100 великих узников
Шрифт:
В середине процессии идет Д. Бруно; он одет в „санбенито“ (одежду еретиков) — кусок грубой ткани, пропитанной серой и разрисованной языками пламени; на голове — высокий колпак с изображением человека, охваченного пламенем и окруженного безобразными демонами. Вид у узника ужасен. В заключении он сильно оброс, но идет спокойный, гордый и непреклонный: его большие глаза, ясные и светлые, обращены к народу; лицо хотя и бледное, но кроткое. Ему подают Распятие, он отказывается приложиться к нему, и крик негодования вырывается из толпы. Д. Бруно привязывают к столбу цепями и мокрой веревкой, чтобы, высыхая, она сильнее впивалась в тело, и ждут — не попросит ли он пощады? Не отречется ли от своих греховных мыслей? Немного лицемерия, и он был бы спасен от стольких мук…
И вот настал последний час, но приговоренный все так же тверд и непреклонен. Инквизиторы зажигают костер, трещат сучья, пламя поднимается все выше и выше… Д. Бруно судорожно вздрагивает, и больше ничего не видно из-за окутавшего его дыма. Ни мольбы, ни жалобы, ни крика не вырвалось из его груди; еще несколько минут — и ветер развеял прах Ноланца…
Гражданин Города Солнца
Родиной итальянского философа Томазо Кампанеллы была южноиталийская область Калабрия — страна вольнолюбивых горцев и смелых моряков. Века иноземного господства не сломили гордый дух калабрийцев, которые превыше всего ставили свободу, личное достоинство и стремление к познанию мира. В сочинении „Астрология“ Т. Кампанелла впоследствии с гордостью писал: „Калабрия, родина моя, в былые времена носившая имя Великой Греции! Ты заполнила весь мир наукой пифагорейцев, математиков, знаниями о звездах и строении Вселенной“.
Многие любители легкой наживы обращали свои взоры на южную Италию, ведь владение ею делало их хозяевами Средиземноморья. Здесь побывали сарацины, норманны и французы, а потом пришли испанцы; во многих городах, даже не входивших в испанские владения, стояли испанские гарнизоны — только Венеция и Савойя сохранили свою самостоятельность. В подчиненной части Италии властвовали испанские вице-короли, творившие суд и расправу. В 1540 году был создан Орден иезуитов, который стал контролировать всю политическую и духовную жизнь Италии. В это время была реорганизована и инквизиция, а в Риме создан инквизиционный трибунал, беспощадно искоренявший любой протест против феодального и католического гнета и подавлявший любую свободную мысль.
В 1550-х годах был издан первый список запрещенных книг, в который вносились все сочинения, отклоняющиеся от церковных догм. Чтение таких книг каралось очень строго, вплоть до смертной казни. На юге Италии тяжелый гнет инквизиции сочетался с жестоким режимом испанского господства, поэтому неудивительно, что этот край стал очагом восстаний.
Т. Кампанелла — мистик, астролог и вместе с тем вдумчивый естествоиспытатель — не ограничивался только кабинетной работой. В 1592 году он выступил на диспуте против одного старого профессора, десятки лет „глодавшего“ Аристотеля и средневековых схоластов, и разбил его по всем пунктам. Профессор был подслеповат, но разглядел под монашеской рясой ученого „козлиное копыто“ и тотчас донес инквизиции, что богословию Т. Кампанелла обучался у дьявола. Инквизиция и духовное начальство как будто и сами уже об этом подозревали, только вот прямых доказательств у них пока не было. Но вскоре вольнодумство Т. Кампанеллы сказалось в проступке незначительном, но для начальства монастыря Святого Георгия достаточно обличавшем неблагонадежность молодого монаха. В Неаполе мыслитель дерзнул просить разрешения пользоваться книгами монастыря Сан-Доменико Маджоре — лучшей библиотеки города. Выдавая Т. Кампанелле книги, библиотекарь однажды заметил, что тот может быть отлучен от церкви, так как некоторые сочинения можно брать только по специальному разрешению самого папы. В ответ Т. Кампанелла иронически воскликнул: „А что значит отлучить от церкви? Съесть что ли?“. Через несколько дней его, как еретика, отправили в Рим для суда и следствия. Так Т. Кампанелла впервые увидел решетку на окне и несокрушимую дубовую дверь. Оказавшись в заключении в первый раз, он повел себя так, как испокон веков делают внезапно схваченные люди, не знающие за собой никакой вины: стучал в дверь и требовал, чтобы ему сказали, в чем его обвиняют. Но ответом были молчание и неизвестность — испытанный прием святой инквизиции.
Наконец Т. Кампанеллу повели на допрос, где потребовали, чтобы он признал свою вину сам. Но молодой мыслитель не знал за собой никакой вины, как и причины, по которой его заточили в тюрьму. И тогда его спросили, каким образом он в свои годы знает то, чему его не учили и учить не могли. На это Т. Кампанелла ответил: „Я сам с молодых лет чувствовал тягу к наукам и стремился узнать как можно больше. Если мне чего-нибудь не могли объяснить учителя, старался найти ответ сам“.
В тюрьме Неаполя ученый провел почти год. Днем в камере было нестерпимо душно, ночью — сыро; у него заболели суставы, от плохой пищи начали расшатываться зубы. Не один раз его мучили приступы лихорадки, но врача и лекарств узникам не полагалось. Иногда, правда, ему давали бумагу, и Т. Кампанелла писал, стараясь выражаться как можно осторожнее и туманнее, чтобы его не обвинили в ереси. На этот раз дело для молодого монаха закончилось более или менее благополучно: после освобождения ему предписывалось покинуть Неаполь и жить у себя на родине в одной из самых отдаленных обителей. Но Т. Кампанелла решил сначала отправиться в Рим, потом появляется то в одном, то в другом городе Италии, а в 1593 году он оказался во Флоренции, где правительство тосканского герцога предложило ему преподавать в университете. Однако по пятам Т. Кампанеллы шли иезуиты, и их нашептывания испортили ему репутацию. Из Флоренции ученый направился в Венецию, потом в Падую, где поселился в монастыре Святого Августина. Здесь он по памяти восстановил свои сочинения, которые у него еще в Болонье отобрал и отправил в инквизицию настоятель доминиканского монастыря.
Изучив рукописи Т. Кампанеллы, инквизиция организовала два процесса против вольнодумца. На этот раз он подвергся следствию вместе с известным медиком того времени Д. Кларио и неким О. Лонго. Т. Кампанеллу обвинили в оскорблении генерала Ордена иезуитов, в авторстве сочинения „О трех обманщиках“ и еще в том, что он не донес на еретика, отрицавшего Иисуса Христа как Спасителя. А он и не подозревал, что вся его жизнь занесена на бумагу: случайные слова, встречи с людьми, потерянные записки — все теперь превратилось в улики. К тому же недруги сочинили на Т. Кампанеллу донос, в котором приписали ему сочинение сатирического стихотворения, направленного против Иисуса Христа, и указывали приверженность его к учению древнегреческого философа Демокрита.
Т. Кампанеллу, которому было тогда 25 лет, и его товарищей по заключению перевезли в Рим, где поместили в одиночные камеры замка Святого Ангела. Римские судьи оказались хитрее своих коллег из Падуи и каждый раз меняли тему допросов. Иногда узника выпускали в тюремный двор, окруженный высокими мрачными стенами, и ничего, кроме их каменной кладки, отсюда не было видно. Зато какое счастье было созерцать синеву неба и глядеть на ласточек, пролетающих над тюремным двором, и на пробивающиеся между каменными плитами травинки. Т. Кампанелла верил, что когда-нибудь он уйдет отсюда, и такой день настал. Его выпустили из замка, но запретили покидать Рим: жить ему надлежало в монастыре Святой Сабины, не выходя за его пределы, так как следствие по делу будет продолжено.
Почти полтора года провел ученый в монастыре, а потом его снова вызвали в трибунал и огласили приговор: он объявлялся заподозренным в ереси и должен был отречься от нее, а иначе — новый процесс. И, сжав зубы, Т. Кампанелла вынужден был отречься, ибо упорствовать было безумием. После освобождения он вновь приступил к своим ученым занятиям: пишет философские, политические и даже военные трактаты. Но Рим был опасным местом для вольнодумца, и в 1597 году Т. Кампанелла переехал в Неаполь, потом появился в Никостро и наконец в своем родном городе Стило. Казалось бы, круг завершился: отсюда 15 лет назад он ушел на поиски знаний, познал всю премудрость, разбил своих противников, приобрел известность, любовь друзей и ненависть врагов, создал много произведений… И, как ему казалось, решил главные вопросы философии и политики, открыв человечеству путь к единству и миру. Но кипучая натура Т. Кампанеллы не могла смириться с покоем, он не расстается с идеей преобразования государственного строя, к тому же и положение небесных светил будто бы благоприятствует мировому перевороту. А Калабрия была самым подходящим местом для его совершения. Завоеватели-испанцы свирепствуют: невыносимые подати угнетают народ, по малейшему подозрению в ереси людей сажают в тюрьму, всякое проявление недовольства влечет за собой конфискацию имущества, а порой и казнь. Налогами обложено все: сушеный виноград, вино, дрова, хворост, соль, фрукты и т. д. Разоренные крестьяне толпами отправляются в Неаполь, где просят милостыню и часто умирают от голода на городских улицах, в горах Калабрии полно беглецов… Нет, торжество разума невозможно, пока не будет сброшена эта темная сила, путь к солнцу лежит через восстание. И вопреки своей теории об объединении мира, Т. Кампанелла призывает к свержению испанских властей.
Иго ненавистных иностранцев давило всех, и потому призыв к бунту встретил отклик не только у свободолюбивых горцев и горожан, но и у многих дворян, оттертых от власти пришлыми авантюристами. В Т. Кампанелле просыпается неукротимый дух: он должен вывести свой народ, как Моисей вывел евреев из египетского плена. В этом уголке Италии он начнет движение, которое потом охватит всех потомков Древнего Рима, и на месте мелких княжеств создастся мировая республика, которая засверкает всеми добродетелями „града Божьего“ и всеми науками новой мысли.