100 знаменитых памятников архитектуры
Шрифт:
Впрочем, хозяева Альгамбры порой все же позволяли себе некоторые вольности. Так, мраморная чаша фонтана посреди двора опирается на девять статуй из белоснежного мрамора, отдаленно похожих на львов, откуда, собственно, и название двора – «Львиный».
К фигурам львов ведут четыре узенькие, обложенные камнем канавки. По ним прозрачными ручейками стекает вода из четырех фонтанов, устроенных между колоннами аркады. Едва слышное журчание воды – неизменный спутник арабского здания: фонтаны, ручьи, водопады, бассейны для него не менее характерны, чем колонны для греческого.
Вдоль всего двора идет галерея из подковообразных арок,
Вдоль одной из коротких сторон Львиного двора расположен открытый зал. Это так называемый «зал трибунала», или «зал судебных заседаний». Назначение его, как и многих частей дворца, неясно. Возможно, что здесь когда-то было древнее судилище. Свое название зал получил от картин на потолке зала. Они написаны не на штукатурке и не на холсте, а на кусках отлично выделанной кожи, прибитых к доскам тополевого дерева. Всего картин три. На средней и самой большой, вопреки всем религиозным законам, изображены десять мусульманских воинов в чалмах и просторных одеждах. Кто это? Гранадские мавры, арабские князья, воины или мудрецы? Обсуждают ли они важное дело или творят суд? Этого уже никто не узнает. Видно только, что их фигуры, которые четко вырисовываются на ясном золотом фоне, полны сдержанного достоинства. Однако в них нет ни уравновешенности античных изображений, ни сложной внутренней жизни персонажей византийских мозаик. На боковых картинах на голубом с золотыми звездами фоне представлены охотничьи сцены с массой фигур и зубчатыми замками на втором плане.
Нижняя часть стены покрыта мозаикой, но это не мерцающая и переливающаяся мозаика Византии. Здесь не стеклянные кубики, а маленькие звонкие изразцы. Плитки поливного кирпича имеют строго стандартные размеры и формы: ромб, шестиугольник, крестик, звездочка, квадрат. Форм несколько, но, сочетаясь одна с другой, они могут образовывать все новые и новые узоры так же бесконечно, как бесконечна фантазия художника.
Зал расписан золотом, красными и черными красками. Что-то торжественное и чуть траурное чудится в этом сочетании красок, переплетающихся в удивительных арабесках. Они составлены из листьев, лепестков и стеблей, но в то же время подчинены четкому ритму, превращающему их в игру отвлеченных пятен и линий. Это впечатление игры усиливается тем, что промежутки между лепестками тоже имеют форму лепестков, и благодаря этому изображение и фон как бы меняются местами.
Над великолепными арками и лентами орнаментов нависает перекрытие зала. Крохотные, словно игрушечные, похожие на пчелиные соты, ячейки, выступая друг над другом, то поднимаются наподобие сводов, то висят, как виноградные гроздья. Узоры калейдоскопически меняются: звезды превращаются в прямоугольники и наоборот, и все это как будто живет и движется. Если всматриваться в эти удивительные узоры, то создается впечатление, что художник использовал все комбинации, какие только возможно, но тут же видишь, как из первоначального узора, словно сами собой, вырастают все новые и новые рисунки.
Сталактитовая
И все же самый богатый по отделке – зал, расположенный в середине южной части Львиного двора, где размещались комнаты самого халифа и членов его многочисленного семейства. Это башнеобразное, квадратное в основании помещение весьма оригинально в архитектурном решении: зал от квадрата плавно переходит в высокий восьмигранник, который завершается куполом, похожим на шатер. На большой высоте пояс арочных окон образует подобие светящейся короны, отчего шатер видится разбитым на множество сталактитов, похожих снизу на мерцающие звезды.
Горный воздух Гранады, ее свет, который входит в пространства дворов и проемы окон, голубой свод неба, отраженный плоскостями водоемов, кипарисы и мирты, апельсиновые деревья и вечнозеленые кустарники, множество цветов с сильным душистым запахом образуют особую поэтическую среду. Природа обращена к человеку своим щедрым, благосклонным и прекрасным ликом. Вместе с тем природа в стенах Альгамбры преображена, возведена в ранг искусства, подчинена разумной упорядоченности. Вода заполняет бассейны правильной геометрической формы, падение ее струй точно рассчитано, деревья и кусты подрезаны, маршрут прогулок строго ограничен расположением садовых дорожек.
Только побывав в Альгамбре, можно понять, как далеко ушла от античности мавританская архитектура. Греки всегда стремились выявить в здании его конструкцию, арабский же зодчий, наоборот, всячески стремился скрыть ее за бесконечным сплетением орнамента. И если античный ордер представлял собой символ воли, преодоления силы тяжести, то в висящих бахромой сталактитах и тонких колоннах чувствуется дух восточного фатализма и полная подчиненность судьбе. Впрочем, и такой взгляд имеет непосредственное отношение к высоким свойствам души, которые люди издавна называют мудростью.
Эскориал
XVI столетие было для Испании периодом наивысшего расцвета. К этому времени власть короля Филиппа II уже простиралась на половину Европы, обе Америки и на бывшие португальские колонии в Азии и Африке. Никогда еще испанские короли не правили столькими народами и государствами, как в эту благословенную для страны эпоху.
В историю Испании Филипп II, прозванный Филиппом Осторожным, вошел и как ревностный защитник католической веры. Едва завладев троном, он тут же принялся исполнять волю отца, завещавшего ему продолжить борьбу с ересью и возвести величественную гробницу для королевской семьи.
Но честолюбивый монарх решился на нечто более величественное, чем просто фамильная усыпальница: ему виделись гигантский монастырь, базилика и дворец, соединенные в единое целое. Существовала и сугубо религиозная мотивировка для создания грандиозного комплекса. Это огромное здание предполагалось построить в честь победы испанских войск под предводительством Филиппа II над французами в местечке Сент-Квентино во Фландрии в августе 1557 года. Но тогда же в ходе битвы была разрушена старая церковь Святого Лаврентия (Лоренцо), и в память христианского мученика, казненного римлянами, испанский король решил возвести новый храм.