10 вождей. От Ленина до Путина
Шрифт:
В 1989–1991 годах на заседаниях политбюро тема оппозиции – «оппортунистов», «радикалов», «антикоммунистов», «региональщиков» – слишком часто встречается в ткани обсуждения любых вопросов. Впрочем, чем ближе к «развязке» перестройки, тем больше говорят и меньше делают.
Многочасовые заседания партийной коллегии, где, как всегда, больше других выступает Михаил Сергеевич, свидетельствуют о растерянности высшего руководства, у которого нити управления страной медленно, но неуклонно ускользали из рук. Горбачев то и дело подбадривал: нужны конкретные дела, каждый на своем участке должен продвигать наш курс, нашу политику. И иногда говорил еще определеннее: «Надо не поддаваться и не паниковать» {1155} .
1155
АПРФ.
Похоже, что одну из причин нараставших трудностей Горбачев, к сожалению, видел в активности политической оппозиции, которую он, порой не очень уважительно, с оттенком пренебрежения, называл «демократами». Ругая на заседании политбюро межрегиональную группу демократически настроенных народных депутатов, где был и великий Сахаров, генсек говорил: «Мы смотрим на это, словно интеллигенты сопливые, хотя и видим, что перед нами перерожденцы и перевертыши, а не можем их поставить на место. Нет, это просто недопустимо!»
Большевистские «вожди» во времена смут видят в интеллигенции дрожжи смятения. Горбачев, как и Ленин, ищет для интеллигенции эпитеты. У Ленина – «г-но», у Горбачева – «сопливая». Интересно, себя Михаил Сергеевич относил к интеллигенции?
«…Я вам прямо скажу: 80 процентов участников региональной группы – нормальные люди. Есть там группа политических авантюристов, несостоявшихся «вождей», так сказать… Вот этим надо нанести идейное поражение… Есть там и отпетые люди, вроде вот этих «вождей»…» {1156}
1156
АПРФ. Рабочая запись заседания политбюро от 19 октября 1989 г. Л. 522.
Говоря о демократии как стержне перестройки, Горбачев, к сожалению, не хотел признавать ее носителей и выразителей. По его инициативе на заседании политбюро 22 марта 1990 года приняли специальное постановление: «Считать целесообразным… придерживаться линии на идейное и организационное размежевание со сторонниками «Демократической платформы»…» {1157} «Демократы» в партии оказались лишними.
Иногда неприязнь Горбачева к Ельцину принимала весьма неприличные формы. Но слова из песни не выкинешь…
1157
ЦХСД Выписка из протокола № 182 заседания политбюро ЦК КПСС от 22 марта 1990 г. Л. 1.
Идет очередное длинное-длинное заседание политбюро. На дворе весна, 3 мая 1990 года. Как проводить XXVIII съезд КПСС, Российскую партконференцию, очередной Съезд народных депутатов СССР… Съезды, съезды… Перестройка все больше захлебывается: улучшать и обновлять советский социализм стало практически невозможно. Пять лет перестройки это подтвердили. Но, оказывается, этому есть и персональные «виновники».
«Горбачев:…Почему подхватил Ельцин вопрос образования РКП? Все подхватывает, чтобы играть… Использовать для того, чтобы пробраться к власти в России. И через Россию взорвать и КПСС, и страну… Это не цели социализма, обновления социализма. Все это только демагогическая маскировка. Им нужна власть. Это абсолютно всеядная публика. Они готовы потом проглотить и себя (?! – Д.В.), сомкнуться с самыми «твердыми марксистами и даже диктаторами»… Важно лишь добраться до власти. Но это опасная публика… Она при определенных условиях может загубить всю перестройку, похоронить все надежды на облагораживание (??! – Д.В.), обновление нашего общества» {1158} .
1158
АПРФ. Рабочая запись заседания политбюро от 3 мая 1990 г. Л. 533.
Сумбурная от негодования речь Горбачева об «опасной и всеядной публике», оппозиции от «демократов» сводится в конечном счете к тому, что именно она может «загубить перестройку» и помешает «облагораживанию» общества. Демократическая оппозиция для генсека враждебна… Через пять лет, в августе 1994 года, в интервью Марку Дейчу он уже будет говорить другое, что «режиму Ельцина», мол, «недостает» демократической альтернативы… которая бы вступила в политический процесс, с тем чтобы оппонировать этому режиму» {1159} .
1159
Новое русское слово. 1994. 20–21 августа.
На этом же заседании при обсуждении совсем другого вопроса вновь стали говорить о Ельцине. Вдруг у одного из членов политбюро возникла идея: вызвать на теледебаты российского лидера и скомпрометировать его. Начали говорить чуть ли не хором: «Выделить хорошего журналиста. Задать вопросы по Литве, по Курильским островам, о спиде». Кто-то вставил: «Ельцин пырнул себя ножницами…» В этом же духе разговор о Ельцине продолжался.
«Горбачев: Слывет за нашего человека. Полведра выпил – это такая сила!»
Кто-то в горбачевском тоне «подбросил» еще идею: мол, больной Ельцин человек…
«Горбачев: Да, я уверен… Мы все время из моральных соображений исходим, а там никакой морали нет…»
В конце «обсуждения» генсек подытожил, что все это – банда авантюристов, просто подонков политических… {1160}
Такая вот мораль. Теперь ясно, откуда появлялись разные недостойные легенды о Ельцине, с тех еще перестроечных пор…
Личная неприязнь, глухое, а затем и открытое неприятие не только как политического оппонента, но и просто как человека.
1160
АПРФ. Рабочая запись заседания политбюро от 3 мая 1990 г. Л. А. С. 533, 560.
Но в чем же была суть их конфликта?
Помощник Горбачева А.С. Черняев, написавший о своем шефе интересную, несмотря на ее определенную апологетичность, книгу, высказывает проницательное суждение: генсек и президент совершил роковую ошибку в главном. «Вопреки тому, что сам неоднократно провозглашал: задача перестройки – высвободить естественную логику развития общества, а не навязывать ему очередную схему, – он взял на себя роль главного конструктора, а в придачу еще и прораба в строительстве «нового» общества. Но это стало объективно невозможно…» {1161}
1161
Черняев А.С. Шесть лет с Горбачевым. С. 375.
Горбачев не был готов, не мог и не хотел «перестройки», которая бы привела к смене старого, большевистского, тоталитарного (даже «улучшенного») строя новым – цивилизованным и демократическим. Но не социалистическим. Это – главное.
А Ельцин, вначале подспудно, иногда невнятно, непоследовательно, но постепенно все определеннее выступал именно за смену строя. Два лидера, которые после осени 1987 года взглянули на перестройку разными глазами. Горбачев по-прежнему «обновленческо»-социалистическими, а Ельцин фактически «прокапиталистическими». Партийный изгой, удаленный (правда, по собственному «заявлению») из политбюро и горкома партии столицы, Ельцин не стеснялся в публичной критике президента СССР, цеплявшегося и за пост генсека. Правда, 25 апреля 1991 года Горбачев хотел сам уйти с поста генерального секретаря, но ему «не позволили».