100 пророчеств Калиостро
Шрифт:
Масоны утверждали, что прежде всего сознание человечества должно подняться на ментальный план; оно должно настолько расшириться, чтобы включать не только мир эмоций, но и интеллекта. Во-вторых, необходимо было сделать что-нибудь для разрушения барьеров обособленности и предрассудков, которые отчуждали людей друг от друга и которые, как предвидели братья-«камен- щики», будут отчуждать их все больше.
Это собрание положило начало конкретной специфической групповой работе по четко намеченным направлениям, что привело к созданию четырех групп — культурной, политической, религиозной и научной, из которых каждая должна была выражать истину с определенной точки зрения и раскрывать определенный аспект познания. Известно, что первыми взялись за работу культурная и политическая
Основной десант политической группы пришелся на начало XVII столетия. Группа в основном включала в себя работников, осуществляющих свою деятельность на рациональных принципах. Но были и те, кто сознательно откликался на мир мысли Бога, являясь проводником Его идей. Ключевой фигурой политической группы иерархических работников был посвященный ученик граф Калиостро. Практически все, что написано о жизни Калиостро, никак не раскрывает его в качестве посвященного, иерархического ученика, перволучевого Ашрама. Но так и должно было быть. Посвященный всегда работает за сценой, выводя на передний план истории других учеников.
Задача политической группы, работавшей над обустройством Европы, состояла в первую очередь в смене монархических режимов правления и переходе на демократические рельсы. Осуществить это бескровными методами, например, как в Англии, не удалось. Разрушить старое мышление монархической Европы было возможно, только применив энергию аспекта первого луча. Результатом ее воздействия стала Семилетняя война, окончившаяся в 1763 году. Работа политической группы началась с посылки группы учеников и посвященных в различные страны мира.
Сохранилась часть воспоминаний Калиостро о масонской стороне его деятельности. Вот что он пишет:«Мой наставник Альтотас, величайший мудрец, один из хранителей высочайших знаний, накопившихся в недрах человечества от начала веков и до наших дней, сообщил мне, что считает меня вполне подготовленным и созревшим для того, чтобы войти в храм познаний и выдержать там испытания, которым должен быть подвергнут всякий, кто жаждет доказать свои силы снести на своих плечах великую драгоценную ношу. Но не сам он меня посвящал. Он препоручил меня иному мудрецу, великому иерофанту. От него мной были получены все важнейшие указания. Я должен был очиститься и подготовиться к уготованному мне. Я должен был продолжительно молиться и поститься. И вот, наконец, настал день, когда с чистой совестью сообщил моим наставникам, что почувствовал себя вправе…
В сопровождении старого иерофанта (действие происходит во время одного из путешествий Калиостро на Восток. — Авт.) и двух прежде уже посвященных молодых людей посреди глубокой ночи мы отправились из древнего Мемфиса к пирамиде Хеопса. Я уже прежде осматривал эту пирамиду и должен заметить, что неверно и напрасно называют ее пирамидой Хеопса: Тот, или Гермес, величайший из мудрецов, воистину, был ее строителем. Он создал ее именно затем, чтобы сохранить в лоне ее в будущих веках, в будущих тысячелетиях, сокровища великого знания.
Мы подошли к пирамиде и остановились. Ночь выдалась очень светлой. Я уже не раз бывал здесь, потому удивился нашей остановке. Я понимал, что идем мы в пирамиду, однако же с этой стороны не было никакого входа. Но мне не пришлось удивляться долго, так как с этой минуты и началось то все удивительное, неожиданное, что суждено было мне испытать.
Иерофант ударил молотком в один из древних камней у основания пирамиды, как вдруг камень в ответ поддался, и перед нами оказалась маленькая дверца. Мои спутники завязали мне глаза и далее меня повели. Я понял, что мы спускаемся вниз по ст/пенькам очень длинной лестницы. Когда, наконец, глаза мои были развязаны, я оказался в обширном зале, ярко освещаемом откуда-то сверху. Прямо передо мной находился огромных размеров и редкой работы сфинкс. Как никогда прежде поразило меня это таинственное изваяние. Я не мог отвести глаз от взгляда сфинкса. На меня был устремлен холодный и загадочный, прекрасный и страшный каменный неподвижный взгляд человеческого лица. Это было непостижимое существо: и ужасающее, и манящее к себе. Оно имело голову женщины, тело быка, когти льва и огромные крылья.
Иерофант подошел ко мне и положил мне на плечо руку. «Сын мой, — обратился он ко мне, — прежде, чем идти дальше, остановись и вглядись в этого сфинкса. На первый взгляд он ужасен, он представляется тебе чудовищем. А ведь это символ глубочайшей красоты и правды. Этот сфинкс — лишь заглавный лист той книги, которую ты жаждешь прочесть. Первая загадка, первая из великих загадок, но не тот кроется в ней смысл, что в басне Эдипа, — я решаюсь тебе его поведать, но прежде ты подтвердишь, что достоин читать эту великую книгу. Если же нет..»
Туг он замолчал, однако невольный трепет пробежал по моим жилам. «Готов ли ты слушаться меня?» «Готов», — ответил я и встретился взглядом с его взглядом, выдержать который было непросто. Тогда два молодых посвященных поднесли мне длинные белые одежды. С их помощью сбросил я с себя свое одеяние, облачившись в эти белую тунику и сандалии.
Тогда иерофант подвел меня ближе к сфинксу и сказал: «Смотри, ты видишь человеческую голову, голову женщины. Она олицетворяет человеческий разум, разум, который, прежде чем он выйдет на арену будущего, должен изучить свои цели и желания, постичь средства их достижений, познать препятствия, коих следует избегать, пройти предстоящие испытания. Тело быка означает, что человек, вооруженный знанием, должен, подобно сильному и крепкому быку, с неутомимой волей и беспредельным терпением прокладывать шаг за шагом путь, ведущий к успеху или падению. Когти льва означают, что, прежде чем достигнуть цели, намеченной разумом, недостаточно хотеть, а следует дерзать, недостаточно трудиться, а следует иной раз биться и силою прокладывать себе дорогу. Орлиные крылья не приподняты, они опущены, они прикрывают собой сфинкса, — и густым и непроницаемым покровом, подобным орлиным крыльям, следует скрывать свои планы до тех пор, пока не настанет время действовать решительно и дерзко, в орлином полете возносясь на беспредельную высоту.
Смей же, сын мой, видеть верно и жаждать справедливо. Дерзай ко всему, чего пожелает твоя совесть, умей умолчать о своих планах. И если перед твоим упорством и терпением завтрашний день есть не что иное, как продолжение усилий, сделанных тобой сегодня, — следовательно, ты идешь твердо к своей цели. Семь гениев, семь хранителей священного ключа, запирающего прошедшее и открывающего будущее, возложат на твою голову венец «властелина времени», и ты, подобно Пифагору, Платону и другим прежним мудрецам, сделаешься преемником Гермеса, помня, что и они прежде стояли там, где стоишь сейчас ты».
После этих слов иерофант завязал мне глаза снова, и я услышал, как удаляются его шаги. Кто-то иной взял меня за руку и повел. Снова мы двигались по лестнице. Голос того, кто сопровождал меня, прошипел у самого уха: «Считай ступени!» Я начал считать и насчитал двадцать две, после чего мы остановились. Я услышал, как отпирается и затем запирается за на ми тяжелая дверь. Снова потянулись мгновения, во время которых мы продолжали путь.
Вдруг тот, кто вел меня, остановился и, задержав меня, воскликнул: «Стой, теперь дальше ни шагу, иначе ты полетишь в бездонную пропасть. Она со всех сторон окружает тайный храм, защищая его от вторжения непосвященных. Мы пришли слишком рано, потому будем ждать остальных наших братьев. Ты же, если дорожишь жизнью, должен замереть неподвижно. Скрести на груди руки и не снимай с глаз повязки до тех пор, пока тебе не будет приказано это сделать. Полдни, что ты уже теперь в нашей власти, ты отныне не принадлежишь себе, ты обязан слушаться нас беспрекословно. Лишь исполнив это и доказав нам, насколько ты властвуешь собою, ты избежишь погибели и достигнешь того, к чему стремишься».