100 shades of black and white
Шрифт:
Однажды он снимет ошейник, однажды дроиды прекратят пичкать ее синтетическими ингибиторами, однажды Рэй...
Он смотрит на нее, свернувшуюся клубком на самом краю постели. Она все еще обнимает себя за плечи, сжавшись, точно боится, что вот-вот потеряет даже эти секунды спокойствия. И тишины. Ее лицо больше не пылает огнем смущения, в глазах нет ненависти, только усталость.
— Не надо, — Кайло тянет руку, дотрагиваясь до лба и разглаживая морщинку. Она не испортит Рэй, ее вообще ничто не испортит, не сломает, не уничтожит,
Уголки ее губ вздрагивают, не находя себе места — не то улыбка, не то гримаса боли — не разобрать.
— Вот так, малышка, — ее щека под пальцами теплая, мягкая, и Кайло все рисует кончиком указательного бесконечный круг, в котором уже ничего не осталось от начала. Как и, впрочем, конца. — А теперь скажи мне, я люблю тебя, Кайло.
Это то, что нельзя подделать, нельзя выбить, пока Рэй сама того не захочет, это воля не над ее телом, над разумом, который так и не покорился ему.
Ее губы снова дрожат, расцветая в чудной, самой искренней за последнее время улыбке, такой теплой, что в ее лучах можно согреться.
— Пошел ты, Кайло! — шепчет Рэй, и с ее яростью не справится ни один ингибитор, ни один ошейник, ни одна клетка.
Жаль, что она не понимает этого. Как и другого — она все еще не выучила этот один злосчастный урок.
— Ладно, — видит Сила, он старался. — Хорошо, Рэй. Я сделаю ровно так, как ты просишь.
Ее подвешенное под потолком тело, изогнувшееся в бесстыдной позе — ноги расставлены, и веревки впились в раскрытое влагалище, ладони тыльной стороной закрывают побелевшее лицо, слегка откинувшееся назад, открывая беззащитное горло — вызывает новую волну желания. Восхищения.
— Меня ждут дела, но мы обязательно продолжим. Когда я вернусь, моя любовь, — обещает Кайло, подбирая с пола смятое одеяние. И он до смерти устал, больше всего хочется рухнуть обратно в постель и притянуть к себе Рэй. Пока она не затихнет, не бросит свои бестолковые попытки сбежать или убить его.
Однажды она скажет Кайло то, что он так хочет слышать. Рано или поздно Рэй закончит свое обучение.
====== Bound (Рэй/Кайло Рен) ======
Комментарий к Bound (Рэй/Кайло Рен) В честь праздника, да еще пятницы, вот что бывает, когда хочется писать милый флафф.
Нихрена это не флафф, ну что есть)
— Так... Ладно, — она все еще пыталась соображать здраво. Голову в холод, Рэй, голову засунь в песок, если уж по-другому никак не доходит. — О чем мы там?
Она скрестила руки на груди, и нет, не отгораживаясь, было там от чего отгораживаться, подумаешь, Верховный... тьфу, Кайло Рен. Ну с голым торсом, что она, сисек за свою жизнь не видела?
Очень хотелось сказать, что видела, и немало, и покрасивее, накачаннее там, смуглее, маслом нама...
Она вздрогнула, стряхивая с себя морок. Не сейчас. Тем более, что этот болван умел читать ее мысли. Режимом нон-стоп в последнее время.
— Я предлагаю тебе...
— Стоп! — Рэй тряхнула головой и выставила перед его призрачным лицом палец. Одинокий, такой
Прошлая их сделка — ой, Кайло, а давай, ты не будешь поглядывать за мной, когда я моюсь или сплю, — была нарушена меньше чем через сутки после принятого соглашения: ни одна из сторон не станет вмешиваться в жизнь другого без необходимости.
То, что Рэй, непривычная к здоровенным допотопным освежителям повстанцев, поскользнулась и грохнулась посреди мытья, не было этой самой необходимостью. Кайло посчитал иначе.
Вот я тебе тоже посчитаю, она хмыкнула. Когда ты на унитазе сидеть будешь, Верховный ты засранец.
Хвала Силе, эти неподобающие мысли он читать не стал.
— Тогда я нападаю, — потер нос Кайло и развел руками. С его стороны виднелась только такая же призрачная постель, разворошенная как гнездо ворнскров, раскиданные по полу шмотки, которые он надевать не захотел. Почему-то. Жарко, вот что он сказал. Сломались кондиционеры на всей палубе и очень жарко. Ну что ж, может, тогда и штаны надо было ему снять? О нет, Рэй снова поежилась. Этого она не выдержит.
— Ну тогда... — ну и что она могла с этим безобразием поделать. Сказать, нападай? Когда у них последние боеприпасы закончились накануне, а новых не сторговали? Когда Хановский Сокол впервые за всю свою долгую жизнь забарахлил и отказался уходить в гипердрайв? Когда она...
— Ладно, я слушаю. Только, пожалуйста, никаких «Давай править Галактикой вместе». Этого я уже не выдержу. На двадцатый раз как-то не очень смешно.
— Двадцать первый, между прочим, — снова потер нос Кайло, в этот раз выглядел он чуточку более смущенно, ну и на том спасибо. — Я считал.
— Ого, — на большее слов не нашлось. Можно было подумать, что он издевается, но лицо, все дело было в выражении его лица. С таким взглядом не гадят своему заклятому врагу, не убивают и не сажают в пыточное кресло, как это уже однажды было, между прочим. — И что тогда? Что мы делать с этим всем будем?
Проблема была, как все уже могли догадаться — и на базе, и в Первом Ордене, по коридорам которого разгуливал полуголый Верховный, разговаривая с пустотой и пугая этим служащих, — в Узах.
В треклятых, сожри их сарлакк, затопчи их стадо бант, Узах, которые работали невпопад. Они не желали закрываться, они не желали успокаиваться, периодически перенося через всю Галактику отголоски снов — и даже самых неприличных! — и разговоры, не предназначенные для ушей врагов.
Когда Рэй рискнула отсечь их — хаха! вот же идиотская затея, делать что-то по книгам Люка — ее накрыло так, что она дня четыре лежала пластом. Где-то ближе к Центральному Сектору примерно так же крутило и Кайло Рена, который сразу не просек, в чем беда. А потом он пришел к ней, нет, не пришел, он выскочил из пустоты, весь мокрый, голый, с одним жалким полотенчиком на голове, из своего освежителя и заорал так, что Рэй подскочила на постели.