100 дней плена
Шрифт:
— Когда?! — повышаю тон, решаю уточнить, он ведь и через неделю может позволить позвонить или того дольше.
— Я сказал: позже! Что не ясно?! — бьет рукой в руль, отчего испуганно дергаюсь. — Настя, не беси меня!
Замолкаю, памятуя о наказании. Не хочу насилия, унижения… Куда еще больше? И пусть мне хорошо с ним — плевать. Сама ситуация неправильная. Это противоречие раздражает. Вот, что нашло на меня. Хотя всегда полагала: я уравновешенная и рассудительная… А тут…
— Поняла, — тихо говорю и отворачиваюсь к окну.
Едем,
— Прости, — вдруг говорит Матвей.
«Это что-то новое» — смотрю на него и не верю.
— Ты помнишь наизусть нужные номера?
— Нет… — кажется, сообразила, к чему он клонит.
— Вернемся, и воспользуешься своим телефоном, — обещает. — У меня его с собой нет. Правда.
— Спасибо, — зачем-то благодарю, но если подумать, все действия в отношении меня незаконны. И в противовес этому другое ощущение — я не против находиться в его компании. Он нравится мне… Несмотря на глупость и странность моего положения.
Мы приезжаем на базу отдыха, расположенную на берегу живописного озера. Я слышала, что в области немало водоемов, но никогда никуда не ездила. Все, чем занималась: зарабатываем денег, помимо основной деятельности — аудитором, бралась за любую возможность получить больше жизненно необходимых бумажек…
И эта поездка — для меня действительно сюрприз, давно не отдыха.
Я оглядела небольшой уютный домик, утопающий в зелени, с пирсом прямо к озеру… А как тут пахнет — не передать словами. Воздух чистый, свежий, наполненный всевозможными ароматами растений.
— Красиво… — шепчу, и совсем не замечаю, как Матвей подходит сзади. Его руки пробираются под ткань футболки.
Поворачиваю голову. Хочу получить поцелуй. Жду. Он слышит меня, понимает, чувствует, захватывая мои губы в свой плен.
Матвей
Я многое потерял, лишая себя такой простой ласки, как поцелуй. Или это Настя так влияет на меня? Ведь до нее не нуждался в этом. А те очарование и полная отдача, с которыми она реагирует на мои действия, сводят с ума. Такое ощущение, будто кто-то послал ее специально, чтобы нарушить покой и привычный образ жизни. Но все гораздо проще: сам подписал себе приговор. Настя считает себя пленницей, на самом деле — она мой плен, личное наказание.
Я влюбился, как мальчишка. И кажется, со мной это впервые…
Смотрю на нее, пока одевается: не худая, как мне нравится, с красивыми изгибами и округлостями, тонкой талией и стройными ногами. Ловит мой взгляд и скромно улыбается, словно знает мысли и умело пользуется этим. Не удивлюсь, что так и есть. Могла ли она понять, какие чувства вызывает во мне? Но если откроюсь — не оставлю выбора для себя.
«Нет, нет, мои сто дней продолжаются, я наберусь терпения, и тогда никуда уже не денется».
Сам не тороплюсь
Настя суетиться рядом, нарезая овощи и раскладывая по тарелкам прочую еду.
Наша поездка похожа на отдых влюбленной парочки. В который раз ловлю себя на том, что хочу искренности с ее стороны. С каких пор мне нужно от женщины еще что-то, кроме удовлетворения собственных потребностей? Почему мы не встретились при других обстоятельствах? Отношения по принуждению не имеют будущего… И она уйдет.
А пока…
— Попробуешь? — спрашиваю ее, протягивая мясо, а потом приходит идея лучше: кормлю сам. Губы касаются моих пальцев, возбуждая.
Настя прикрывает глаза и наслаждается вкусом.
— Очень сочно получилось. Хотя если честно — не любитель мяса, предпочитаю рыбу.
— С этим нет проблем. Рядом озеро. Удочки и лодку возьму в прокат…
— Будешь ловить сам? — она широко улыбается, не верю своим глазам — улыбается! Или вино так действует? Я все время обманываюсь и в этом сам виноват.
— Я попробую поймать, если всегда так будешь улыбаться…
— Это приказ? — улыбка сразу исчезает с ее красивого лица.
А слова меня задевают. Конечно, на что рассчитывал?
— Просьба, Настя… Это просьба, заставлять не стану.
— Хм… Еще скажи: не будешь держать насильно, отпустишь, не дожидаясь окончания срока, — делает глоток вина. И заметно нервничает.
— Не отпущу, — не уточняю, что подразумеваю под этим. Своих планов не собираюсь раскрывать.
Может, показалось, но она расслабилась, облегченно выдохнув… И тем самым поселила во мне глупую надежду. Даю себе установку остановиться и не бежать впереди паровоза. Всему свое время.
— Хочешь поплавать? — предлагаю.
— Нет. Плохо плаваю… И темнеет…
— Не сбежишь, пока я освежусь? — касаюсь ее щеки, поглаживая.
Настя смотрит и ничего не говорит, обдумывая ответ. Но почему так долго? Молчание затягивается — что раздражает. То есть, она реально хочет этого? Мечтает избавиться? Хотя о чем я?! Так и должно быть. Вот только пусть не рассчитывает. Для себя все решил.
— Я не сбегу, — тянется ко мне, пристав на цыпочки, и невесомо целует.
А у меня сносит голову от этого невинного жеста. Сжимаю ее затылок и не даю отстраниться. Подхватываю под ягодицы и несу в дом.
…Она сидит сверху и двигается навстречу мне. Волосы растрепались по лицу, прилипли к влажному телу, голова откинула назад… От ее сладкого стона, с придыханием, едва сдерживаюсь, чтобы не сделать больно: не потому что хочу, нет — эмоции и ощущения кричат, желая оставить отметины в знак принадлежности мне. Но нежная кожа Насти останавливает, отрезвляя…
Переворачиваю на спину, не разрывая сплетения тел. И целую, целую, целую, заведя руки за голову… Глотаю свое имя с ее губ…
Рядом с ней как ненасытный безумец…