100 запрещенных книг. Цензурная история мировой литературы. Книга 1
Шрифт:
Одна из сюжетных линий рассказывает о рабыне Элизе, ее муже Джордже, живущем на другой плантации, и их сыне Гарри. Когда Элиза узнает, что хозяин, мистер Шелби, продал ее сына, чтобы заплатить долг, она решает, что у нее нет выбора, кроме бегства. Ее муж уже бежал: он боялся, что хозяин не позволит ему видеться с женой, а будет заставлять его жить с другой женщиной на своей плантации. Джордж считает, что нужно бежать в Канаду и заработать денег, чтобы выкупить Элизу и сына. Поскольку Элиза тоже решает бежать, она понимает, что ее единственная надежда — это Канада. Она бежит с ребенком за реку, которая отделяет ее родной штат Кентукки от свободного штата Огайо. Ее преследует работороговец Гейли, и ей приходится пересекать покрытую льдом реку Огайо с ребенком на руках, босиком. Она добирается до свободной стороны уставшая и израненная. К несчастью, после принятия закона о беглых рабах в 1850 году оказаться в свободном штате
Элиза и Джордж — добродетельные христиане, тогда как Гейли и их преследователи — нет. Элиза верит, что Бог устроит все к лучшему — ее вера помогает ей перебраться через реку. Но вера Джорджа испытывается. Он чувствует, что он и все черные оставлены Богом. По мнению повествователя, Джордж должен принять христианство, это необходимое условие для того, чтобы стать хорошим человеком. Обращение происходит в доме квакеров, где он встречается с женой и сыном и где с ним впервые обращаются как с равным. Рассказчик говорит, что «вера в Бога и в провидение начала обволакивать его сердце, будто за золотым облако защиты и доверия тьма, человеконенавистническая, сковывающая, сомнения неверия и лютое отчаяние растаяли под лучами живого Евангелия…» Джордж изменился в душе и потому спасается; Гейли и два охотника за рабами показаны как зло не потому, что они ежедневно грешат, обращаясь с живыми людьми как с товаром. Дело в том, что они не христиане. Из повествования ясно: за отсутствие христианской добродетели им воздастся в Судный день.
Вторая сюжетная линия посвящена странствиям добродетельного человека, дяди Тома. Его тоже продали Гейли, но в отличие от Элизы он не убежал. Он верит, что должен делать то, что ему велит хозяин — как в этой жизни, так и в следующей. Плантатор доверяет Тому, и Том чувствует, что не может ослушаться. Важнее то, что Том верит: что бы ни случилось, все предопределено Богом, и он не может восстать против его воли. Хотя у Тома есть жена и дети, он покорно позволяет увести себя от них и вскоре оказывается на корабле, плывущем по Миссисипи. На борту он встречает маленькую девочку Еву. Том старается подружиться с ней, потому что она чиста, как ангел. После того, как она падает за борт и Том спасает ее, отец Евы, Огюстен Сен-Клер, соглашается купить его.
Тома привозят в его дом в Новом Орлеане, где читатель знакомится с множеством персонажей. Мать Евы, Мари, крайне эгоистичная особа, ипохондрик, которую более интересуют ее придуманные болезни, нежели настоящая болезнь ее ребенка. Сен-Клер, напротив, очень заботится и о своем ребенке и о своих рабах. Он считает, что рабство — зло, но не видит способов бороться против него. Он считает, что если рабы ведут себя плохо, то это его вина, потому что рабство сделало их аморальными. Сен-Клер не слишком религиозен, ибо, по его мнению, вера рабовладельцев ханжеская, и он не желает ходить в церковь, где священники вместо правды говорят рабовладельцам то, что они желают услышать. Мисс Офелия — кузина Сен-Клера из Вермонта; он приглашает ее вести хозяйство, поскольку его жена «больна». Она тоже ханжа, но ее ханжество иное, она религиозна и считает рабство злом, но она не признает чернокожих равными себе людьми.
Сен-Клер объясняет, почему его брат Альфред одобряет рабство (Альфред, «аристократ», выдвигает ряд аргументов в защиту рабства, сравнивая его с другими политическими системами):
«…американские плантаторы, правда в несколько иной форме, делают то же, что английская аристократия и английские капиталисты, которые полностью подчинили себе низшие классы. […] Рабовладелец может запороть своего непокорного раба насмерть, а капиталист заморит его голодом. Что же касается нерушимости семейных уз, то еще неизвестно, что хуже: когда детей твоих продают или когда они умирают у тебя на глазах голодной смертью. […] Я был в Англии, и мне легко судить, прав ли Альфред, когда он говорит, что его рабам живется лучше, чем большинству населения Англии». (Пер. цит. по изд. Бичер-Стоу Г. Хижина дяди Тома. Минск: Мастацкая лiтература, 1977.)
Ева — идеальная героиня. Стоу мечтает о том, чтобы все были такими же — чистыми христианами, не ханжами. Даже в смерти Ева остается чистой, поскольку она приближается к своему спасителю и обращает других на путь истины. В отличие от своей матери она не прикрывается Библией для оправдания рабства. В отличие от Офелии, она добра и милосердна на деле. В отличие от своего отца, она верит, что рабству можно положить конец и что ее миссия — изменить чувства окружающих, чтобы они освободили своих рабов. Она достигает этой цели через смерть. Ее отец настолько взволнован, что становится более религиозным и начинает готовить бумаги для освобождения Тома. А Топси — озорная, называющая себя «грешницей» юная рабыня — становится доброй, и Офелия начинает думать о Топси как о человеке, способном любить и нуждающемся в любви.
К несчастью, бумаги на освобождение Тома еще не были готовы, когда Сен-Клер гибнет (пытаясь остановить драку — поступок истинного христианина), поэтому Мари продает Тома. Его покупает на аукционе Саймон Легри, человек, избивающий своих рабов, чтобы добиться покорности. Он замучивает их до смерти, затем покупает новых. Сильнее его неуважения к человеческой жизни — желание заставить Тома отступиться от религии, сделать его негодяем. Когда, роясь в имуществе Тома, Легри находит молитвенник, он заявляет: «Ну, я скоро выбью это из тебя. На моей плантации ниггеры не молятся и не распевают псалмы, запомни это. Теперь я твоя церковь! Ты понимаешь, — ты должен быть тем, чем я прикажу». Когда Том отказывается выполнить приказ Легри и избить другого раба, хозяин приходит в ярость. Он говорит Тому, что тот принадлежит ему душой и телом, но Том отвечает:
«Масса Легри, вы купили меня, и я буду вам верным и преданным слугой. Я отдам вам все, что сделают мои руки, все мое время, все мои силы. Но над моей душой не властен ни один смертный. […] Вы можете запороть меня, уморить голодной смертью, сжечь — это только скорее отправит меня туда, куда я хочу отправиться».
Такое отношение пугает Легри, потому что он знает, что грешен и что после смерти он отправится в Ад. Этот страх выливается в ненависть к Тому, столь сильную, что он избивает его до смерти. Том — еще один образец христианского смирения: он скорее позволит убить себя, нежели причинит зло ближнему. Его смерть способствует обращению Касси, пожилой рабыни, отвернувшейся от Бога, потому что она считала, что Он отвернулся от нее. Смерть Тома приводит к обращению Самбо и Квимбо, рабов Легри, управлявших его плантацией и избивавших других рабов. Когда Том умирает, они понимают, какое зло они причинили ему и другим, и раскаиваются. В итоге смерть Тома приводит и к другому изменению: Джордж Шелби, сын старого хозяина Тома, освобождает всех своих рабов.
«Хижина дяди Тома» с самого момента выхода в свет породила множество дискуссий. Тема рабства находилась в самом центре идеологических споров в Америке. Она произвела истинный раскол: как может государство, основанное на принципах равенства, поддерживать систему, в которой пять миллионов населения было унижено и вынуждено находиться в рабском подчинении? Именно поэтому роман вызвал обширную полемику. Многие на Севере хотели знать, правдива ли эта история: живущие вдали от рабства и узнавшие о нем из первых рук не могли поверить в подобную жестокость. Вот почему Стоу включила в издание главу, названную «Завершающие комментарии», в которой она ручается за правдивость всех описанных ею случаев, включая бегство Элизы через замерзшую реку Огайо и печальные сцены разлучения семей на аукционах. Несмотря на дискуссию вокруг романа, и тот факт, что, по словам Джозефа Конлина в книге «Наша страна, наше время», он «был запрещен на Юге», роман быстро стал бестселлером: до начала Гражданской войны было отпечатано и распродано три миллиона экземпляров. В ответ на цензурный запрет разгорелся спор между активистами на Севере и на Юге, выступающими за и против рабства. Те, кто не был согласен с выводами, сделанными Стоу, критиковали роман. Появились, как выразился Джон Теббел, «анти-дядитомовы книги», такие, как «Хижина тети Филлис» или «Подлинная жизнь Юга».
«Хижина дяди Тома» представляла собой опасность не только для рабовладельческой системы. Идея равенства оскорбляла многих. Энн Хейт замечает, что в 1852 году книга «была запрещена во время «цензурного террора» Николая I». Цензура занимает значительное место в истории России, она распространялась не только на книги, но и на периодические издания, пьесы, музыку и другие формы высказывания. Это началось задолго до воцарения Николая I, но в его царствование давление особенно усилилось.
«Хижина дяди Тома» нарушала положения цензурного устава и поэтому оказалась под запретом. Аристократическая система, которую книга Стоу критиковала как антигуманную, процветала и в России. Царь и знать благоденствовали, в то время как низшие классы работали на износ за гроши. Свободная циркуляция подобных идей виделась царю опасной, поэтому роман запретили. Подобная цензура коснулась многих авторов.