100 лет тому назад. Часть третья
Шрифт:
— Ваня! Ты как здесь оказался! — Сегодня дежурным по станции, похоже, Щегол заступил. Я уж и забывать стал про свои подменные документы, в которых я Иваном Елисеевым значился.
— Да вот, ездил по делам в Китай, — сформулировал весьма пространно цель своего здесь появления. — Не смог удержаться, чтобы не выйти, вас не проведать. Какие у вас новости здесь?
— Хе-хе, — захихикал мой боевой товарищ, — давненько ты, значит, у нас не появлялся. Ну, какие могут быть новости в этом забытом и богом и чертом уголке? Хотя,… ты знаешь, есть одна новость. Ты ведь с этим китайцем, Люнем, тут вместе служил?
— Да. А что с ним произошло?
— А обратился он в какую-то страхолюдину прямо посреди церкви.
— И что? Много народа пострадало?
— Да, никто не пострадал.
— Я бы на твоем месте не стал мастера Люня бывшим называть. Проклятие это на нем давно уже было повешено. Рано или поздно он должен был в кого-то начать превращаться. Потому и в церкви у отца Иоанна обитал. Надеялся, что святая магия поможет ему научиться своим внутренним зверем управлять. Но оборотни, они потом могут и обратно в человеческий облик возвращаться. В Китае, я так понял, подобное вообще довольно распространено.
— Но обратно он, тем не менее, не вернулся, — хмыкнул Щегол на это мое откровение.
— А зачем ему? У него тут и особо имущества то не было. А дальше, в Цицикаре и Шанхае, куча родственников обитает. Скорее всего, к ним подался, как смог обратно человеческий вид принять.
— Ладно, Ваня, раз ты здесь оказался, пошли выпьем. У меня все равно, этот поезд на сегодня последним по расписанию значится. До пяти утра я совершенно свободен. — Ну, Щегол в своем репертуаре. Не Угрюмый, конечно, с его запоями, но повод выпить точно не упустит. Впрочем, и у меня нынче такое настроение, что я тоже с удовольствием выпью. Благо, дома меня никто, наподобие нашей Степы, с ее бзиком насчет пьющего супруга, не караулит.
— Так вот, Василий, — я уже изрядно наклюкался, когда это свое откровение произносил, — зря ты на второй срок контракт с китайцами подписал. Несколько лет пройдет, и вас отсюда обратно в Россию выведут.
— Ну, выведут. Хорошо. Хоть и душевные здесь люди, но от отсутствия новостей мне уже временами выть хочется. –Щегол, сводя глаза в кучку, изо всех сил пытался говорить членораздельно. Временами у него это еще даже получалось.
— Отсутствие плохих новостей — уже хорошие новости. Ты просто не понимаешь, Васька, в стране сейчас очень нехорошие процессы начинают происходить. Кто-то говорит об усилении классовой борьбы по мере построения социалистического государства, кто-то пугает, что вокруг нашей страны одни буржуи живут, которые спят и видят, как бы нашу социалистическую родину завоевать или просто хотя бы нам в чем-то нагадить.
— Но ведь так и есть, большевики только у нас всех буржуев выгнали. И вон, тот же РОВС взять. Желают нагадить, зуб даю.
— Именно так. Только как ты докажешь, когда вернешься, что к тому же РОВСу никакого отношения не имеешь, у него же штаб-квартира в Шанхае находится, через который мы проезжали, когда сюда добирались? Вдруг ты туда заходил и сторговался за тридцать сребренников нашу родину-мать продать. — И, увидев, как Васька Онуфриев по кличке Щегол возмущенно хлопает глазами, не в силах что-то сказать, добил его: — вот то-то и оно! Не докажешь ты ничего.
И все же, водка — это зло! Именно подобными категориями я мыслил на следующий день, когда пытался припомнить, что я там еще этакого Щеглу в пьяном угаре напророчествовал. Не вспомнил ничего толком. Так и ушел в тайгу, по направлению к территории шурахов, пребывая в сомнениях.
Глава 21
После возвращения из Китая моя жизнь в Иркутске так и потекла по накатанной. Все же замечательно, что некоторые свободы, завоеванные во время революции, власти еще не демонтировали. В частности, никого пока не интересовало, кто такие, те люди, поселившиеся в доме четы Ширяевых. Раз хозяева не против такого соседства, значит, все в порядке. И обязательной прописки не требовали, и моего трудоустройства тоже. Скоро в нашем государстве все это поменяется. Ну, по крайней мере, в прошлом мире и паспорта ввели с ответственностью хозяев за своих квартирантов, и статью за тунеядство.
Одной
Впрочем, поползновениям Степаниды в отношении обучения Зухры я тоже не препятствовал. Все им развлечение долгими зимними вечерами. Плюс по результатам учебы Степа моей воспитаннице свидетельство об окончании четырехлетнего образования выдать пообещала, а это свидетельство Разум ученика на единичку увеличивает, да еще и в навык Ученик может прибавиться лишний уровень.
Но Степа, на самом деле, была занята не только и даже не столько Зухрой, сколько разбором тех заклинаний, которые я в своих странствиях насобирал. И конечно, немного с моей подачи, но она в первую очередь затеяла разбор и изучение довольно мутного по описаниям заклинания «Видение». С ударением на первом слоге. До самого нового года с ним провозилась, все же четвертый уровень, не шухры-мухры. С ее цифрами Характеристик такая скорость изучения вообще космической называться должна. А изучив, скакала, хлопая в ладоши, как маленькая: пять единиц в Разум — это вообще запредельно! Правда, сама применить такое мощное заклинание, разумеется, не смогла, но начала меня ему обучать. Даже сомневаюсь немного, на какой Разум этот конструкт рассчитан. Там магем, в этом заклинании, минимум в полтора раза больше, чем в том же Портале, до этого времени, расцениваемом мной в качестве непревзойденно сложного.
За всей этой учебой почти незамеченными нами прошли статьи в газетах, в которых сообщалось об ультимативном требованиях английского премьера Чемберлена о неоказании помощи со стороны СССР китайским коммунистам. Точнее, на статьи-то мы внимание как раз обратили. Да и трудно не обратить, если под влиянием этих статей на улицах, несмотря на сибирские морозы, начали регулярно митинги собираться. Но обратили по принципу «собаки лают, ветер носит».
Однако весна наступила. Я все еще с Видением разбирался в меру своих сил, Семен потихоньку к выходу в тайгу начал готовиться, а в городе и в стране по-прежнему НЭП продолжается. Может, я что-то напутал со своими предсказаниями грядущего? Я же и вычислил-то дату прекращения НЭПа исключительно по датам чеканки серебряных полтинников с молотобойцем. Двадцать седьмой год там последний, после, до тридцатого, еще серебряную мелочь чеканили, со сниженным содержанием серебра, а потом окончательно на медно-никелевый сплав перешли. Может, вообще, НЭП до самого тридцатого года продолжался?
Начало мая было, в городе земля уже большей частью подсохла, но в тайге, по уверениям Семена было еще не пройти. Быстро же он настоящим таежником стал. В один ясный солнечный день в ворота дома, где мы все это время обитали, постучали. Мы с Семеном пошли открывать. Перед воротами стоял молодой парень в белой милицейской форме. Я уже было обо всем плохом разом подумал, но милиционер лишь вежливо пригласил моего товарища пройти в институт минералогии, в котором Семен в качестве свободного разведчика недр, на патенте, состоял. Ну, Семен и отправился, гадая про себя, зачем его зовут? А мы, всей толпой, дома его дожидаться остались, но в угадайку играли еще более активно, наверное, чем он сам. У Семена-то всего одна голова на плечах, а у нас их вон сколько! И у каждого своя версия по поводу причины вызова возникла.