111 опер
Шрифт:
В доме Форда Алиса и Мэг потешаются над старым Фальстафом. Квикли сообщает, что план их удался и представляет в лицах свидание с толстяком. Не смеется только Наннетта: отец решил выдать ее замуж за доктора Кайуса. Алиса берет в руки лютню — и заговорщицы занимают намеченные позиции. Не подозревающий ловушки Фальстаф входит, весело напевая. Раздается голос Квикли, предупреждающей о появлении Мэг. Фальстаф прячется за ширмы. Мэг, задыхаясь от еле сдерживаемого смеха, рассказывает о страшной ревности Форда. Но выдумка, которая должна была напугать спрятанного сэра Джона, неожиданно оказывается правдой — в комнату с толпой слуг врывается разгневанный супруг. Он приказывает обыскать весь дом. Старому рыцарю приходится забраться в корзину для белья, а его место за ширмами занимают Фентон и Наннетта: общая суматоха нисколько не мешает их страстным признаниям. Душно и тесно было Фальстафу в его убежище, но еще неприятнее развязка: по приказанию Алисы престарелый донжуан выброшен вместе с грязным бельем из окна в канаву, над ним от души потешаются виндзорские насмешницы.
Вновь Фальстаф на своем обычном месте в таверне «Подвязка». Он не может смириться с постигшим его позором, с содроганием вспоминая с холодной мутной ванне. Но подогретое вино и ласковое солнце возвращают ему прежнюю веселость. Внезапное появление Квикли выводит Фальстафа из душевного равновесия. Ловкой посланнице быстро удается смягчить его гнев — она принесла письмо от Алисы, которая просит простить ее за случившееся и назначает свидание в полночь у дуба Герна в парке. Алиса, Форд, Нагнетена, Кайус с любопытством выглядывают из-за угла — удастся ша новая хитрость? Но простодушный Фальстаф и на этот раз верит басням Квикли. Она рассказывает старинное предание о том, как черный охотник Герн повесился на старом дубе, и теперь там по ночам собирается всякая нечисть. Фальстаф готов прийти в назначенный час.
Ровно в полночь у старого дуба появляется закутанный в широкий плащ, с оленьими рогами на голове неугомонный Фальстаф. В лесу мелькают причудливые огоньки, раздается шум трещоток, погремушек. Духи и феи, чертенята и вампиры окружают поверженного рыцаря, бьют и щиплют его, заставляя покаяться во всех грехах. Натешившись вволю, они снимают маски — наконец-то Фальстаф понял, что снова попал в ловушку. Форд решает завершить удавшийся маскарад свадьбой Наннетты и Кайуса. Но хитростью женщин обвенчаны Наннетта и Фентон. Старый Джон доволен, что одурачен не только он. Хорошая шутка всегда по душе славному рыцарю: ведь смеется тот, кто смеется последним.
Последнее творение Верди великолепно завершает полуторавековую традицию итальянской оперы-буффа с ее пьянящей драматургией, непрерывным нагнетанием комедийной интриги. Органичное сочетание веселой буффонады с острой сатирой, светлой шутливой лирики с психологически проницательной обрисовкой основного образа определяет своеобразие оперы. Ее музыкальный язык рельефен, отличается богатством и свежестью красок. Впечатляют яркая характеристичность оркестра, гибкость вокальных партий, где вердиевская кантилена отступает на задний план и появляется новая для итальянской комической оперы декламационность.
1-я картина представляет собой развернутую характеристику Фальстафа. Искрящаяся весельем, хотя и несколько тяжеловесная тема открывает оперу. Поучительное наставление Фальстафа слугам «Воруйте вежливо и с тактом» звучит как ханжески-благочестивый напев, подчеркивающий комедийность ситуации. Беспечный нрав героя раскрывается в задорной песенке «Если ночью по тавернам», то вкрадчиво игривой, то нарочито громоподобной, маршеобразной. Терцет Фальстафа, Бардольфа и Пистоля выдержан в легких скерцозных тонах; шутливые переклички голосов местами носят пародийный характер (фальцет сэра Джона, изображающего страстное признание Алисы). Центральное место в характеристике Фальстафа занимает монолог о чести; соединение патетически окрашенной декламации с комическими эффектами в оркестре изобличает его иронический смысл. В начале 2-й картины звучит грациозное, неудержимо летящее прозрачное скерцо. Шутливый квартет (без сопровождения) «Ах, бочка пивная» передает насмеши кумушек над толстым рыцарем. Более активен и напорист ансамбль возмущенных мужчин «Он бездельник, плут, разбойник». Как лирическое интермеццо возникает краткий любовный дуэт Наннетты и Фентона. Заключительный нонет покоряет прозрачностью звучания, четкостью выразительных мелодических линий, совершенством полифонического стиля и художественного мастерства.
В 1-й картине II акта великолепной характеристической зарисовкой является сцена Фальстафа и Квикли; с бесподобным комизмом музыка передает иронически-почтительные приветствия коварной кумушки, ее вкрадчивую речь, тяжкие вздохи по поводу «страданий» Алисы и наивную податливость сэра Джона, уверенного в своей неотразимости. Напыщенно и горделиво звучит его ариозо «Ну, старый Джон, действуй смелее». Однако хохочущая музыка оркестрового вступления и заключения вскрывает истинное отношение композитора к самовлюбленному герою. Психологически многогранна сцена Фальстафа с мнимым Фонтаной; она ведет от беспечно игривой песенки «Любовь, любовь» и бахвальства старого Джона, глумящегося над мужем-рогоносцем, к арии ревности Форда. Верди не жалеет сатирических красок: резкие скачки в мелодии, диссонирующие созвучия сопровождают выкрики охваченного кошмарами супруга «Рогатый! Буйвол! Ах, я злосчастный!» Во 2-й картине грациозная песенка лукавой Алисы «Женщин веселых в Виндзоре все знают», которую подхватывают Наннетта и Мэг, предшествует эффектному появлению Фальстафа, напевающего любовный мадригал. Трогательно наивна его песенка «Был я когда-то молоденьким пажом». Динамичная сцена безумных поисков Форда создана в традициях блестящих, стремительных финалов-буффа.
Монолог Фальстафа в начале III акта, сосредоточенный и скорбный, выражает горестные мысли опозоренного рыцаря; как воспоминания о былой славе звучат отголоски ариозо II акта, приобретающие минорную окраску («Да, старый Джон»). Причудлив и таинствен рассказ Квикли о черном охотнике Герне. Изящна и легка песенка Алисы «Возьмем с собой ребяток». В оркестровом вступлении ко 2-й картине призывные сигналы валторн и отдаленная перекличка сторожей воссоздают таинственно-поэтическую картину ночного парка, освещенного луной. Нежно звучит напев любовной песни Фентона. Словно легкое дуновение ветерка, проносится в оркестре порхающая тема лесных фей. В характере шутливой скороговорки написан хор «Щиплемся, колемся». Искрится весельем и остроумием блестящая по мастерству грандиозная фуга «Вся наша жизнь — шутка» (децимет с хором), завершающая оперу.
Пьетро Масканьи
1863–1945
Масканьи — представитель веризма (по-итальянски — истинный, правдивый), нового направления в итальянской опере, возникшего в 1890-е гг. Веристы обращались к сюжетам из современной жизни обычных людей и воплощали их с предельной простотой, не озабоченные раскрытием социальных или философских проблем. Их краткие, одно-двухактные оперы прежде всего театральны: начинаясь в преддверии катастрофы, они заканчиваются в момент кровавой развязки. Последовательное развитие сложных, противоречивых характеров несвойственно веристам, развернутые арии и монологи уступают место небольшим ариозо с чувственно яркой, доступной, мгновенно воздействующей мелодией. Именно таким мелодиям веристы обязаны широчайшей популярностью своих опер.
Пьетро Масканьи родился 7 декабря 1863 г. в Ливорно. В 16 лет написал первое крупное сочинение (в духовном жанре), в 18 благодаря поддержке мецената поступил в Миланскую консерваторию, но не проявил никакого интереса к занятиям и через 3 года, в 1884 г., бросил ее, не получив диплома. Работая дирижером в Парме и Чериньоле, Масканьи мечтал о карьере второго Верди и написал большую романтическую оперу «Вильям Ратклиф» по трагедии Гейне. Однако узнав о конкурсе в Милане на одноактную оперу, в короткий срок создал «Сельскую честь» (1890).
Впоследствии Масканьи занимал должность директора консерватории в Пезаро и Национальной музыкальной школы в Риме, много гастролировал как дирижер и с 1929 г. руководил миланским театром Ла Скала. Небывалый успех «Сельской чести», принесшей композитору славу «самого итальянского» гения, как его называли на родине, не помешал Масканьи позже осудить своего оперного первенца, отказаться от принципов веризма и вернуться к уже отжившим романтическим жанрам. В течение долгой жизни композитор написал еще 14 опер, в том числе «Друг Фриц» (1891), «Вильям Ратклиф» (1894), «Ирис» (1898), «Изабо» (1911), «Паризина» (1913), «Лодолетта» (1917), «Маленький Марат» (1921), «Нерон» (1935). Они ставились в разных странах, однако Масканьи так и вошел в историю как автор одной оперы.