100 великих экспедиций
Шрифт:
Но остаются в истории Колымы другие страницы – яркие, увлекательные, героические. Были удивительные приключения и замечательные открытия. Был Юрий Александрович Билибин – настоящий романтический герой, геолог, исследователь неведомой в ту пору земли и открыватель ее природных богатств.
…Тайга звенела от комаров, птиц, бурундуков-пищух. Конный караван продвигался медленно по старой заброшенной тропе, едва различимой в зарослях кедрового стланика и вовсе пропадающей на каменных осыпях.
Впереди ехал начальник экспедиции – единственный в отряде прошедший год назад этим путем. Высокий, крепкого телосложения,
Добрались до верховьев реки Буюнды. Построили семь добротных плотов кунгасов. Вот только многовато времени ушло на организацию каравана (местные власти не очень-то жалуют загадочных пришельцев из Центра). Сейчас, в начале июля, река обмелела. Сплав обещал быть нелегким и опасным.
Первая неделя прошла в постоянных мытарствах. То один кунгас, то другой, а то и все разом застревали на перекатах. Стягивали плоты с трудом, под натужные крики. Волочили по камням. Перетаскивали на себе грузы. После нескольких притоков река стала полноводней, течение усилилось. Но впереди были пороги, особенно опасные в низкую воду.
Все, кроме рулевых, пошли вдоль обрывистого берега, продираясь сквозь чащу, груды валежника. Острые скалы и лобастые валуны разрезали, вспенивая, мощный поток.
На первом плоту кормщиком был Билибин. Мокрый с ног до головы, он стоял у тяжелого весла, заменяющего руль. Войдя в стремнину, плот проскользнул между валунами, ринулся в водоворот, едва не развернулся, но, повинуясь твердой руке рулевого, снова взлетел на гребень потока, лихо промчался в узкой горловине, стиснутой скалами, накренясь на повороте, немного притормозил, елозя по камням, и с последней приступки как бы нырнул в омут. Почти весь плот ушел под урез воды. Сверху торчала лишь груда вещей, плотно закрытая брезентом, да стоял улыбающийся кормчий…
За первым кунгасом последовали еще два с опытными кормщиками. На плесе подвели плоты к берегу, а сами пошли вверх по реке к оставшимся посудинам. И снова рванулись в кипень порогов. И на этот раз все обошлось благополучно (ниже по течению оставшиеся работники устроили на берегу «засаду» на тот случай, если произойдет авария и придется ловить сбитые потоком вещи, людей).
Так прошли еще две полосы порогов. Удачлив был Билибин: ни одной аварии! А ведь никто еще не решался пускаться по Бохапче в мелководье.
Течение реки стало плавным. Не торопились, опробывая впадающие в реку ручьи и проводя топографическую съемку. В устье сделали основательный привал. Билибин был удовлетворен: опробован путь, по которому в будущем можно будет доставлять грузы в район исследований.
Оставив караван, он в небольшой самодельной лодке поспешил к устью реки Утиной (он назвал ее так потому, что прошлой осенью убил здесь несколько уток). Тогда же он обратил внимание на гранитный голец БасУгунья, который прорезала речка. Золотое оруденение, как знал Билибин, часто
В устье Утиной Билибин нашел место недавней стоянки этого отряда. На старой лиственнице белел свежий затес, а в расщепе находилась записка. Билибин прочел: «Тер из а вери гуд голд ин тзис ривер». Для конспирации Раковский написал русскими буквами фразу на английском языке: «Очень хорошее золото в этой реке».
Первый успех! Но надо было двигаться дальше, собирая сведения о результатах поисков еще в двух отрядах его экспедиции.
Обнаружили золотоносную россыпь на впадающем в Утиную ручье. Беглое обследование реки не дало обнадеживающих результатов. Сергей Раковский отправил двух рабочих к устью реки строить плот для сплава по Колыме, а сам с оставшимися рабочими решил сделать последний маршрут – на два-три дня.
12 июля, спустя ровно год с начала Колымской экспедиции, Раковский, пока рабочий устраивал ночлег и готовил ужин, с лотком и лопатой отправился опробовать ручей. Отмыв пробу, он увидел на дне лотка щепотку золотого песка – не меньше двух граммов. Это было неправдоподобно: около двух граммов золота на кубометр грунта! Он пошел вдоль ручья, без устали проводя опробование и забыв об ужине. Сомнений не оставалось: ручей размывает богатую золотоносную залежь.
Утром он решил проверить дно ручья, где щеткой торчали слоистые сланцы – естественные ловушки, задерживающие наиболее тяжелые частицы. Мыть шлих не пришлось: под небольшим слоем кристально чистой воды то тут, то там поблескивали крупные золотинки. Встретился даже небольшой самородок. Необычайный улов! Пришлось позвать на помощь рабочего. Так и бродили они по мелководью, собирая чистое золото. Прекратили это занятие только после того, как заполнили коробку из-под папирос «Казбек».
Взволнованный рабочий предложил Раковскому умолчать о найденном золоте. Во-первых, можно было ненадолго задержаться и насобирать самородков на несколько лет безбедной жизни. Во-вторых, на это место имело смысл вернуться через год-другой, организовав старательскую артель. Другого такого счастливого случая никогда не дождешься! Да и разве несправедливо, если они, открывшие золотоносную россыпь, воспользуются таким подарком судьбы.
Раковский вел себя так, будто не произошло ничего особенного: сделал записи в полевом дневнике, нанес на карту точки опробования, а ключ назвал – по праву первооткрывателя – Юбилейным (позже здесь вырос прииск). На обратном пути, сплавляясь по Колыме, отряд Раковского продолжал обследовать притоки реки по методике, разработанной Билибиным.
Узнав о фантастических россыпях на Утиной, Билибин изменил план работ. Не давая себе ни дня отдыха, снарядил отряд и стал проводить предварительную геологическую съемку района. Надо было оценить общее распространение и характер рудоносных пород, среднее содержание золота. Только так можно было оценить перспективы рудоносности района и приблизительно подсчитать запасы драгоценного металла.
Все это требовало более или менее обстоятельных исследований с шурфованием (а долбить вечную мерзлоту нелегко), постоянным опробованием и отбором образцов. Следовало торопиться: ситуация непредвиденная, а лето заканчивается.