100 знаменитых евреев
Шрифт:
Снится мне: в родную землю
Мы войдем в огнях заката
Запыленную одеждой,
Замедленную стопой.
И войдя в святые стены,
Подойдя к Ерусалиму,
Мы безмолвно на коленях
Этот день благословим.
Во время своего путешествия в Палестину, в 1911 году, на пароходе Самуил Яковлевич познакомился с необыкновенно красивой женщиной, замечательным человеком Софьей Михайловной Мильвидской. После возвращения из путешествия она стала его женой. Ей поэт посвятил много стихов, они вместе
До встречи с будущим мужем Софья Михайловна училась на химическом факультете Петербургских женских политехнических курсов. Она хотела продолжить свое образование после свадьбы, да и Маршак был не прочь углубить свои познания, поэтому в конце сентября 1912 года молодожены отправились в Англию.
Самуил Яковлевич позже писал: «Первые полгода я был всецело поглощен изучением английского языка. К счастью, этот приготовительный класс я прошел довольно быстро, читая всевозможные газеты, путеводители, слушая речи, проповеди, разговаривая со всеми, кто согласен был проявить достаточное терпение и до конца выслушивать мои неуверенные, спотыкающиеся на каждом шагу английские фразы.
Я с благодарностью вспоминаю “Риджет Стрит Политекникум”, где мне довелось учиться у превосходного учителя и очаровательного веселого человека, которого звали мистер Пейдж. Через несколько месяцев я уже был студентом Лондонского университета – “Ист Лондон Колледжа” (ныне он называется “Куин Мэри Колледж”). Вместе со мною поступила и моя жена. Я был на литературном отделении, а она – на отделении точных наук.
После некоторых довольно значительных усилий мне наконец удалось найти доступ к Шекспиру, не переведенному и не пересказанному, а настоящему Шекспиру – в подлиннике.
Ключи к Шекспиру мне были вручены на факультетских лекциях. А светлая, уютная библиотека колледжа каждый день дарила мне новые радости: я знакомился то с Вильямом Блейком и Джоном Китсом, то с народными балладами и Робертом Бернсом, то с причудливыми “Нерсери Раймс”».
Во время каникул молодожены путешествовали пешком по Англии, слушали английские народные песни.
В 1915 году по возвращении в Россию Маршак работал в провинции, писал для детей и взрослых, публиковал свои переводы в журналах «Северные записки» и «Русская мысль». Выступал он и в качестве газетного сатирика, рифмача-фельетониста под псевдонимом доктор Фрикен. В 1918–1920-е годы в Екатеринодаре (ныне Краснодар) поэт сотрудничал с антибольшевистской газетой «Утро Юга» и высмеивал советскую власть. С приходом в город Красной Армии Маршак с начала 1920-х годов участвовал в организации детских домов, создал детский театр, в котором началось его творчество детского писателя.
При большевистском режиме Маршаку и другим организаторам новой детской литературы пришлось бороться с непониманием и консерватизмом новых хозяев. Самуил Яковлевич считал, что для детей надо писать весело и забавно, а высокопоставленные литературные чиновники запрещали многие детские стихи Маршака и Чуковского, чья «Муха-Цокотуха» была признана идеологически вредной для пролетарского искусства.
В 1923 году Самуил Яковлевич вернулся в Петроград, где сочинил свои первые оригинальные сказки в стихах – «Пожар», «Сказка о глупом мышонке», «Почта» и др. Он также перевел с английского языка детские народные песенки («Дом, который построил Джек» и др.).
В середине 1920-х годов Маршак
В те страшные годы в СССР начались массовые репрессии. Арестовали почти все окружение Маршака – Д. Хармса, Н. Олейникова, Н. Заболоцкого и др. Самуил Яковлевич был напуган и стоически ждал своей очереди. Но Сталин пощадил поэта и вычеркнул его имя из расстрельного списка. В 1937 году, когда коммунисты закрыли созданное Самуилом Яковлевичем детское издательство в Ленинграде, он поехал в Москву, к Вышинскому, добился приема и сумел вызволить кого-то из арестованных.
В годы Великой Отечественной войны знаменитый литератор активно выступал в газетах – его политические памфлеты, пародии, эпиграммы высмеивали и обличали врага. Он передавал крупные суммы денег для созданных в Каунасе и Вильнюсе интернатов и садиков для еврейских детей-сирот, родители которых погибли от рук нацистов. В конце 1945 года началась нелегальная и конспиративная перевозка этих детей через Кенигсберг (Калининград) в Польшу, а оттуда – в Израиль (тогда еще Палестина). Маршак вновь прислал для этих целей большую сумму денег, собранных у проверенных людей втайне от советской власти.
Знаменитого поэта от ареста спасла смерть Сталина: известно, что 13 марта 1952 года было принято постановление начать следствие против лиц, чьи имена фигурировали во время допросов по делу еврейского антифашистского комитета.
Нелегкими стали для С. Маршака годы «борьбы с космополитизмом». В начале 1950-х в центральной печати был опубликован политический памфлет о «евреизации» русской детской литературы и о том, что «этот стиль создали Маршак, Барто, Кассиль». К счастью, травля не переросла в арест.
По воспоминаниям коллег, Маршак был кипучим человеком, клокотание которого передавалось окружающим с ощущением почти физическим. Он всегда был чем-то встревожен, словно чего-то ждал, словно куда-то спешил и очень боялся опоздать.
А его эпиграммы всегда были остры и разящи:
Он долго в лоб стучал перстом,
Забыв названье тома.
Но для чего стучаться в дом,
Где никого нет дома?
Знаменитый литератор переводил баллады, песни, сонеты, статьи о поэтическом мастерстве, пьесы-сказки («Двенадцать месяцев», «Горя бояться – счастья не видать», «Умные вещи»).
Маршак сдружил русских читателей с героями Бернса – это Джон Ячменное Зерно и резвый, шустрый Робин, девчонка Дженни, Макферсон и Финдлей. А еще Маршак переводил Вордсворта, Блейка, Китса, Теннисона, Киплинга («На далекой Амазонке не бывал я никогда…») и, конечно, Шекспира. Он замечательно перевел 154 сонета великого англичанина. Знаменитый 121-й сонет «Уж лучше грешным быть, чем грешным слыть…» именитый советский поэт переводил несколько лет, добиваясь полного совершенства.
В послевоенные годы вышли его книжки стихов – «Почта военная», «Быль-небылица», поэтическая энциклопедия «Веселое путешествие от А до Я» и др.