1095
Шрифт:
Поверх рубахи и плотной – от меча не спасет, но удар ослабит – кожаной безрукавки, натянул тяжелую, франкской работы, кольчугу, туго затянул ремнем. На ноги надел ноговицы, сделанные также из колец, но более легких, застегнул наручи, прикрепил к шлему бармицу.
Тщательно, как человек понимающий, что от этого зависит его жизнь, осмотрел оружие. Проверил, легко ли ходит меч в ножнах, удобно ли висит на поясе короткий с широким лезвием кинжал. Любовно погладил умбон большого круглого щита, натянул тетиву лука, сосчитал стрелы в туле. Наконец, набросив на плечи плащ-мятель, вышел во двор.
Гнедой жеребец, подарок Ольбера Ратиборовича, в темноте
Еще с вечера Ратша расплатился с новгородцами, но, несмотря на раннее утро, Тихон и многие дружинники вышли проводить его.
Григорий, Фрол, Щекарь, Ждан дружной ватагой обступили Ратшу. Только сейчас, глядя на них, он понял, как будет не хватать ему этих мужественных людей, разделивших с ним все тяготы и заботы долгого плавания.
– Мы дождемся тебя, – крепко пожав Ратше руку, произнес Тихон, – после пойдем в Киев вместе.
– Спасибо тебе, друже! – Ратша по-братски обнял главу корабельщиков. – Спасибо вам, новгородцы! – в пояс, большим обычаем поклонился боярин. – Меня не ждите, случиться может всякое. Будешь в Киеве, – не давая Тихону возразить, тихо, почти шепотом продолжил Ратша, – разыщи боярина Славяту. Передай ему эту грамоту, – он достал из-за пазухи и передал новгородцу перевязанный бечевкой свиток. – Это очень важно, Тихон. Многие дорого бы отдали, чтобы прочитать то, что здесь писано. Нельзя допустить, чтобы эта грамота попала в чужие руки. Сделаешь? – Ратша пристально посмотрел в глаза Тихону.
– Это то, из-за чего ты так спешил попасть в Киев? – задал единственный вопрос корабельщик. Боярин молча кивнул в ответ. – Не переживай, друг, я доставлю грамоту, – пряча свиток, пообещал новгородец.
– Спасибо! – Ратша еще раз крепко обнял Тихона. – Пора! – ставя ногу в стремя, произнес боярин. – Скоро рассвет… – гнедой жеребец слегка прогнулся под его тяжестью, когда он опустился в седло.
– Мы пробудем в Киеве до конца лета. После пойдем обратно, – торопливо вслед отъезжающему Ратше заговорил Тихон. – В Киеве остановимся на Подоле, на подворье Саввы-новгородца, ну а будешь в Новгороде, знаешь, где нас найти!
– Прощай, друже! Даст Бог, свидимся!
– Прощай, Ратша Ингваревич! Храни тебя Господь! – Тихон набожно перекрестился, затем быстро, чтобы никто не заметил, перекрестил двух всадников, покидающих постоялый двор.
Где-то рядом, похоже, на самой опушке леса, заухал филин. С болота, со стороны реки, откуда на берег наползал густой туман, ему ответила выпь. Вот ведь глупые птицы! Почти утро уже, скоро рассвет, а они кричат! Ну не чудно?
Ахсар простоял в стороже всю ночь, но спать не хотелось. Не то что его названый брат Илья, тот уже давно храпит под кустом, уютно закутавшись в свою вотолу. Ну да ничего. Они охраняют лагерь с севера, со стороны леса, этот пост самый дальний от ворот Любеча, откуда здесь взяться урусам? Он, Ахсар, мог бы и сам спокойно спать, но он горец, а значит, воин, настоящий багатур, и, кроме того, ему совсем не скучно, как тут заснешь? Множество мыслей, одна приятнее другой, пролетают в его голове, ему так сладостно мечтается в эту ночь.
Еще год назад он, Ахсар, был всего лишь бедным молодым дружинником на службе у урусов. Он жил в большом торговом городе на берегу моря, греки зовут тот град Таматарха, урусы – Тмутаракань. Отряд легкой конницы, в котором состоял Ахсар, поддерживал порядок на улицах, а кроме того охранял город от нападений кочевников. В него набирали в основном касогов, но было в нем также много и его земляков, ясов или алан, как они сами себя называли. Но немногие из них решились отправиться вслед за князем урусов, Олегом, воевать далекие земли на севере. А он, Ахсар, решился и не прогадал!
Всего лишь год прошел с тех пор, как он был только бедным воином, да и не воином даже, а так, посыльным. Зато теперь он и богат, и славен. Сам Хажимет, грозный командир касогов, отмечает его. И есть за что! Никто не может так лихо, как он, мчаться в седле, яростно размахивая саблей, ничьи стрелы не летят так метко. У него уже два заводных коня, много золота, вернется домой – можно будет и о свадьбе подумать, и старикам родителям помочь, а братья просто лопнут от зависти!
На опушке леса снова заухал филин, вот ведь чудная птица!
Заворочался во сне Илья, его названый брат, беспокойно простонав что-то, снова захрапел. Видно, снится, как он врывается в осажденный город, хе-хе! Ахсар тихонько посмеялся, по-дружески, беззлобно. Илья – хороший парень, из рязанской дружины князя Ярослава. Они уже давно побратались, еще после того, как Илья спас Ахсару жизнь при штурме большого города Чернигова. Но и Ахсар не остался в долгу: в небольшой стычке с урусами, уже после Чернигова, помог отбиться своему другу. Теперь они братья! Жаль только, скоро придется им расстаться – говорят, что князь Ярослав устал от войны и хочет увести свою дружину домой. Обидно, хотя, честно говоря, Ахсару уже и самому надоело сражаться, вот бы поскорее вернуться домой, покрасоваться новой кольчугой, конем, золотом. Только бы еще взять этот город, Любеч. Рассказывали, он сам вчера слышал, что там добра видимо-невидимо! Видно, не врут, вон какие высокие стены да башни понастроили! Да, было бы здорово ворваться в этот богатый город, там много всего есть, только бери, успевай!
Так мечтал Ахсар в эту ночь, такие приятные мысли роились в его голове, когда небо на востоке окрасилось красным. Занималась заря, но даже это не сразу заметил горец, поглощенный столь радужными видениями. Как не заметил он и кое-что еще более важное.
Страшная боль на мгновение ослепила его, и тут уже он понял, что случилось, хотел закричать, но слова вместе с кровью тяжелой жижей шмякнулись из разрезанного горла. Он еще услышал это бульканье, услышал короткий предсмертный вскрик из-за кустов, где лежал Илья, но когда по нему пронеслись, втаптывая в траву, чьи-то ноги, он уже ничего не почувствовал.
Натиск дружины Мономаха был страшен, и сразу стало ясно, что от такого удара воинам Ярослава, несмотря даже на численный перевес, уже не оправиться.
Мономах разделил своих ратников на три отряда. Первый, самый большой, насчитывал около двух сотен пешцов и сотню всадников. Этот отряд вел Ратибор, он должен был напасть первым, со стороны города, и потеснить основные силы Ярослава. Второму отряду, в котором находился и Ратша, около сотни воинов под предводительством Ольбера Ратиборовича, надлежало скрытно обойти врага лесом и ударить как раз там, где стоял в стороже несчастный Ахсар, в тыл рязанцам, тем самым еще более внося беспорядок и сумятицу в ряды противника. А третий отряд, пятьдесят отборных закованных в тяжелые брони всадников, старшая дружина князя, во главе которой встал сам Мономах, наметил свой удар со стороны реки, там, где между болотистым берегом и лагерем Ярослава оставалась полоска ровной земли для разгона конницы.