100 запрещенных книг. Цензурная история мировой литературы. Книга 1
Шрифт:
В наши дни лишь одна версия «Mein Kampf» легко доступна в Соединенных Штатах. Запатентованная в 1971 году, опубликованная Хоктоном Миффлином и переведенная Ральфом Мангеймом, она представляет собой сочинение, как переводчик называет Гитлера, «малограмотного писателя, без каких либо ясных идей, [который] в целом считает, что сказать один раз — это слишком мало». Он также замечает, что стиль Гитлера претендует на высокий уровень образования и культуры, что приводит к избыточности и отсутствию остроты.
Мы
Автор: Евгений
Год и место первой публикации: на русском языке — 1929, Чехия; (1924, в английском переводе; 1927, в чешском переводе; 1929, во французском переводе; в России — «Знамя», 1988, № 4–5).
Опубликовано: в журнале «Воля России»
Литературная форма: роман
В предисловии к французскому изданию 1929 года Замятин писал о главных особенностях романа: «Одна из тем, пока еще робко затрагиваемых в советской литературе, это вопрос об отношении личности и коллектива, личности и государства. На практике этот вопрос разрешен в пользу государства, но это решение не может быть только временным … Именно эта проблема, правда, в очень утопической, пародийной форме, в виде reductio ad absurdum одного из возможных решений, является основой всего моего романа…»
Роман представляет собой конспект — дневник повседневного, точно рассчитанного существования Д-503, одного из «нумеров» — гражданина Единого Государства. Д-503 — строитель Интеграла, символа Единого Государства. Интеграл должен принести на другие планеты вселенной математически-безошибочное счастье, избавить их обитателей от дикого состояния свободы.
В то же время конспект задуман как послание, которое Интеграл должен донести до обитателей далеких планет, оно включает в себя рассказ об истории и современной жизни Единого Государства.
Единое Государство появилось после Двухсотлетней войны, в итоге которой город поработил деревню и весь природный мир с горсткой людей остался за Зеленой стеной. Она защищает город-государство из стекла и бетона от разноголосицы земных обитателей. Десять миллионов «нумеров» встают и ложатся в единую минуту, указанную на циферблате Скрижали. Благодетель, которому помогают Хранители, опекает Государство, и растворяет заблудших в Машине. Этот эффектный процесс конспектирует Д:
«Тяжкий, каменный, как судьба, Благодетель обошел Машину кругом, положил на рычаг огромную руку… Ни шороха, ни дыхания: все глаза — на этой руке. Какой это, должно быть, огненный, захватывающий вихрь — быть орудием, быть равнодействующей сотен тысяч вольт. Какой великий удел!
Неизмеримая секунда. Рука, включая ток, опустилась. Сверкнуло нестерпимо-острое лезвие луча — как дрожь, еле слышный треск в трубках Машины. Распростертое тело — все в легкой, светящейся дымке — и вот на глазах тает, тает, растворяется с ужасающей быстротой. И — ничего: только лужа химически-чистой воды, еще минуту назад буйно и красно бившая в сердце…»
Д-503 поначалу — идеальный гражданин. Он, как остальные, живет в доме с прозрачными стенами, встречается в урочные часы Личного Времени с О-90. Он убежден, что «красиво только разумное и полезное: машины, сапоги, формулы, пища и проч.», что таблица умножения мудрее Бога. Сомнения начинают посещать его с началом конспекта. Их усиливает знакомство с женщиной, 1-330, которая вводит в его жизнь иррациональность, воплощенную для математика Д в квадратном корне из –1. Для Д любовь, появление Другого, чреваты потерей цифроощущения, появлением одного за другим тяжелых заболеваний: он начинает видеть сны, а затем у него образуется душа. Он чувствует себя отгороженным от своих сограждан — пальцем, отрезанным от руки, который «сутуло согнувшись, припрыгивая бежит по тротуару». Д-503 мечтает излечиться, быть наказанным, уничтоженным: «У меня по отношению к Единому
Повстанцы появляются неожиданно. На ритуальном празднике — Дне Единогласия — имитирующем выборы, но с известным заранее исходом (каждый раз единогласно переизбирают Благодетеля), совершилась «величайшая в истории катастрофа»: тысячи рук проголосовали «против». Несколько дней спустя Д, ведомый 1-330, попадает за Зеленую Стену, в населенный покрытыми шерстью людьми, наполненный звуками, запахами и цветом мир. Его возлюбленная — один из лидеров подрывников (они называют себя Мефи), действующих внутри Единого Государства. Д берется помочь им захватить Интеграл. 1-330 приходится постоянно бороться с его закругленным еще мышлением:
— Это немыслимо! Это нелепо! Неужели тебе не ясно: то, что вы затеваете, — это революция?
— Да, революция! Почему же это нелепо?
— Нелепо — потому что революции не может быть. Потому что наша — это не ты, а я говорю — наша революция была последней. И больше никаких революций не может быть. Это известно всякому… […]
— Милый мой: ты — математик. Даже — больше: ты философ — от математики. Так вот: назови последнее число. […]
— Но, 1, — это же нелепо. Раз число чисел — бесконечно, какое же ты хочешь последнее?
— А какую же ты хочешь последнюю революцию? Последней — нет, революции — бесконечны. Последняя — это для детей: детей бесконечность пугает, а необходимо — чтобы дети спокойно спали по ночам…
Обеспокоенное Государство тем временем устраивает обыски, аресты и в спешном порядке объявляет массовую Великую Операцию по удалению фантазии. Захват Интеграла срывается — заговор был раскрыт. Д вызывают к Благодетелю, который пытается убедить его, что он был нужен Мефи только как строитель Интеграла. Всеми отвергнутый как предполагаемый доносчик и, в то же время, недонесший, Д наконец идет в Бюро Хранителей и рассказывает все, что ему известно о Мефи, но Хранитель оказывается одним из повстанцев…
И все же Д схватили и подвергли Великой Операции. Обновленный, не сомневающийся более ни в чем, Д-503 рассказывает Благодетелю все о «врагах счастья». 1-330 в его присутствии в Газовой комнате-каземате отказалась давать показания. Но Д не унывает — завтра Мефи поднимутся по ступеням машины Благодетеля, «потому что разум должен победить».
В 1921–1923 годы Замятин безуспешно пытался опубликовать недавно законченный роман в СССР. Публикация в пражском «журнале политики и культуры» «Воля России» (1927, № 2) романа «Мы» стала самой скандальной в истории этого основанного эсерами издания. Редакция (чтобы избавить автора от неприятностей) представила отрывки романа как обратный перевод с чешского и английского изданий. Публикация стала победной точкой в споре, поставленной журналом «относительно возможности существования неказенной литературы в Советской России» (А. М. Зверев).
1929 год, названный Сталиным «годом великого перелома», ознаменовался целым рядом репрессивных мер против «непролетарских» науки и искусства. В конце августа 1929 года началась кампания против Пильняка и Замятина, руководителей московского и ленинградского отделений Всероссийского союза писателей (ВСП). По мнению слависта Л. С. Флейшмана:
«…эта компания ввела и закрепила специфические формы всей будущей литературной жизни Советской России. Именно с нею была связана ликвидация литературно-художественных группировок и последняя замена их единым «союзом» писателей — неким аналогом «коллективизации» сельского хозяйства. […] Можно со всей категоричностью утверждать, что это была первая в истории русской культуры широко организованная кампания не против отдельных литераторов или текстов только, а против литературы в целом и ее автономного от государства существования».