1001 день в Рио-де-Жанейро
Шрифт:
У Карудо был абсолютный слух. Он мог имитировать любые звуки вплоть до визга пилы. Нам долго не верили, что он научился петь, так как петь он не любил в присутствии посторонних. Положа руку на сердце признаемся: пели в общем-то мы и почему-то одну и ту же, непонятно где услышанную песенку:
Но и к нему беда пришла: У Джека мама умерла. И он на улицу попал, И первый раз под мостом спал Веселый мальчик Джек.Как только начиналось пение, Карудо приосанивался, потом вытягивал шею и наконец открывал свой огромный горбатый клюв, чтобы подхватить: «Джек! Мальчик Джек!»
Когда стало приближаться время нашего отъезда, надо было решить, что делать с Карудо. Больше всего нам хотелось его взять с собой в Москву. Смущало одно: мы должны были уехать в начале февраля, когда в Рио температура свыше +40 градусов, а в Москве, можно сказать, наоборот. Надо было срочно с кем-то посоветоваться. Но с кем? Конечно же, лучше всего с учеными зоопарка — специалистами-орнитологами. Они нам все растолкуют. Таким образом, мы вновь оказались в зоопарке, ради которого и затеяли писать эту главу.
Красивый старинный двухэтажный дом, некогда принадлежавший барону Дрюмону. Сейчас здесь дирекция зоопарка и научные лаборатории. Директор принял нас очень приветливо мы объяснили цель нашего прихода. Объяснили, что мы хотим взять птицу в Москву. Ну в крайнем случае, если есть риск, что она не выдержит дороги или заболеет при приезде, мы готовы выпустить ее на волю. Нас выслушали очень внимательно и сказали примерно следующее: «Попугай, живущий в неволе, уже не сможет жить на свободе. Его инстинкты притупляются, и он либо станет жертвой хищника, либо погибнет от голода. Попугаи живут стаями, а стая не примет чужака. Везти попугая в Европу в феврале — это тоже верная гибель для птицы». Мы расстроились.
«Оставьте его нам, — сказал человек в белом халате, — здесь он получит в достатке пищу, защиту от хищников и воздух родины…»
Что было делать? Накануне отъезда мы отвезли Карудо в зоопарк. Хочется думать, что мы поступили правильно.
Для нас наше последнее посещение зоопарка было грустным, хотя это был обычный субботний день. Так же сияло солнце, галдели птицы и обезьяны. По дорогам зоосада ходили сторожа в униформе, наблюдая за порядком возле клеток. Надо сказать, что хотя «игра в зверей» в зоопарке давно отменена, однако посетителей здесь очень много. Почти все они с детьми. Точнее, все посетители — дети в сопровождении взрослых. Вот чинно шагают по аллее маленькие девочки, разодетые в выходные платьица. Почти у каждой в одной руке вафельный конус с шариками разноцветного мороженого, которое быстро тает от непомерной жары и течет по рожицам и по платьям, в другой руке нитки от связки разноцветных воздушных шаров. В отличие от девочек мальчики никакого степенства не проявляют. Они как-то снуют быстро-быстро между ног у взрослых, наступают на туфли и ботинки, за что получают порой оплеухи.
Много детей у клеток с обезьянами, особенно около большого вольера, в котором помещается целый мартышечий городок. Звери привыкли к публике и стараются не обращать внимания на разноцветную, шумную толпу.
Невысокий барьер, высотой, может быть, с метр или полтора. За ним болото, затянутое ряской. В середине болота голый искусственный остров с раскидистым деревом. Здесь живут крокодилы. Как неживые, они часами неподвижно лежат на острове, не решаясь подплывать близко к ограде. Видимо, на то есть причины. Судя по количеству плавающих в болоте окурков, развлечение взрослых посетителей отличается жестокостью и не отличается разнообразием. Поэтому для хозяев болота безопасней находиться подальше.
Рядом с крокодиловым болотом большая стрелка, на которой написано: «Кобра». По-португальски все змеи — кобры, как по-английски все собаки — доги. Мы идем, куда указывает стрелка, и упираемся еще в одно болото, обнесенное, правда, более высокой оградой, почти под подбородок.
В болоте анаконды. Большие, неуклюжие, как бревна. Они тоже предпочитают лежать неподвижно. Но вот одна из них подняла маленькую по сравнению с туловищем, изящную голову — и куда девалась ее неуклюжесть. Быстро-быстро виляя своим огромным туловищем, анаконда поплыла, и тоже подальше от людей. Так и есть, в нее чем-то швырнул стоящий неподалеку от нас посетитель, и она сочла за лучшее уйти подальше от опасности. Интересно, как бы вел себя этот весельчак, если бы не было барьера. Длина змеи — метров шесть. Есть экземпляры и покрупнее.
Надо думать, на воле знаменитая гигантская анаконда выглядит импозантнее и чувствует себя увереннее
Зоопарк расположен в северной зоне города, недалеко от стадиона «Маракана», в небольшой лощине, окруженной холмами и сравнительно далеко от океана. Микроклимат здесь особый. Даже в самый прохладный день здесь всегда жарко, градусов на восемь выше средней городской температуры. Естественно, что летом в зоопарке страшное пекло. Особенно страдают от жары бурые медведи. Вокруг их загона ров с водой, и мишки предпочитают большую часть времени проводить в воде. Наверное, единственное, что устраивает их здесь, в тропиках, — это бананы — неведомый у них на родине плод. Здесь они имеют их вдоволь и по положенному им от зоосада рациону, и от посетителей. Медведей, пожалуй, кормят охотнее всего. Очень забавно смотреть на этого лохматого, ошалевшего от жары зверя, когда он, сидя на корточках, очищает передними лапами банан. Делает он это очень солидно и в то же время осторожно.
Из неизвестных Американскому континенту животных в зоопарке есть кроме медведей жирафа, верблюды, слоны. Первый слон был привезен в Рио 18 июля 1837 года для демонстрации на выставке. Сейчас в зоопарке в Рио два слона, вернее, слон и слониха. Около выхода клетки с хищниками — тигры, пантеры, ягуары.
Зоопарк находится в ведении городского муниципалитета и содержится в основном за счет доходов от посетителей. Стоимость входного билета очень невелика — 150 сентаво (около 5 центов). Зоопарк в основном место развлечения детей.
Взрослые развлекаются в других местах. Для них существует ряд великих утешителей: религия, футбол, карнавал, кино.
Церковь и церкви
Нельзя себе представить Париж без Нотр-Дам, Вены без Стефанс-кирхе, Москвы без храма Василия Блаженного, Рима без собора Петра. Но если бы в Рио-де-Жанейро вдруг исчезли все церкви, это не сразу бы бросилось в глаза. Церкви Рио затерялись среди бетонных долговязых небоскребов и как-то сразу потеряли все свое величие. Но это не значит, что церковная архитектура не влияет на облик города.
Своеобразный символ Рио — 36-метровая фигура Христа, водруженная на одной из господствующих вершин горного хребта, приютившего «прекрасный город». Скульптура видна отовсюду и почти в любую погоду.
Когда дождливо и пасмурно, низкие облака стелются у подножья монумента, и в просветах среди них время от времени открывается как бы парящая над городом фигура человека с распростертыми руками. С наступлением темноты она видна ничуть не хуже: несмотря на нехватку электроэнергии, скульптура всегда освещена ярким снопом электрического света, выбрасываемого шестнадцатью прожекторами.