100 дней плена
Шрифт:
— Матвей, — касаюсь его щеки, привлекая внимание к себе, — Андрей прав. Я попытаюсь…
— Нет!
— Не упрямься. Вы же рядом будете. Что мне угрожает?
— Как же бесит эта ситуация… — Матвей обнимает, крепко к себе прижимая. — Оставишь нас? — это уже Андрею, который, не задавая вопросов, выходит.
А на меня сразу обрушиваются жадные поцелуи, граничащие с болезненной необходимостью ощутить в своей власти, как доказательство принадлежности. Я разделяю это желание, открываясь навстречу: если так хочет,
Нетерпеливые руки гуляют по моему телу, поднимая вверх легкое летнее платье и бюстгальтер, как только оказываемся в горизонтальном положении на диване. Горячими губами он покрывает обнаженную грудь, пробирается пальцами под тонкое кружево белья…
Добившись нужной влажности, расстегивает свои брюки, приспустив их вместе с боксерами. Достает из кармана презерватив, надевает его и, поставив меня на колени, быстрым движением врывается внутрь, отодвинув край трусиков. В этом жесте лишь стремление обладать, подчинять своей воле…
От его рук больно и приятно одновременно — они сильно сжимают талию, не позволяя отстраниться. С трудом сдерживаюсь, чтобы не закричать, закусив губу. А потом на рот ложится ладонь, заглушая попытку сорваться блаженным стонам, когда начинаю содрогаться. Матвей ускоряется и присоединяется ко мне…
Он прижимается к моей спине, дыша тяжело и громко. Я обнимаю его затылок. Теперь пахну им, моим любимым ароматом.
И все равно, кажется, нас было слышно. Запоздало чувство вины приходит. Это ведь кабинет Андрея.
— Приведи себя в порядок, — Матвей встает, завернув использованный презерватив в найденную бумагу и выкинув тот в стоящее рядом со столом ведро.
Я поправляю нижнее белье и платье, по волосам провожу рукой вместо расчески, которой нет с собой. В зеркале, что висит на двери, отражается безумный блеск в глазах, не скрывающий чем занималась сейчас.
Любимый тоже выглядит помятым. И возбужденным до сих пор… Успокоился лишь немного, чтобы принять очевидное решение.
— Схожу за Андреем, — говорит он. — А потом встретишься с ублюдком.
Матвей
Все понимаю, что ей ничего не угрожает, но мой зверь мечется и рычит, временно заточенный в клетку — бросается на металлические прутья в надежде разорвать их, бежать к любимой, защищать ее, но ударившись, беспомощно ползет назад… Все повторяется снова и снова… Это сводит с ума. Я не думал, что умею так любить — сильно, безгранично, безумно.
Смотрю на Настю в монитор. Она не приближается к Стасу, как просил, выдерживая дистанцию не меньше трех метров. Должна сейчас устроить маленькое представление, изобразить, будто сама использует меня — присосалась к денежному мешку и рада, что не приходится жить в постоянной нужде.
Наблюдать за этой игрой неприятно, когда
Но так бывшему муженьку проще поверить ее словам, словно заодно с ним, готова помочь, поделится деньгами, как приберет к рукам мое имущество и бизнес.
Конечно, никто не рассчитывал, что он расположится быстро. И тем не менее:
— Ты говорила, что любишь его?! По-твоему, я дебил и поверю?!! — закричал Стас.
— Я врала, — Настя держится стойко, не показывая на лице истинных эмоций. Еще Андрей заставил выпить немного, чтобы не дергалась и вела себя раскованнее. — И на тебя была зла. Мне нужны только деньги. Когда увидела, с кем имею дело, идея пришла сама собой… Ты же мучил постоянно, а тут впервые появилась возможность выдохнуть облегченно, ощутить обеспеченную жизнь.
— И что ты предлагаешь? — задумался он, и голос изменился, в нем появились нотки интереса.
— Чтобы помочь, должна знать о твоих планах.
— Ага, потом побежишь рассказывать, — возмутился ублюдок.
— Зачем? — Настя присела на стул, ее выдержка и спокойствие поражали. — Какая выгода для меня в итоге? Всем будет проще, если разойдемся тихо. Ты не маячишь у Матвея на горизонте, я имею доступ к деньгам…
— Ладно, — соглашается Стас. — Задолжал много опять…
— Не удивлена, — презрительно произносит любимая, и мысленно кричу в тот момент, спрятать столь сильную эмоцию, не дать ему усомниться и закрыться.
— Только не начинай! — хорошо, что он по-другому воспринял это. Видимо, не редко возникали скандалы на почве игромании.
— Слушай, — она опирается руками на колени, — я уговорила дать возможность поговорить с тобой не для того, чтобы тянул время. Выкладывай или…
«Не дави на него, Настя…» — замечаю, как он противен ей, и терпения надолго не хватит. Хотя факт неприязни отзывается теплотой внутри, лаская зверя. Любовь этой женщины безраздельно принадлежит мне одному.
Андрей сидит рядом со мной, увлеченно наблюдая за бывшими супругами.
— А она молодец, — вмешивается в размышления друг, — умело вписалась в спектакль…
— Но что? — не отрываясь от экрана, спрашиваю, в интонации явно звучало «но».
— Не бери в голову.
— Говори, раз уж начал.
— Может, так легко дается, потому что правда? — выражает мои потаенные мысли Андрей, и тут же засовываю их глубоко. Нет, верю ей. И не позволю другим вносить смуту.
— Не трави душу… Думаешь, наслаждаюсь, глядя, как Настя несет весь этот бред?
— Очень натурально получается… А если учесть, как она попала к тебе, в качестве платы…