100 магнитоальбомов советского рока. Избранные страницы истории отечественного рока. 1977 – 1991. 15 лет подпольной звукозаписи
Шрифт:
Глава VI
Магнитиздат: «ставь по-новой!!!»
Ориентировочно с 81–82-го годов записи отечественных рок-групп начали активно тиражироваться. Магнитоальбомы ленинградских, московских, свердловских команд множились, словно кролики. «Я не мог даже представить, чтобы из одних рук песни разлетелись в таком количестве, – вспоминает Андрей Макаревич в книге «Все очень просто» о судьбе своего первого альбома. – Через месяц запись звучала уже везде… Деловые ребята в ларьках звукозаписи настригли по своему усмотрению из нее альбомов, и машина завертелась».
Катушки «Машины времени», «Аквариума», «Воскресения» и «Зоопарка» становились для людей чем-то средним
Явление, названное в народе магнитиздатом, по своей сути сильно напоминало выпуск нелегальной самиздатовской литературы. Разница состояла лишь в тиражах и методике изготовления.
«Комитет государственной безопасности ошибся всего один раз, разрешив продавать в СССР магнитофоны с двумя головками: записывающей и воспроизводящей, – считает басист «Аквариума» Михаил «Фан» Васильев. – Тем самым правоохранительные органы поставили крест на своей будущей деятельности, поскольку проследить распространение подобной информации оказалось невозможно».
На первых порах особой системы в распространении рок-записей не было. Чаще всего разносчиками «магнитофонной инфекции» являлись сами музыканты или их друзья. «Мы приезжали в Москву на концерты и привозили катушки в оригинальном оформлении, – вспоминает Алексей Рыбин в книге «Кино с самого начала». – Мы вначале дома обклеивали эти коробочки, а потом плюнули и стали привозить катушки с комплектами фотографий. Иногда подходили какие-то люди и скупали все катушки оптом».
Музыканты свердловского «Трека», не мудрствуя лукаво, отправили пленку прямо в «Комсомольскую правду», причем за посылку платил отнюдь не отправитель. Подобная бесцеремонность внезапно принесла свои плоды. Ответом на загадочную бандероль, содержавшую третий альбом «Трека», стала разгромная статья «Бойтесь бездарных, дары приносящих», опубликованная весной 1983 года на страницах центральной молодежной газеты. В тексте упоминался адрес отправителя – лучшую раскрутку для андеграундной группы придумать было трудно. «Не исключено, что это была одна из самых блестящих и парадоксальных рекламных кампаний в истории рок-музыки, – вспоминает гитарист «Трека» Михаил Перов. – Она обошлась нам всего в пять советских рублей, которые уплатил сам же производитель. Ее результатом стал поток писем с заказами на пленки „Трека“, поступавших к нам в течение нескольких лет».
Еще более бесхитростно заявили о себе музыканты группы «Жар-птица». В самом начале 80-х эта крепкая блюзово-балладная команда из Дубны сфокусировала все внимание на производстве студийных альбомов. «Для нас очень важно было иметь собственную аудиторию, – вспоминает лидер «Жар-птицы» Сергей Попов. – Поскольку возможности играть концерты не было, мы решили, что самый хороший выход – это просто тиражировать наши записи».
Помня о том, что все гениальное просто, Попов явился на прием к заведующему областного Дома народного творчества и выцыганил список с адресами иногородних дискотек. Переписав адреса, Попов разослал по ним более двухсот экземпляров одного из альбомов «Жар-птицы». Деньги на почтовые расходы и на катушки он взял из общественного фонда группы, заработанного музыкантами игрой на танцах и студенческих вечерах.
Внутри каждой из посылок находилось письмо, в котором не только рассказывалось об ансамбле, но и содержалась просьба следующего характера: «Если эта пленка почему-либо не устраивает тебя, ты можешь ее выслать нам так же, как мы ее прислали». «Ни одной катушки назад не вернулось, – вспоминает Сергей. – Зато через месяц нас накрыл шквал писем – люди хотели общаться и обмениваться записями. В один из дней был установлен рекорд – 28 писем. В итоге у нас вся комната была завалена письмами, которые мы хранили в бумажных мешках».
…На раннем этапе размножение магнитофонных альбомов носило романтический характер. Процесс был беспорядочным и не очень эффективным, но в нем, безусловно, присутствовал свой шарм. Музыканты разных групп дарили альбомы друг другу, друзьям или знакомым из других городов. «Братья по разуму» оставляли пленки в городских скверах или на вокзалах, реализуя на практике теорию анонимного искусства. Сергей Жариков катушки с записями первых альбомов «ДК» сдавал в комиссионный магазин. «Мой расчет был прост, – вспоминает он. – Человек покупал пленку и перед тем, как что-то на нее записать, из чистого любопытства прослушивал, что именно там находится. Таким образом, альбомы „ДК“ могли стать достоянием каждой советской семьи».
Со временем распространением альбомов стали заниматься не только музыканты, но и люди, имевшие доступ к нескольким магнитофонам. В Риге это был аудиоколлекционер Олег Климов. В Новосибирске – рок-журналисты Алексей Сенин и Валерий Мурзин. В Куйбышеве – диск-жокей Александр Астров. Во Владивостоке – научный сотрудник Политехнического института Игорь «Дэйв» Давыдов.
На Урале центром распространения магнитофонной продукции был Свердловск. Отсюда разлетались по стране не только «Трек» и «Урфин Джюс», но и альбомы из Уфы и близлежащего Челябинска-70. Основными действующими лицами в Свердловске были фотограф Дмитрий «ДиКон» Константинов и звукорежиссер позднего «Урфин Джюса» Леонид Порохня. Константинов переписывал альбомы дома, Порохня – на работе. В отличие от питерцев и москвичей, копировали они эти пленки безвозмездно.
…Прервав обучение на философском факультете Уральского университета, Порохня переместился прямиком в андеграунд – в отдел технических средств обучения, расположенный в подвале главного корпуса вышеназванного учебного заведения. В этом бункере, находящемся в самом центре города, Порохня спустя несколько лет запишет дебютный альбом Насти Полевой «Тацу». А пока в течение всего рабочего дня несостоявшийся философ эксплуатировал на полную катушку университетские магнитофоны.
«В подвале был настоящий проходной двор, – вспоминает Порохня. – Приходили толпы людей, пили кофе и просили переписать какие-нибудь альбомы. Магнитофоны крутились не переставая – я едва успевал переворачивать пленки. Периодически наведывавшийся в Свердловск Гребенщиков оставлял нам копии аквариумовских альбомов. Шевчук привез катушку „ДДТ“+„Рок-сентябрь“, правда с оборванным началом. Я переписал первый куплет с другой пленки, а затем аккуратно подклеил этот фрагмент к катушке Шевчука. Потом эта запись распространялась очень сильно, а ее оригинал, хоть и считается утерянным, до сих пор хранится у меня».
…Тиражирование альбомов в Питере происходило куда менее централизованно. К примеру, многочисленные альбомы Юрия Морозова (которого в лицо никто толком не знал) распространял председатель только что открывшегося Ленинградского рок-клуба Гена Зайцев. Переписыванием записей «Аквариума» занимался Гребенщиков, который на каждую картонную коробку наклеивал «Моментом» фотообложки Вилли Усова. Края коробок Борис с любовью обклеивал скотчем. «Человек, который дал стране массу идей и воспитал два поколения тинейджеров, по ночам клеил коробки, – вспоминает Вилли. – Клеил, чтобы заработать какой-то прожиточный минимум на курево и портвейн… Борис очень озлоблялся, когда я подступал к нему с денежными вопросами. Он даже взрывался какой-то ненавистью – не ко мне, а ко всему этому кошмару, к этому быту, который нельзя было не учитывать».