместе с соц. странами это нас объединило бы» {778} . (Написание текста сохранено, как у автора дневниковых записей. – Д.В.)
778
АПРФ. Ф. 80. Из дневниковых записей 1973–1974 годов. Л. 2-28.
Когда Брежнева готовили
Хотя взгляды Брежнева, естественно, были «не эдентичны» размышлениям Киссинджера, он вел мидовскую линию настойчиво, однако прямолинейно и негибко. Но генсек стал в конце концов понимать убийственную диалектику последней четверти XX века: кто запустит ракеты первым – погибнет вторым. Вот и весь выбор… Ирония истории парадоксальна: можно превратить противника в пепел и не стать победителем.
779
АПРФ. Особая папка. № 206. Л. 7.
Политическое мышление Брежнева было схематичным, черно-белым: хорошо-плохо. Об этом, например, свидетельствуют его пометы, сделанные на Международном совещании представителей коммунистических и рабочих партий 10–23 ноября 1960 года. Фамилии деятелей зарубежных компартий почти все искажены (Брежнев даже своих соратников, людей, которых хорошо знал, часто именовал неправильно: Шерванадзе вместо Шеварднадзе, Катушов вместо Катушев и др.). Многие он просто слышал впервые.
«Т. Виольди (Аргентина) хвалил Хрущева
т. Живков (о заслугах Хрущева)
т. Нури (Ирак) выступление хорошее
т. Ланоян (Кипр) хорошо
т. Сауэ (Ливан) выст. хорошо
т. Венцен (Швейцария) хорошее выст:
т. (Уругвай) хорошо
т. (Дания) хорошо
т.(Мексика) удовлетв.
Бразилия (Прес) ничего, но скучновато
Гомулка говорил прекрасно более 2-х часов
Марокко (разделал китайцев и особенно Ходжу…)» {780} .
Реакция, школьные оценки, отношение к выступлениям «братьев по делу» схожи с записями какого-нибудь провинциального коммуниста в годы Гражданской войны, попавшего на конгресс Коминтерна.
780
АПРФ. Ф. 80. Рабочие записи на Международном Совещании представителей коммунистических и рабочих партий. Л. 4-10.
Время Брежнева – это время активной борьбы КПСС, советского государства с диссидентами, правозащитниками, борцами за свободу личности. Большинство советских людей, и автор настоящей книги в том числе, в немалой степени верили лживой официальной пропаганде в адрес правдолюбцев, особенно Сахарова и Солженицына.
Брежнев часто слушал доклады Андропова о деятельности КГБ в этой области и делал это с видимым удовольствием. Генеральный секретарь регулярно читал доклады Комитета государственной безопасности (как правило, с грифом «Особой важности») и, водя пальцем по строкам текста, узнавал, что «пресечены попытки сколотить антисоветские группы – такие, как: «рабочая комиссия по расследованию использования психиатрии в политических целях», «группа содействия выполнению хельсинкских соглашений», «комитет в защиту прав верующих», «религиозно-философский семинар», «свободные профсоюзы» и т. д. «Установлено 1512 авторов и распространителей анонимных антисоветских и клеветнических материалов» В конце доклада, как обычно, говорилось, что «Руководство, Коллегия, Партком КГБ СССР от имени всех работников органов и войск КГБ заверяют ленинский Центральный Комитет КПСС, Политбюро ЦК, лично товарища Л.И. Брежнева, что чекисты и впредь будут непоколебимо верны делу партии, великому делу коммунизма…» {781} .
781
АПРФ. Особая папка. № 2526. Л. 2-12.
В брежневские годы получило широкое распространение проявление инакомыслия, вольнодумства, духовного протеста. Сам генсек, уже мало интересовавшийся государственными делами, тем не менее всегда с большим интересом и одобрением следил за деятельностью Андропова и его мрачного ведомства. Он лично одобрил высылку за границу Солженицына, Чалидзе, Максимова, Красина, Литвинова, Есенина-Вольпина и других диссидентов. После ряда публикаций в Париже, о которых ему доложили, раскрывавших наличие в СССР политических заключенных, Брежнев запросил у КГБ справку о количестве таких лиц. Председатель комитета 29 декабря 1975 года ответил обстоятельной запиской. Из нее следовало, что «за антисоветскую агитацию и пропаганду» (ст. 190/1 УК РСФСР) с 1967 по 1975 год осуждено 1583 человека. В предшествующие годы (1958–1966) в тюрьмах и лагерях за эти «преступления» сидело 3448 человек… {782} Здесь же, в записке Андропова, «антисоветская агитация и пропаганда» квалифицируются как «особо опасные государственные преступления» {783} . Для режима независимость политических суждений представляла по-прежнему особую опасность. Как покажут события конца восьмидесятых годов, именно правда, свободная информация окажутся тем оружием, которому ленинская система противостоять была не в состоянии.
782
См.: ЦХСД. Докладная КГБ/ № 3213-«А». Л. 10.
783
См.: ЦХСД. Докладная КГБ/ № 3213-«А». Л. 10.
Сквозь бетон консервации системы пробивались ростки свободомыслия, которые тут же топтали сапоги спецслужб. Но они пробивались…
К актам, связанным с обменом Буковского на Л. Корвалана, изгнанием нобелевского лауреата А.И. Солженицына из собственного отечества, ссылке А.Д. Сахарова в Горький и многим подобным делам Брежнев имел непосредственное отношение, и это порой находило отражение в его рабочих записях.
Когда Ю.В. Андропов и Р.А. Руденко доложили 26 декабря 1979 года свои предложения в политбюро в отношении академика-мученика Сахарова, Брежнев, еще до обсуждения вопроса на политбюро, выразил с ними согласие. А председатель КГБ и Генеральный прокурор СССР сочинили бумагу, в которой доносили, что Сахаров «в 1972–1979 годах 80 раз посетил капиталистические посольства в Москве», имел более «600 встреч с другими иностранцами», провел «более 150 так называемых пресс конференций», а по его материалам западные радиостанции подготовили и выпустили в эфир «около 1200 антисоветских передач». Боясь «предания суду» Сахарова из-за «политических издержек», на политбюро 3 января 1980 года решили лишить академика всех высоких званий и в «качестве превентивной меры административно выселить его из Москвы в один из районов страны, закрытый для посещения иностранцами» {784} .
784
АПРФ. Рабочая запись заседания политбюро № 177 от 3 января 1980 г. Л. 52–58.
При всей бытовой доброте и сентиментальности Брежнев был идеологически жестким человеком по отношению к инакомыслию, той «швали» (выражение генсека), которая думает не так, как он и его соратники. Время застоя и стагнации было временем особенно распространенной «охоты за ведьмами». И Брежнев, почти профессиональный охотник за дичью, внес свой большой вклад в это далеко не богоугодное дело.
Мы долго потешались над императором Николаем II, читая (правда, это удавалось не всем) его дневники. Например, российский император 5 апреля 1907 года записал:
«Целый день шел дождь, но было тепло. В 10 1/2 поехали в экзерциргауз [20] на смотр морскому корпусу. Смотрел поочередно учение каждой роты, затем общий церемониальный марш. Остался очень доволен общим видом гардемаринов и кадет. Были на их обеде во дворце. После нашего завтрака они прошли мимо нас на пути к станции. Гулял и колол лед. Читал до 8 ч. Обедал Чагин (деж.) Играл с ним на биллиарде».
«Был на смотре, колол лед, читал, играл на биллиарде…» {785}
20
Экзерциргауз (от лат. exercitium – упражнение), здание, в котором в ненастную погоду проводились строевые обучения солдат; манеж. – Прим. ред.
785
Дневники императора Николая II. Орбита, 1991. С. 360.
А 5 апреля спустя семь десятилетий партийный самодержец записал в своем партийном дневнике:
«Говорил с т. Черненко. Косыгин в 5 уехал встречать Пальме. Затем передал через приемную т. Косыгина для А.Н. что принять Пальме вообще не смогу. Мих. Евстафьевич прислал синюю рубашку с пуговочками до низу, но не шерстяная…» {786}
Главное отличие, конечно, не в рубашке, к тому же «не шерстяной», а в том, что Брежнев «не читал». Почти никогда. Нельзя встретить у него упоминания о какой-то прочитанной серьезной книге, монографии, сочинениях. Брежнев не читал. Ни 5 апреля, ни годом раньше, ни годом позже, ни накануне своей кончины. Не так, как Николай II. Почти каждую свою запись в дневнике император отмечал фразой: «читал», «читали вместе», «много читал», «удалось много почитать». Даже в последние недели перед своей трагической гибелью читал «Историю императора Павла I» H. Шильдера, поглощал том за томом сочинения Салтыкова-Щедрина…
786
АПРФ. Ф. 80. Из дневниковых записей за апрель – май 1977 г. Л. 5.