1185 год
Шрифт:
В Болгарии крестоносцы понесли значительный урон. И не только от болезней: болгары жестоко мстили пришельцам за грабежи и убийства. Неизвестный автор хроники «История пилигримов» говорил о болгарах: «Они набрасывались на нас, подобно грязным собакам или хищным волкам». Когда через год аббат Эбергард был послан из Византии в Венгрию, он доносил императору, что могилы крестоносцев в Болгарии разрыты, трупы выброшены и валяются у дорог.
Чем ближе крестоносцы подходили к Константинополю, тем враждебнее становились отношения с Византией. Победа Фридриха над Салах ад-Дином Исааку Ангелу была не нужна. Она означала бы лишь, что сильно пострадают
Крестоносцы, вступив во Фракию, знали, что идут по земле еретиков – схизматиков, врагов истинной веры, и вели себя соответственно. Византийцы же не выполняли принятое ранее обязательство кормить крестоносцев.
Дороги, по которым шли германцы, были разрушены, продовольствие не подвозилось, на склонах гор и в замках стояли византийские отряды. В озлоблении голодные крестоносцы выжгли все деревни вокруг Филиппополя (теперь Пловдив) и разорили его предместья. Затем они захватили и разграбили несколько небольших городов. В Константинополь слетались панические донесения.
Фридрих Барбаросса (в центре) со своими сыновьями королем Генрихом VI (слева) и герцогом Фридрихом Швабским (справа). Миниатюра из «Хроники Гвельфов». XII в.
Исаак Ангел был не самым решительным из императоров Византии. Он растерялся и не смог выработать последовательной линии поведения. То он требовал, чтобы крестоносцы повернули обратно, то заявлял, что пропустит их, если они пообещают отдать Византии половину своих завоеваний в Азии, то добивался заложников в знак того, что Константинополю ничто не грозит. Послов Фридриха, которые вели себя вызывающе, потому что знали, какая стоит за ними сила, он велел арестовать. Это, разумеется, не улучшило отношений между двумя императорами. Константинопольский патриарх выступил с проповедью, в которой назвал крестоносцев псами, и объявил прихожанам, что за убийство крестоносца любому христианину будут отпущены грехи. Исаак Ангел даже подписал соглашение с Салах ад-Дином против Кылыч-Арслана, что в глазах крестоносцев делало его предателем.
Сложилась неестественная ситуация: оба христианских монарха вступили в союз с врагами христианства.
Продвижение крестоносной армии все замедлялось. Наступила осень, пошли дожди, ночами стало холодно, а крестоносцы все еще плелись по Византии. Дисциплина падала, некоторые рыцари тайком поворачивали домой – поход продолжался уже более года, а до Иерусалима было далеко. Начал терять выдержку и сам Фридрих. Он написал сыну Генриху в Германию, предлагая обдумать возможность удара по Византии, если помогут Венеция и Генуя, а римский папа не будет гневаться.
Свою ненависть к Византии Фридрих не скрывал, и осторожный Исаак Ангел поспешил с переправой крестоносцев в Малую Азию. В феврале 1190 года было подписано новое соглашение, по которому Византия предоставила Фридриху флот.
Малая Азия встретила крестоносцев негостеприимно. Они двигались по ее западным районам, недавно разоренным союзником Фридриха, конийским султаном. Теперь, когда крестоносцы ушли в Азию, византийцы вообще перестали помогать им. Крестоносцы ели конину. Весна быстро превращалась в лето, днем было жарко, а ночи еще стояли холодные. Византийские гарнизоны запирались в крепостях при приближении крестоносцев. Город Филадельфия отказал крестоносцам в припасах, и они взяли его штурмом.
Для того чтобы поддерживать дисциплину, требовались самые жестокие меры. Фридрих пошел на них. Вся армия была разбита на отряды по пятьсот человек, и командир отряда нес ответственность за поведение каждого солдата. Были организованы военные суды и тайный совет из шестнадцати знатных рыцарей.
Местность становилась все более дикой и безлюдной. Лишь иногда встречались пастухи со стадами. Пройдя через ничейную землю, армия приблизилась к владениям конийского султана, где ее ждал отдых.
И тут Фридриха постиг неожиданный удар: султан Кылыч-Арслан внезапно умер. Престол перешел к его сыну, который опирался на партию, выступавшую за союз с Салах ад-Дином, не доверял крестоносцам и страшился их. Потому в Конье сочли за лучшее не пускать германское войско на свою землю.
Нападения отдельных конийских отрядов были болезненными, но неопасными. Впрочем, вскоре стало известно, что впереди скапливается большое войско. У Фридриха появилась возможность испытать свою поредевшую и усталую армию в настоящем сражении.
Молодой конийский султан недооценил германского императора и его армию. Приятно выслушивать донесения лазутчиков, которые, желая тебе угодить, рассказывают, как христиане жрут павших лошадей и пьют из грязных луж, как они истощены и оборваны. Но ведь это была лишь одна сторона правды. Фридрих привел в Малую Азию сильную армию, во главе которой двигались отряды тяжелой конницы. Армия его стремилась к бою, ибо знала: в случае победы ее ждет богатая добыча.
Немудрено, что в генеральном сражении, в котором сельджукская армия значительно превосходила числом войско крестоносцев, рыцари наголову разбили султана. Он еле успел бежать с поля боя.
Однако до Коньи, столицы султаната, оставалось еще несколько дней пути. Проводники – то ли случайно, то ли сознательно (они не смогли об этом поведать, потому что их перебили) – завели армию в пустыню. Изнемогавшие от жажды солдаты пили мочу и кровь лошадей, а когда увидели полувысохшее болотце, кинулись к нему, по словам летописца, «как олень, убегающий от охотников, устремляется к источникам водным».
Поэтому, когда измученная армия вышла наконец к Конье, она отчаянно кинулась на приступ. Сам Фридрих, тряхнув стариной, повел рыцарей на сельджукское войско, стоявшее перед городом, тогда как молодой герцог Фридрих Швабский, младший сын императора, возглавил штурмующих. Город недолго держался перед лавиной голодных и изнывающих от жажды крестоносцев.
18 мая крестоносцы ворвались в Конью и несколько дней грабили ее, перегрузив себя добычей так, что непонятно было – как же идти дальше. Через неделю султан прислал послов с предложением мира. Фридрих с готовностью согласился. Несколько дней армия стояла под Коньей, отдыхая в садах, а затем медленно, как обожравшийся медведь, двинулась дальше.
Самое трудное было позади. Через несколько дней, благополучно перевалив через горы Тавра, армия вступила в армянское Киликийское царство. На границе ждали армянские послы, чтобы провести крестоносцев самым удобным путем. Весть о взятии Фридрихом Коньи была встречена в Армении с искренней радостью: дела иерусалимские были далеки от Киликии, зато конийский султан был врагом близким и опасным.